– Ты их слышал? Они идут в лабиринт, чтобы разработать план и заманить леди Мюри в ловушку. Мы должны узнать, в чем он заключается. – Видя, что Балан не трогается с места, Осгуд нахмурился и добавил: – Ты же не хочешь, чтобы они обманом заставили леди Мюри выйти замуж за этого гада? Вряд ли она заслуживает подобной участи. Кроме того, теперь, когда мы знаем, что она не мегера, какой все ее считают, тебе следовало бы присмотреться к ней и начать ухаживать. Она могла бы спасти Гейнор от разорения.

Балан, судя по всему, все еще колебался.

– Леди Мюри не заслуживает, чтобы этот человек стал ее мужем, – повторил Осгуд свой главный аргумент. – Я слышал, он бьет свою лошадь, а ты знаешь, что о таких говорят.

– Тот, кто бьет свою лошадь, жену бьет в два раза сильнее, – нахмурившись, процитировал Балан народную мудрость.

Ему крайне не понравилась мысль, что Мюри выйдет замуж за человека, который будет ее колотить.

– Ты был бы для нее прекрасным мужем, – стал уговаривать кузена Осгуд. – Лучшего ей не найти! Ты всегда ласков со зверями и женщинами. Учти, – добавил Осгуд, переходя к скрытым угрозам, – если ты не женишься на леди Мюри, тебе придется жениться на леди Бриджиде.

Балан поморщился, представив себе подобную перспективу, и, кивнув, встал.

– Хорошо, давай проследим, чтобы эта парочка не сумела обвести леди Мюри вокруг пальца, – сказал он, а затем твердо добавил: – Но это все, на что я согласен.

Глава 2

– Подвинься немного, меня совсем к кусту прижало, – пробормотал Осгуд.

– Тише, они тебя услышат, – прошипел Балан, – мне некуда двигаться. Я тоже наполовину в кустах. Молчи и слушай!

Не обращая внимания на Осгуда, который продолжал что-то бормотать, Балан сосредоточил свое внимание на Малкулинусе и Лауде, стоявших по другую сторону живой изгороди. Кузены быстро нагнали эту парочку и, прячась за стеной из кустов, проследовали за ней по зеленому лабиринту. Наконец брат и сестра нашли, по их мнению, подходящее место для секретного разговора и остановились.

Балан и Осгуд постарались подойти как можно ближе, чтобы все слышать и оставаться при этом незамеченными. Они затаились в тупике одного из проходов, который примыкал к месту, выбранному братом и сестрой. К сожалению, пятачок был небольшим, а живая изгородь довольно низкой, и кузенам приходилось сидеть на корточках, чувствуя, как в их спины впиваются жесткие ветки подрезанных кустов. Но они терпели неудобство, боясь пропустить хоть слово.

– Сегодня канун дня святой Агнессы, – объявила Лауда так, как будто делала важное сообщение.

Балан не понял, какое значение имеет сейчас этот факт. По-видимому, Малкулинус тоже был несколько озадачен словами сестры.

– Ну, и что из этого? – раздраженно спросил он. – Завтра, кстати, будет пир. Но как это поможет мне женить на себе Мюри?

– Пир – никак, – терпеливо объяснила Лауда. – А вот канун дня святой Агнессы очень важен. Мы должны воспользоваться тем, что леди Мюри суеверна.

– Выкладывай, что ты придумала, – потребовал Малкулинус.

– Ты, конечно, слышал поверье, связанное с кануном этого дня? – спросила Лауда. – Если девушка будет поститься целый день или съест перед сном что-нибудь гнилое, ей непременно приснится мужчина, который станет ее мужем.

– Ха! – Малкулинус тихо засмеялся. – И ты хочешь напомнить ей об этом поверье?

– Да, за ужином, – подтвердила Лауда.

– А что дальше? – неуверенным тоном протянул Малкулинус. – Нам останется только надеяться, что ночью леди Мюри приснюсь я?

– Нет. Пустые надежды – удел дураков, – насмешливо сказала Лауда. – На Бога надейся, а сам не плошай. Мы позаботимся о том, чтобы она увидела именно тебя.

– Но как мы это сделаем? – с недоумением спросил Малкулинус.

– Вряд ли леди Мюри с утра постится, поэтому я предложу ей съесть перед сном чего-нибудь гнилого, – сказала Лауда. – Мне придется все подготовить заранее.

– Но это не гарантирует, что я приснюсь леди Мюри, – запротестовал Малкулинус.

– Обязательно приснишься, – заверила брата Лауда. – У меня есть одурманивающее средство. Я подсыплю его в еду, от чего леди Мюри впадет в полудрему и придет в себя только утром. Ты проскользнешь в ее комнату посреди ночи, пошумишь немного или даже тряхнешь за плечо, если понадобится разбудить ее. Знаешь, я советую тебе, – сказала Лауда во внезапном порыве вдохновения, – поцеловать ее. Когда она откроет глаза, то увидит тебя и…

– И немедленно позовет стражу, – с несчастным видом сказал Малкулинус. – Ты что, с ума сошла? Ты хочешь, чтобы меня четвертовали за невиданную дерзость?

– Нет, не хочу, – раздраженно ответила Лауда. – Разве ты не слышал, что я сказала? Я дам ей одурманивающее зелье, чтобы она всю ночь провела в полудреме. Леди Мюри не будет звать охранников, она проснется, увидит тебя и тут же снова заснет. Но утром вспомнит, что видела твое лицо, и решит, что ей приснился мужчина, за которого она должна выйти замуж.

– О… Я наконец понял, – сказал Малкулинус и задумчиво пробормотал: – Может, и получится.

– Конечно, получится, – уверенно заявила Лауда. – А теперь пойдем, я должна послать служанку за травами, которые мне нужны для дурманящего зелья.

Послышался шелест листьев, и пара удалилась.

– Мы должны им помешать, – сказал Осгуд. – Они хотят обманом принудить бедную девушку выйти замуж за этого идиота в павлиньих перьях!

Балан хмыкнул, обдумывая то, что услышал.

– Нет, мы не можем этого допустить! – горячился Осгуд. – Что мы предпримем?

Балан помолчал еще мгновение, а затем покачал головой.

– Ничего.

– Ничего? – удивился кузен.

– Нам ничего не нужно делать, – заявил Балан с задумчивым видом. – Леди Мюри убедила весь двор в том, что она вздорное избалованное дитя. Но эта девушка не настолько глупа, чтобы верить во всякую чушь. Неужели ты думаешь, она станет есть тухлятину в канун дня святой Агнессы и ждать, что ночью ей приснится мужчина, который станет ее мужем? Пусть эта парочка осуществляет свой план; я уверен, он не сработает.

– Завидую твоей уверенности, Балан, – с мрачным видом сказал Осгуд. – Но если леди Мюри действительно окажется суеверной и у Лауды все получится, вина за несчастную судьбу ни в чем не повинной девушки ляжет на тебя. Потому что ты знал о кознях Лауды, но ничего не сделал, чтобы предотвратить беду.

Балан крепко задумался над словами кузена. Нельзя было недооценивать опасность. Мюри, конечно, умна. Тот факт, что она одурачила весь двор, говорил о многом. Но совсем недавно Балан своими ушами слышал из ее уст утверждение, что увидеть двух черных дроздов на ветке – хорошая примета. А что, если, несмотря на свой интеллект, эта девушка действительно суеверна? Вдобавок ко всему Лауда была на редкость хитроумной, коварной и изворотливой женщиной. С ней было опасно иметь дело. Она могла уговорить Мюри совершить перед сном этот обряд либо в шутку, либо просто для того, чтобы доказать его неэффективность. И если Мюри примет зелье, план Лауды может сработать.

– Ну хорошо, – наконец промолвил Балан. – Давай сегодня вечером за ужином постараемся узнать, убедила ее Лауда или нет. Если ей это удастся, мы вмешаемся.

– Отлично, – с облегчением выдохнул Осгуд и сказал с усмешкой: – Давай я отвлеку Малкулинуса, а ты проберешься в комнату Мюри и разбудишь ее, чтобы она увидела твое лицо.

Балан раздраженно посмотрел на него.

– Я не буду этого делать.

– Но почему? Это помогло бы тебе жениться на леди Мюри, и она была бы с тобой куда более счастлива, чем с Малкулинусом. Рискну предположить, что ты был бы для нее лучшим мужем среди всех молодых дворян, которые сейчас гостят в замке. Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что ты будешь верным и добрым супругом.

– Я хочу помешать Малкулинусу совершить дурной поступок не для того, чтобы самому обмануть леди Мюри, – твердо сказал Балан.

Осгуд издал сдавленный вздох и покачал головой.

– Ты отворачиваешься от удачи, которая сама идет тебе в руки, Балан. Будет чудом, если мы в конце концов все же женим тебя хоть на ком-то.

– Хорошо, а теперь время обедать, сейчас уже далеко за полдень. После всех этих подслушиваний и интриг у меня разыгрался зверский аппетит. Давай поедем в город и найдем где перекусить.

* * *

– Утка просто восхитительна, – заметила Эмили.

– Ага, – пробормотала Мюри.

– Тогда почему ты ничего не ешь? – удивленно спросила Эмили.

– Что ты сказала? – Мюри в замешательстве взглянула на подругу и опустила глаза. Перед ней стоял поднос с нетронутой едой. Сделав глубокий вдох, она призналась: – Я задумалась.

– Тебе не дают покоя мысли о женихе, – сказала Эмили. – Ты не знаешь, кого тебе выбрать, и мучаешься.

– К замужеству надо подходить серьезно, – заметила Мюри. – Ведь мне предстоит провести остаток жизни с тем, кого я выберу… Я должна буду лечь с ним в постель, родить ему детей… – Она с беспомощным видом пожала плечами. – Что, если я выберу не того?

– Ничего не бойся, я помогу тебе, – с усмешкой сказала Эмили и добавила серьезным тоном: – Давай подумаем, кому бы ты отдала предпочтение. Кто-то из неженатых дворян вызывает у тебя хоть какую-то симпатию? Может быть, ты кого-то особо выделяешь?

Мюри на минуту задумалась и, пожав плечами, призналась:

– Нет, для меня все на одно лицо. Я так долго не желала сближаться с придворными, избегала общения с ними, что толком никого не знаю при дворе, в том числе и неженатых мужчин.

– Что ж, – рассудительно сказала Эмили, – тогда тебе придется познакомиться с ними поближе. Здесь, при дворе, много мужчин со красивыми лицами, изысканными манерами и набитыми золотом кошельками.

Мюри отмахнулась от нее.

– Какая разница, красивое лицо у мужчины или нет? За привлекательной внешностью может скрываться жестокий нрав, что я не раз видела за эти годы при дворе. Что касается богатства, то я в нем не нуждаюсь. Родители оставили мне в наследство большое состояние. Манеры хороши, но они не смогут уберечь тебя от бед в трудные времена.

– Тогда о каком муже ты мечтаешь? – с любопытством спросила Эмили.

– О… – промолвила Мюри, устремив взгляд вдаль. – Я бы хотела, чтобы он был добрым и чутким с теми, кто слабее него… И умным – это самое главное. С глупым человеком я бы никогда не смогла найти общий язык. И еще мой муж должен быть сильным, я хочу, чтобы он защищал нашу землю, если разразится война. Я вижу его добрым господином, который знает, как управлять своими владениями и сделать так, чтобы народ процветал.

Мюри замолчала, и Эмили похлопала ее по руке.

– Ты перечислила прекрасные качества, и я уверена, что мы найдем дворянина, которой в полной мере соответствует им.

– А почему бы вам не попросить о помощи святую Агнессу?

Мюри удивленно повернулась к женщине, сидевшей за столом по левую руку от нее. Это была леди Лауда Олдос. Как правило, она не обращала внимания на Мюри, во всяком случае, последние пять или шесть лет – с тех пор, как леди Лауда покинула двор и вернулась в родовое гнездо. В королевском замке она бывала теперь лишь наездами. До этого Лауда была одной из самых жестоких мучительниц Мюри. Вот почему та удивилась, обнаружив, что этим вечером леди Лауда села за стол рядом с ней.

Несмотря на то что обе они повзрослели, Мюри все же невольно напряглась в ожидании словесных оскорблений, которыми осыпала ее Лауда, когда они были детьми. Однако, к огромному ее облегчению, леди Олдос не стала нападать на нее. Более того, в начале ужина она улыбнулась Мюри, пожелала доброго вечера и принялась за трапезу, не произнеся больше ни слова… И вот теперь Лауда неожиданно снова заговорила.

– Простите? – промолвила Эмили с недоверчивой улыбкой, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть на соседку Мюри. – Вы что-то сказали о помощи, которую может оказать святая Агнесса?