– Я же признал, что она довольно вспыльчива, но не до такой степени, чтобы называть ее чумой, Балан. Во всяком случае, леди Джулия лучше, чем леди Мюри, к тому же нищим выбирать не приходится.

– Я не называл леди Джулию чумой, я хотел сказать, что она умерла от чумы, – раздраженно сказал Балан.

– О, я и не знал, – пробормотал Осгуд и, помолчав, спросил: – А как тебе леди Элис?

– Она вышла замуж за Грантворти в прошлом месяце.

– В самом деле? Я и об этом не слышал, – сказал Осгуд и надолго задумался, прежде чем вспомнил новое имя: – А что ты думаешь о леди Хелен?

– Ее тоже унесла чума, – теряя терпение, сказал Балан. – Давай лучше сосредоточимся на молодых придворных дамах, у которых умерли женихи или мужья.

– Да, ты прав, – согласился Осгуд и снова задумался.

Балан терпеливо ждал, мысленно перебирая в памяти имена дам, которые находились сейчас при дворе.

– Я знаю только трех подходящих, у которых есть деньги, – наконец сказал Осгуд.

– А я только двух, – заявил Балан. – Это леди Джейн и леди Бриджида. Кого я забыл?

– Леди Лауду.

– Сестру Малкулинуса? – ужаснулся Балан и покачал головой. – Я не женюсь на ней даже ради спасения Гейнора.

– Так я и знал! Значит, остановимся на двух кандидатурах – леди Джейн и леди Бриджиде.

– Леди Джейн не совсем нам подходит, – пробормотал Балан. – Я слышал, у нее есть тайный любовник.

Осгуд кивнул.

– Я тоже это слышал. А еще говорят, что она ждет ребенка.

Кузены переглянулись и воскликнули в один голос:

– Вычеркиваем из списка!

– Итак, остается леди Бриджида, – пробормотал Осгуд почти извиняющимся тоном и бросил на Балана сочувственный взгляд.

И у него были причины сочувствовать кузену. Бриджида отличалась пугающей внешностью. Это была крупная, громогласная дама, грубый смех которой вызывал у Балана оторопь. Будущее с такой женой представлялось ему в мрачных тонах.

– Эмили! Я сбилась с ног! Куда ты пропала?

Балан и Осгуд оглянулись, услышав взволнованный женский голос, который доносился за кустами, росшими позади каменной скамьи.

– О, доброе утро, Мюри, – отозвалась, по-видимому, та, кого звали Эмили. У женщины был сонный голос. – Я просто сижу здесь, в уединении, наслаждаясь погожим деньком.

– Ты хотела сказать, что задремала в тени.

Мюри рассмеялась, и Балан стал с любопытством прислушиваться, когда понял, что за кустами стоит Негодница. Сначала он не узнал ее голоса. Он звучал совсем иначе, чем в большом зале замка, где Мюри сначала говорила спокойным, сдержанным тоном, а потом начала издавать истошные вопли и хриплые рыдания. Теперь голос девушки звучал жизнерадостно и беззаботно. Это было странно, если учитывать, что Мюри страшно огорчилась решением короля выдать ее замуж.

– Наш план сработал! – услышали кузены ликующий голос леди Мюри.

– Какой план? – с недоумением спросила Эмили, придя в замешательство.

– Ну, проснись же, Эмили. Вспомни, мы хотели, чтобы король и королева приняли решение выдать меня замуж! – воскликнула она. – И наш план осуществился!

– Да я давно уже не сплю, – заверила ее Эмили бодрым голосом. – Расскажи, как все было!

– Слушай! Я всю неделю расхаживала с важным видом по двору, сообщая фрейлинам, которые с большим любопытством выслушивали меня, что никогда не выйду замуж, что мне и без того отлично живется при дворе и я не желаю переезжать в отдаленное поместье к мужу. Королева, как мне сначала показалось, не отреагировала на мои заявления, и я начала думать, что мой план не сработает, но сегодня король послал за мной и объявил, что я должна выйти замуж! Королева настаивает на этом!

– Чудесно! – воскликнула леди Эмили. – Я же говорила, что у тебя все получится.

– Да, так и произошло. – Мюри рассмеялась. – Ты была права!

– А как же иначе? – Леди Эмили была явно довольна собой. Но тут она добавила более сдержанным тоном: – Исход этой затеи было легко предсказать. Филиппа вечно пытается навязать тебе то, чего ты не хочешь. Так было всегда.

– И опять ты права, – понизив голос, согласилась Мюри. – К сожалению, королева всегда недолюбливала меня, хотя я не знаю почему. Я ведь постоянно старалась угодить ей, но всегда наталкивалась на критику и насмешки. В конце концов мне надоело перед нею лебезить, и в последнее время я просто избегаю Филиппу и ее фрейлин, насколько это возможно.

– Ты тут ни при чем, Мюри, – тихо сказала леди Эмили. – Когда дело касается тебя, в королеве просыпается ревность. Ей не нравится, что король уделяет тебе слишком много внимания. Хотя от собственных детей он тоже без ума. Филиппу возмущает каждая крупица любви, которую король проявляет к тебе, как будто она украдена с ее тарелки или с тарелок королевских отпрысков. Кроме того, – добавила Эмили, – надо учесть, что Эдуард не самый верный муж. Думаю, Филиппа боится, что его любовь к тебе примет несколько другие формы, если ты останешься здесь надолго. Вообще-то я удивлена, что королева давно уже не потребовала выдать тебя замуж.

Мюри ничего не ответила.

– Итак, кто же станет твоим мужем? – после недолгого молчания спросила Эмили.

– О! – смеясь, воскликнула Мюри. – Я забыла тебе сказать, что мне повезло. Король заявил, что я могу сама выбрать себе супруга.

– Правда? – Казалось, леди Эмили была изумлена таким решением Эдуарда.

– Я сама была удивлена, что он пошел на такие уступки, – призналась Мюри.

– Спектакль, который ты разыграла, должно быть, потряс короля до такой степени, что он готов был пообещать тебе все что угодно, – смеясь, сказала Эмили.

– Ну, я же не могла ранить его, открыто заявив, что хочу покинуть двор, – заметила Мюри.

Эмили еще громче засмеялась, услышав это замечание.

– Если бы кто-нибудь знал, какая ты на самом деле милая и пушистая… – промолвила она.

– Меня бы тогда в клочья разорвали придворные гарпии, – тихо закончила фразу Мюри.

– Это правда, – грустно согласилась Эмили.

– Я должна поблагодарить тебя за поддержку, Эмили, – заявила Мюри. – Твои советы помогли мне выжить при дворе, а дружба скрасила мое пребывание здесь. Думаю, без тебя я сошла бы с ума.

– Не говори глупостей, – смутившись, пробормотала Эмили. – Ты бы и без меня справилась с трудностями.

– Нет. Придворные бы набросились на меня, как волки, и загрызли без твоих советов. Я всегда прислушивалась к тебе. Когда казалось, что на меня вот-вот нападут, я вспоминала твои слова и либо принималась рыдать погромче, либо вела себя как последняя дрянь. И это меня выручало. Теперь окружающие предпочитают просто оставить меня в покое. Даже королева держится от меня подальше из страха, что ей придется терпеть мои слезы, слушать бесконечные рыдания или затыкать уши от оглушительного визга.

– Что ж, я могла предложить тебе в качестве помощи только советы, – сказала Эмили. – Тебе не хватает алчности и жестокости, чтобы стать своей при дворе. Я сразу это поняла, и обитатели королевского замка тоже. Ты не могла уподобиться им. Тебе нужна была надежная защита, которую при необходимости можно было бы использовать как средство нападения. И ты использовала для этого привязанность короля, делая вид, что вседозволенность вскружила тебе голову и избаловала.

– Ты раскусила меня! – смеясь, воскликнула Мюри. – Знаешь, временами вздорное поведение кажется мне забавным, но порой я чувствую, что перехожу все границы, и начинаю бояться саму себя.

Осгуд вцепился в руку Балана, но тот даже не почувствовал этого. Его взгляд был прикован к Мюри. Слегка отодвинув ветку, он сумел разглядеть девушек, беседовавших за кустами. Обе они были белокурыми красавицами. Балан знал Эмили и всегда восхищался ею; прошлым летом она вышла замуж за его друга, лорда Рейнарда, и теперь носила под сердцем ребенка. Балан считал, что Рейнарду повезло в браке.

Мюри внезапно нахмурилась и с беспокойством взглянула на Эмили.

– Ты же не думаешь, что репутация Негодницы повлияет на мои шансы найти доброго, порядочного мужа?

– О нет, я уверена, что все будет хорошо, – поспешила успокоить подругу Эмили, но Балан видел, что сама она взволнована судьбой Мюри.

Эмили ласково похлопала ее по руке, лежавшей на скамейке, на которой они сидели.

– Ты красавица и к тому же любимая крестница короля, – продолжала Эмили, пряча тревогу за улыбкой, – вот увидишь, мужчины выстроятся в очередь, чтобы предложить тебе руку и сердце.

Мюри выдохнула.

– Надеюсь, так и будет.

– Я в этом не сомневаюсь. – Эмили снова похлопала Мюри по руке и встала. – Пойдем к тебе в комнату и составим список потенциальных женихов. А потом обсудим их и выберем лучшего!

Кивнув, Мюри встала, чтобы последовать за подругой, но вдруг остановилась, заметив птиц, сидевших на ветке неподалеку.

– О, смотри, два черных дрозда сидят рядом! Это считается хорошим предзнаменованием.

Эмили повернулась, чтобы взглянуть на птиц, и с улыбкой покачала головой.

– Это все пустые суеверия.

– Нет, два черных дрозда на ветке – это к добру, – упрямо возразила Мюри, выходя вслед за Эмили из маленькой беседки.

– Ты слышал? – взволнованным шепотом спросил Осгуд, когда девушки скрылись из виду.

– Ты слышал? – раздалось за кустами.

Балан и Осгуд уставились друг на друга.

– Это что, эхо? – пробормотал Осгуд, но Балан зашикал на него, догадавшись, что не только они подслушали разговор Эмили и Мюри.

За беседкой, в которой только что сидели девушки, тоже рос декоративный кустарник, и в этот момент из-за него вышли Малкулинус и его сестра Лауда. Кузены хорошо видели их со своего места в просвет между ветками.

– Значит, у леди Мюри не такой уж дурной характер, как считают люди, – с улыбкой произнесла Лауда.

– Да, но все побаиваются ее из-за сложившейся репутации, – сказал Малкулинус. – Холстафф, например, опасаясь, что она остановит свой выбор на нем, решил срочно уехать домой, сославшись на болезнь матери. А Харкорт клянется, что сделает все возможное, чтобы избежать брачных уз с леди Мюри. Дворяне бегут из королевского замка, как крысы с тонущего корабля. Похоже, никто не собирается претендовать на руку леди Мюри, а значит, у меня не будет конкурентов.

– Путь к победе для тебя свободен, – с усмешкой согласилась Лауда. – Ты только представь, каких почестей ты добьешься, став мужем любимой негодницы короля!

– Да, мне повезло… – Малкулинус устремил затуманившийся взгляд вдаль и погрузился в мечты о прекрасном будущем.

– И все же тебе нельзя расслабляться, – вернула его к действительности Лауда. – Победа может ускользнуть из наших рук. Есть обнищавшие дворяне, которые от отчаянья готовы ухаживать за кем угодно. Их ничто не остановит – ни дурной характер невесты, ни ее истерики!

– Ты права, – нахмурившись, согласился Малкулинус. – Владельцу Гейнора нужны деньги. Ты видела, во что одеты он и его кузен Осгуд? Мне было бы стыдно показаться при дворе в таком виде.

Балан сжал зубы, услышав эти слова.

– Как бы то ни было, но я намерен заполучить леди Мюри в жены, Лауда, – решительно заявил Малкулинус. – Мне нужна она и ее связи.

– Тогда мы внушим ей, что она должна выйти за тебя замуж, – спокойно сказала Лауда.

– Но как это сделать? – спросил брат. – У тебя есть план? О, я знаю, ты уже что-то придумала. Я вижу это по блеску в твоих глазах.

Улыбка медленно расплылась по лицу Лауды, и она с довольным видом кивнула.

– Конечно, придумала. Мы используем ее склонность к суеверию. Это сыграет нам на руку.

– Расскажи подробнее, что ты задумала, – взмолился сгоравший от любопытства Малкулинус.

– Не здесь. А вдруг нас кто-нибудь подслушает? Пойдем лучше в лабиринт из живой изгороди, это более безопасное место для разговора.

Кивнув, Малкулинус последовал за сестрой.

– Пошли, – прошипел Осгуд, вставая.

– Куда? – с недоумением спросил Балан.