Шэнь Цинцю в самом деле понятия не имел, что с ним случилось, уяснил лишь, что старый глава Дворца жаждет поквитаться с Ло Бинхэ. Не моргнув глазом, он спрятал ученика за спиной.

– Шэнь Цзю, – прошипела Цю Хайтан, – я ведь говорила, что узнáю тебя, даже если ты обратишься в пепел. Я как чувствовала, что тот акт самоуничтожения, что ты учинил в городе Хуаюэ, лишь уловка для отвода глаз. Совершить самоубийство в расплату за грехи? Ну уж нет, только не ты, ха-ха! Повстречав тебя во владениях той демоницы, я тут же поняла, что ты и вправду до сих пор топчешь эту землю!

«Значит, ты безошибочно признаёшь это тело, но не то, что душа в нём другая, – и какой, скажи на милость, в этом смысл?..»

В тот день, когда Шэнь Цинцю попался в когти Ша Хуалин в пещере Чиюнь, он видел Цю Хайтан среди спасённых лишь мельком – кто же мог подумать, что эта мимолётная встреча пробудит в ней подозрения и с тех пор она начнёт искать его с удвоенным рвением? По всей видимости, в то самое время, когда, возвратившись на хребет Цанцюн, Шэнь Цинцю попал в плен к Ло Бинхэ, Цю Хайтан последовала за ним в мир демонов. Внимание Ло Бинхэ было всецело поглощено отловом сотен хэй юэ ман си, с помощью которых он намеревался пробить барьер Гробницы непревзойдённых, и, утратив бдительность, он не заметил, что кто-то проскользнул вслед за ним. Из всего этого можно было сделать один глубокомысленный вывод: не стоит недооценивать одержимую местью женщину.

И всё же, при всей непредвиденности этой встречи, она не стала для Шэнь Цинцю таким сюрпризом, как то, что Цю Хайтан объединилась со старым главой Дворца, – и когда они только успели столковаться?

При этой мысли в сердце Шэнь Цинцю тотчас шевельнулась догадка:

– Позвольте спросить, было ли внезапное появление госпожи Цю в Цзиньлане как-то связано со старым главой Дворца?

Поскольку Чжучжи-лан наотрез отрицал свою причастность к этому инциденту, воду тогда мутил кто-то другой – да и как иначе Цю Хайтан, будучи главой зала какой-то затрапезной школы, осмелилась бы поднять голос против одного из наиболее влиятельных глав хребта Цанцюн?

В ответ на это старый глава Дворца лишь холодно улыбнулся, не соглашаясь, но и не отрицая этого предположения.

В воздух взметнулись невесомые семена, похожие на «зонтики» одуванчика, и затанцевали перед глазами пушистыми белоснежными снежинками.

– Этот Шэнь никак не может взять в толк: разве он когда-нибудь хоть чем-то оскорбил главу Дворца? – не удержался от вопроса Шэнь Цинцю.

– При нынешних обстоятельствах не вижу смысла скрывать этого от вас. – Голос старика звучал сдавленно, словно что-то застряло в горле. – Когда Ло Бинхэ появился в моём дворце Хуаньхуа, я принял его с распростёртыми объятиями, оказав ему всяческую поддержку. И всё же он не только наотрез отказался поклониться мне как учителю, но даже слышать не желал о том, чтобы жениться на моей дочери, – и причиной тому кое-кто другой, безраздельно царящий в его сердце. Само собой, мне захотелось разузнать, что за замечательная личность этот глава пика Шэнь. Мог ли я предположить, что при этом немало выведаю о ваших старых делишках? Теперь-то я знаю о вас всё: что за человек был ваш учитель, что вы сотворили и каким путём попали на хребет Цанцюн – о, эта история воистину достойна внимания. Этих обвинений с лихвой хватило бы, чтобы запереть вас в Водной тюрьме, даже не объявись тот сеятель; хоть я и не предвидел такого поворота событий, мне это было только на руку.

Теперь-то Шэнь Цинцю наконец начал понимать, что странное отношение к нему учеников дворца Хуаньхуа порождалось отнюдь не манипуляциями Ло Бинхэ, а целенаправленным воздействием со стороны старого главы Дворца. При этом Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы бросить взгляд на лицо ученика. Если бы только этот ребёнок не был таким твердолобым, признавая в своей жизни лишь одного учителя, скольких бед можно было бы избежать – и всё же Шэнь Цинцю не мог найти в себе сил поставить ему это в вину. Ему только и оставалось, что со вздохом признать:

– Похоже, вы и впрямь всей душой привязались к моему маленькому ученику – и всё же целили в него двумя мечами, мне в этом видится некое противоречие.

– То было раньше, с тех пор немало воды утекло. Глава пика Шэнь, просто уйдите с дороги. Мне нет дела до того, что будет с вами, я жажду лишь поквитаться с этим щенком.

– И что же, – переспросил Шэнь Цинцю, – если я подчинюсь, глава Дворца убьёт его и вот так просто отпустит меня?

– Он-то, может, и отпустит, – ухмыльнулась Цю Хайтан, – но не забывай, здесь ещё есть я!

Сказать по правде, учитывая, что её боевые навыки оставляли желать лучшего, Цю Хайтан можно было запросто списать со счетов, но в нынешних обстоятельствах и она могла доставить немало неприятностей.

– Этот неблагодарный^[48] сопляк, – вновь вступил старый глава Дворца, – довёл меня до подобного состояния, и я не успокоюсь, пока не сживу его со света.

– Будь он в самом деле настолько чужд благодарности, – парировал Шэнь Цинцю, – то он попросту не оставил бы вас с дочерью в живых. Как говорится, траву следует вырывать с корнем – полагаю, главе Дворца об этом принципе известно поболее моего.

Прежде он и помыслить не мог, что в один прекрасный день вынужден будет встать на защиту Ло Бинхэ. Старый глава Дворца дико усмехнулся в ответ. Сдёрнув с него грубое войлочное одеяло, Цю Хайтан явила глазам Шэнь Цинцю зрелище, от которого у того перехватило дыхание.

Тело под одеялом имело практически прямоугольную форму: все четыре конечности попросту отсутствовали.

Обращённый в человека-палку родоначальник школы мог считаться человеком лишь весьма условно – его состояние было плачевнее, чем у призрака. Нечёсаный и заросший грязью, теперь он был способен двигать разве что головой, сидя в ветхой тележке. Мог ли Шэнь Цинцю представить себе, что участь его «предшественника» в итоге постигнет^[49] старого главу Дворца?!

Действительно, подобных масштабов вражду^[50] не так-то просто унять парой цитат, позаимствованных из мотивационных брошюрок, и воззваний к милосердию Будды!

– Всё это – работа вашего славного ученичка, – холодно усмехнулся старый глава Дворца. – Ну что, насмотрелись? По мне, так лучше бы он и вправду вырвал траву с корнем.

Тут Шэнь Цинцю вынужден был согласиться с ним: в самом деле, почему Ло Бинхэ этого не сделал?!

Итак, в его заводь заплыли две рыбёшки: одна точит зубы на Ло Бинхэ, другая – на него самого. У Цю Хайтан силёнок не хватит убить его, зато старый глава Дворца, пусть и искалеченный, гораздо мощнее неё: исхудавший верблюд всё же больше лошади^[51] – как-никак, он был главой одной из величайших школ совершенствующихся.

Быть может, он и потерял конечности, а с ними и способность перемещаться самостоятельно, но ведь духовная сила осталась при нём. Как говорится, мужчина и женщина неустанно стремятся ко взаимному удовольствию – а тут ещё и дополняют слабости друг друга, словно слепой, несущий на себе хромого.

Шэнь Цинцю пальцами одной руки преломил клинок меча и, швырнув обломки в траву, устремил решительный взгляд на противников.

Что ж, он тоже может играть по-крупному.

В схватке с Тяньлан-цзюнем, которого попросту не было в изначальном сюжете, читерские фишки Ло Бинхэ не работали, однако старый глава Дворца, игравший немалую роль в романе, был обязан подчиняться законам жанра, согласно которым никто не может нанести серьёзный вред бесценному золотому телу главного героя – на этот эффект и рассчитывал Шэнь Цинцю. Если сейчас он попросту отойдёт в сторону, как того и требовал старик, тот угодит в ту же ловушку, что и Де-эр – она же Кожедел – в городе Шуанху. Оставалось позволить ему нанести удар по Ло Бинхэ – и поглядеть, кто кого закопает!

– Спрашиваю вас в последний раз, – медленно произнёс старый глава Дворца, – вы уйдёте с дороги?

Шэнь Цинцю опустил руку, убедившись, что кровь уже не так хлещет из рассечённой ладони, а лишь стекает по капле.

– Как ранее упоминал глава Дворца, – подняв голову, бесстрастно ответил он, – Ло Бинхэ – мой славный ученик; как же я могу отступиться от него?

Тут он ничего не мог поделать – всё и впрямь слишком сильно переменилось.

Он больше не мог убедить себя в том, что лучшее решение – это, положившись на незыблемость сюжетной брони главного героя, праздно наблюдать со стороны за тем, как другие наскакивают на Ло Бинхэ, и хладнокровно прикидывать их шансы.

Поставив на кон жизнь своего ученика сейчас, он стал бы ничем не лучше оригинального злодея!

Глаза старого главы Дворца внезапно выпучились, и он издал сотрясающий стены рёв.

Лишившись конечностей, он мог лишь вложить все духовные силы в этот сокрушительный рык, ставший его оружием. С каждым новым криком Шэнь Цинцю словно воочию ощущал, как на него обрушивается целый шквал невидимых рассекающих и рубящих лезвий, по мощи не уступающий критическому удару духовной энергии. Трава стелилась по земле, словно от ветра, качались деревья, воздух наполнился мельтешением сорванных листьев. Крепко удерживая ножны раненой правой рукой, Шэнь Цинцю отбил несколько звуковых волн. Ладонь прошила вызванная вибрацией резкая боль, но он не решался поменять руку из боязни уронить Ло Бинхэ.

Похоже, увечье никак не отразилось на уровне духовной энергии старого главы Дворца – неудивительно, что Цю Хайтан предпочла держаться его. Стоило Шэнь Цинцю подумать об этом, как старик испустил особенно протяжный вопль, и раздался еле уловимый треск – это лопнули ножны Сюя. Не в силах отразить атаку, Шэнь Цинцю опрокинулся на спину. Падая, он повернулся так, чтобы, используя собственное тело как щит, не дать Ло Бинхэ коснуться земли, – в результате ученик вновь рухнул на него всем своим весом, и перед глазами заплясали хороводы звёзд.

Рёв старого главы Дворца наконец прервался, и Цю Хайтан неспешно подкатила его к Шэнь Цинцю. Некоторое время старик молча созерцал вцепившегося в Ло Бинхэ мужчину.

– А вы и впрямь на всё готовы, чтобы защитить его.

– Это всё игра на публику! – скрипнула зубами Цю Хайтан. – Этот человек… Он фальшив до мозга костей. Я лишь хотела бы знать, на кого на сей раз рассчитано это представление?

– Почему вы не использовали духовную силу, чтобы дать отпор? – спросил старый глава Дворца.

– Да потому, что она уже на исходе.

К ним подплыли невесомые белые пушинки, и Шэнь Цинцю осторожно сдул их, не давая приземлиться на бескровную щеку Ло Бинхэ. Видимо, решив, что с учителем покончено, старый глава Дворца перестал обращать на него внимание, уставив недвижный взор на его мирно почивающего ученика.

Дикая ярость, искажавшая его лицо во время боя, бесследно исчезла, уступив место чему-то сродни одержимости. И что-то в его выражении… показалось Шэнь Цинцю крайне странным.

Насмотревшись вдоволь, старый глава Дворца вздохнул:

– Вот так – со смежёнными веками и хладным ликом – ты напоминаешь её сильнее всего.

Его ненасытный взгляд ползал по лицу Ло Бинхэ, подобно мохнатым лапам паука, – будь у него руки, он наверняка не удержался бы от того, чтобы до него дотронуться. От всего этого Шэнь Цинцю ощутил лёгкую тошноту; он бессознательно обхватил голову ученика, теснее прижимая его к себе.

Теперь со стороны казалось, что Ло Бинхэ мирно дремлет, пристроившись на груди учителя.

– Придите в себя, это вам не Су Сиянь, – угрюмо бросил Шэнь Цинцю.

При звуках этого имени старый глава Дворца как будто и впрямь очнулся.