Тьма не давила. Она впитывалась. В волосы, в ресницы, под ногти. Пространство становилось плотнее. Воздух – гуще, насыщен отголосками. Где-то справа шептались голоса – неразборчиво, но с интонацией узнавания. Где-то вглуби – смех. Рваный, детский. Её собственный, но искривлённый.

Внутри – свет. Но не внешний. От самой Алисы. Её кожа начала мерцать. Не ярко – ровно настолько, чтобы видеть свои ладони. Тепло исходило из груди, там, где пульсировал камень.

Перед ней – полость. Как храм, но живой. Стены – не камень, а мышечная ткань, будто всё здание было живым существом. Сердце имело структуру утробы, и она входила в неё, как в нечто родное. В центре – не трон, не алтарь. Просто круг. Из крови. Из воспоминаний. Пропитанный тем, что у других называют "жизнью".

В нём стояла Виктория.

Но не та, которую Алиса знала. Не ребёнок. И не взрослая. Образ. Собирательный. Суть. На ней не было лица, но было узнавание. В каждом движении. В каждом наклоне головы. В способе стоять, будто под тяжестью вечности. Она ждала.

– Ты пришла, – сказала она. Голос звучал не из рта. Он жил в стенах. – В самый конец.

– Или в начало, – ответила Алиса.

– Здесь разницы нет.

Пауза. Пульсация усилилась. Камень в руке Алисы треснул. Изнутри его бил свет – горячий, как расплавленное стекло. Он просился наружу, как дыхание, которое больше нельзя сдерживать.

– Что будет, если я отдам? – спросила Алиса.

– Ты уйдёшь. Но уже не та. Без остатка. Без боли. Без памяти.

– А если нет?

– Тогда Сердце останется голодным. Оно не умрёт. Но начнёт гнить. И гниль пойдёт наружу. Во всех нас. Во всё. Оно вернётся в город. В стены. В людей. Будет говорить их голосами. И смотреть их глазами.

Алиса шагнула в круг. Пол дрогнул. Было ощущение, что она ступила на тело гиганта. Как на спину спящего зверя. Под кожей – движение. Пульс. Тепло под ногами. Виктория вытянула руки. Между их ладонями – воздух задрожал. Пространство качнулось, будто ожидало подтверждения.

– Я не могу всё забыть, – сказала Алиса. – Но могу принять.

Камень распался. Свет хлынул в грудь. Жжение – как ожог. Но не снаружи. Внутри. Как будто внутри неё открылась дверь. Прямо в ткань мира. И за ней – ничто. Или всё. Она не закричала. Только закрыла глаза. Принимая.

Сердце вздохнуло. Тяжело. Протяжно. Как подземный зверь, пробудившийся на мгновение.

На миг – всё исчезло. И она – тоже. Ни тела. Ни имени. Только суть. Весь груз её жизни вспыхнул, сжался и… растворился. Не исчез. Преобразовался. Оставив за собой только след. Отпечаток. След на внутренней стороне бытия.

Внутренний свет Алисы стал ровным. Тёплым. Он больше не вырывался – он был частью её. Стены Сердца начали тускнеть. Словно выдыхали. И с каждым выдохом исчезало давление. Исчезала тьма.

Когда она открыла глаза – всё было тихо. Чисто. Пусто. Но не в смысле отсутствия. В смысле завершённости.

Сердце перестало биться.

Она стояла одна. Без камня. Без Виктории. Только с собой. И этого было достаточно.

Но где-то далеко, внизу, под толщей реальности, Сердце ещё дышало. Очень слабо. Как эхо. Как предупреждение.

ГЛАВА 9. ТОТ, КТО ЗОВЁТ

Сначала был свет. Плотный, как гной. Он не освещал – он прижигал. Затем – боль. Не резкая, а тягучая, обволакивающая. Она двигалась по нервам, как ртуть. Потом – звук. Щелчок. Как будто кто-то ломал кость – не спеша, с наслаждением.

Алиса открыла глаза.

Над ней – серое небо. Блеклое, тусклое, словно кто-то смыл из него синеву. Оно не давило – оно безразлично смотрело сверху. Веки дрожали от переизбытка света, но он не слепил. Был рассеянный, как пепел. Воздух пах гарью, хвоей и железом. Под языком – вкус крови. Настоящей. Не символа. Подтверждения.

Алиса медленно поднялась на локтях. Тело отзывалось болью, но не ломотой – памятью. Под ней – мох. Почерневший. Как будто лес выгорел изнутри. Земля вокруг вспахана, как после удара молота. Из трещин сочился дым. Пар. Или дыхание чего-то огромного, спящего под корой мира.

Она узнала это место.

Урочище. Старое, заброшенное. Карта памяти. Сюда боялись ходить даже те, кто не верил в страшные сказки. Люди исчезали. Не метафора. Факт. Мать ей когда-то шептала: «если пойдёшь туда, назад не вернёшься – но не умрёшь». Сейчас это звучало не как угроза. Как обещание.

Алиса поднялась. Ноги дрожали. Под правым коленом – рваная ткань и тонкая корка засохшей крови. Простреленная плоть уже не болела. Только пульсировала. Подняв рукав, она увидела шрам. Новый. Чистый. Тонкий, будто выжженный иглой. Прямая линия, уходящая под кожу, как вглубь времени. Камня больше не было. Только этот след.

– Алиса.

Голос. Мужской. Глухой. Не воспоминание. Настоящий. Не громкий, но достаточный, чтобы внутренности сжались.

Она обернулась.

Позади – сосны. Прямые, как спицы в чьём-то глазу. Молчаливые. Кроны дрожали, хотя ветра не было. Ветки шевелились, будто что-то невидимое пробиралось между ними.

– Кто ты? – её голос сорвался. Сухой, как песок. Хриплый, как будто она говорила впервые после долгой тишины.

Ответа не было. Только шаг. Один. Второй. Не ближе. Но и не дальше. Пространство стало плотным. Воздух натянулся, как перед разрядом.

Алиса не отступила. Только сжала пальцы. Пульс отозвался в шраме.

– Ты ведь знал, что я приду, – медленно произнесла она. – С самого начала.

Шаг. За деревом мелькнула тень. Ровная. Без изъянов. Без искажений. Человеческая – но как будто рисованная. Без души.

– Не прячься, – сказала она. – Ты ведь зовёшь. Я – здесь.

Тишина.

Потом – хруст ветки. Не случайный. Осознанный. И из-за ствола вышел он.

Человек. Но не живой. Или – живой, но без времени. Он был выцветшим. Как фотография из архива, забытая под книгами. Высокий. Пальто – длинное, почти до земли. Тёмное, будто ткань впитывала свет. Лицо – ровное. Без признаков возраста. Без шрамов. Но не пустое. Страшное именно тем, что было цельным.

Глаза – холодное стекло. Блики в них не отражались. Только наблюдали.

– Ты слышишь? – спросила Алиса.

Он кивнул. Один раз. Резко.

– Тогда скажи. Что это было? Что я отдала?

Он не ответил. Только поднял руку. Указал на шрам.

– Это твоё. Пока ты носишь его – ты часть. Связь. Нить. С Сердцем. С городом. Со мной.

Алиса напряглась. Шаг назад. Но не страх. Подозрение. Она изучала его, как зеркало, которое не отражает.

– Ты – тот, кто дышит?

Он покачал головой.

– Я – тот, кто слышит.

И в этот момент пространство сдвинулось. Ветер поднялся сзади. Без направления. Как будто кто-то сдул пыль с мира. Листья не шуршали – звуки задохнулись. Деревья замерли. Всё замерло. Кроме них.

– Пойдём, – сказал он.

– Куда?

– Туда, где тебя ждут. Где всё начинается. И заканчивается.

Алиса не сдвинулась. Ещё нет. Но внутри – уже шагнула. Потому что голос внутри неё, в пульсе шрама, уже знал дорогу. И этот человек – не враг. И не союзник. Он был Переходом.

И потому выбор уже был сделан.

В Сердце. В ней самой.

А теперь – всё должно начаться заново.

Они шли в молчании. Алиса – за ним, в шаге. Не ближе. Не дальше. Пространство будто отодвигалось – не уступая, а наблюдая. Деревья стояли плотно, как часовые, лишённые глаз. Их стволы выцветшие, шершавые, с живыми порезами смолы. Под ногами хрустели корни, и каждый шаг отдавался вибрацией в рёбрах. Воздух – тяжёлый, будто насыпан свинцом. Горький запах ржавчины вперемешку с сыростью напоминал разложение.

– Ты ведь не человек, – бросила Алиса, не глядя на него. Слова были не вопросом. Приговором.

Он не замедлил шаг.

– Ты тоже.

Слова резанули. Без злобы. Просто ровная грань. Она не оспаривала. Что-то внутри давно отслаивалось от человечности. Чувства обнажились, как провода. И когда он это сказал, она почти ощутила: да, ты права. Я – другое.

Они вышли на просеку. Пустое пятно в лесу. Когда-то – место, где стояла часовня. Маленькая. Каменная. Теперь – обугленные остатки фундамента. Камни покрыты мхом, будто пепел прошлого прирос к ним, как кожа. Ветер не касался их. И тишина была глухая, без эха. Как будто звук боялся потревожить то, что здесь осталось.

– Это было твоё первое пробуждение, – произнёс он. Его голос звучал глухо, как из-под земли. – Здесь ты вспомнила имя. Себя. Его. И то, что случилось.

Алиса замерла. Пальцы непроизвольно сжались. Под ногтями – чёрная пыль. Взялась откуда-то, где не было огня. Или он просто всё ещё горел в ней.

– А ты был там? – спросила она, всматриваясь в мрак между деревьями.

Он повернул голову. Без резкости. Плавно, как будто тело следовало за чем-то иным.

– Я всегда рядом. Когда рвётся ткань. Когда кто-то делает выбор.

– Какой выбор?

– Между правдой и болью. Между тем, что есть, и тем, что невыносимо знать.

Алиса провела ладонью по одному из камней. Он был тёплым. Под пальцами – выщербленные следы, будто ногти оставили их. Её? Или кого-то до неё?

– Я помню, – сказала она. – Он стоял в огне. В самой сердцевине. И не кричал. Просто смотрел. Ждал, когда я отвернусь.

– И ты отвернулась.

Она не извинилась. Только кивнула. И это «да» висело в воздухе, тяжёлое, как гиря.

– А теперь возвращаешься.

Он шагнул вперёд. Пальто на нём не шелохнулось. Камни под ногами остались неподвижны. Он был здесь – но не был частью.

– Почему ты тогда не остановил всё?

Он смотрел на неё. Спокойно. Неоценочно.

– Это не моя роль. Я слышу. Но не выбираю.

– Я не звала тебя.

– Нет. Но Сердце – да.

Имя прозвучало, как приговор. И как спасение. Алиса отшатнулась. Но не от страха. От понимания. Это оно вело её. Не он. Не воспоминания. Оно – жажда целого. Жажда возвращения.

– Оно хочет чего?

– Целое. Всегда. Оно не различает добро и зло. Только пустоту и полноту.

Алиса подошла к самому центру фундамента. Там, где когда-то стояла алтарная плита. Шрам на руке вспыхнул. Не болью. Светом. Пульс ритмично отдавался в груди, в висках, в пятках. Она чувствовала землю. Дышащую. Живую. Стерильную от времени.

– Что дальше? – выдохнула она.

Он приблизился. На расстояние дыхания. Пахло сырой кожей и гарью. Его голос стал тише.

– В городе осталось Пустое Место. Он оставил его тебе. Его голос – там. Его последняя мысль. Последний взгляд.

– И если я не пойду?

Он не ответил. Только шагнул назад. Воздух, где он стоял, задрожал. Листья зашевелились. Один за другим падали. Бесшумно. Как будто мир выдыхал его обратно.

Он исчез.

Алиса осталась. Одна. Но не пустая. Шрам горел. Тихо. Как догорающий огонь. И в этом свете она знала: всё началось. И выбора больше нет.

Путь к городу начинался с трещины. Не в земле – в воздухе. Как будто сама реальность здесь расслоилась, дрожала, теряла очертания. Алиса остановилась на краю пустоши. Её ноги ощущали почву – мягкую, пористую, влажную от тумана. Но впереди всё было иным. Пространство колыхалось, как пар над огнём. Иллюзия, казалось бы. Но внутренности сжались, как при падении с высоты. Интуиция не подсказывала. Она кричала. Беги. Поверни назад. Но тело не слушалось.

– Это оно? – прошептала она. Голос утонул в глухоте тумана.

Ответа не последовало. Но шаг вперёд уже начался. Почти помимо воли. Как будто кто-то взял её за руку – невидимый, холодный – и тянул. Или, может, она сама уже принадлежала этому месту. Тянулась к нему, как к старому шраму, который снова начал зудеть.

Она вошла.

Мгновенно – темнота. Не слепая, нет. Свет остался снаружи. А здесь царила другая темнота – с весом. Она дышала. Она шевелилась. Каждый шаг Алисы отдавался в пространстве, как будто оно слушало. Дома вырастали из мрака, как кости древнего чудовища, выброшенные из-под земли. Без окон. Без крыш. Как будто они сами выгорели изнутри. Обломки фасадов облезли, будто с них содрали кожу. Ветром здесь не пахло. Воздух стоял – густой, как смола.