Бандог продолжал наступать, его злобный лай эхом отзывался в моей голове. Рукой я потянулся к кобуре, висевшей у меня на поясе, но осознавал, что это может только усугубить ситуацию.

Поднявшаяся на ноги Доминика начала пятиться назад, ее дыхание стало частым и прерывистым. Я увидел, как она метнула глаза в мою сторону, словно ища хоть чьей-нибудь помощи, но блондинка не могла разглядеть меня в темноте.

Сердце билось в груди так громко, что казалось, его удары эхом разносились по всему парку. Мысли в голове метались от «Соблюдай закон, Риккардо!» к «Помоги ей, черт тебя подери, почему ты все еще стоишь?!».

– Твою ж мать… – вырвалось у меня шепотом.

И в этот момент, несмотря на все запреты и риски, я вышел из тени. Мои шаги были твердыми и уверенными, голос громкий и властный. Я крикнул на пса, и он остановился, обернувшись в мою сторону. Пес рыкнул, но почувствовал мою решимость и отступил, поняв, что я не собираюсь отступать.

Глаза Доминики встретились с моими, и я увидел в них благодарность и облегчение – совсем не те эмоции, которые она должна была испытать при встрече с Капо вражеского района.

Сделал шаг вперед, готовый защитить ее. Мы стояли так несколько мгновений, пока пес не скрылся из виду. Затем, повернулся к девушке:

– Все хорошо?

Она кивнула.

– Спасибо большое, – ответила мелодичным и слегка тихим голосом. – Вообще-то, обычно всегда собаки хорошо ко мне относятся.

Доминика закусила губу.

– Почти всегда, как выяснилось только что.

Я не понял, почему она вдруг решила оправдаться передо мной, но, выслушав, кивнул.

– Почему ты одна?

Мой тон оказался грубее, чем я собирался задать этот вопрос, но меня действительно возмущал этот факт, что девушка передвигалась без телохранителя.

Округлив глаза, Доминика на мгновение опустила взгляд, будто в поиске ответа на мой вопрос.

– Это не ваше дело. – она посмотрела мне в глаза. В ее же отражались огни елочной гирлянды и уличных фонарей, словно звезды рассеялись по небу.

– Телохранитель обязан везде тебя сопровождать. – твердо произнес я, нахмурив брови. – С тобой могло что-то случиться, и он будет отвечать за это своей головой.

– Эмилио не виноват, да и со мной ничего не случилось.

Слишком наивно. Слишком. До раздражения.

– А про злого пса уже успела забыть?

Она смутилась, а ее щеки вспыхнули еще большим румянцем.

– Могу спросить?

Я не отреагировал, продолжая смотреть на нее, но девушка молчала, ожидая моего словесного ответа. Достаточно правильное воспитание, учитывая, в каких условиях мы рождаемся и живем.

– Можешь.

– Почему вы здесь?

– В каком смысле? – не понял.

Она заправила прядь своих белоснежных волос за покрасневшее ухо.

И почему она не носит шапку в такую погоду? Разве на улице весна?

И какое тебе вообще дело до отсутствия ее шапки?

– Скоро Новый год, почему вы не дома с семьей?

Честно признаться, я думал, что ее первый вопрос будет из серии: «Почему вы помогли мне?» или что-то в этом духе. Но ее действительно интересовало, почему я был здесь, а не почему не остался в стороне, учитывая обстоятельства наших семей?

А ты сам-то сможешь ответить на этот вопрос?

Черт.

– Ездил за продуктами. – коротко ответил я. – А ты почему здесь? Одна.

Вместо ответа, Доминика прошла мимо меня и села на ту самую лавочку, на которой я ее заметил.

Подошел и сел на другой конец, закинув ногу на ногу.

Блондинка вновь смотрела на елку перед нами, и я не совсем понимал, почему она молчала.

– Я нахожусь там, где есть дух праздника. – ответила девушка и посмотрела на меня. – В такие моменты же нужно быть именно там, где он есть, верно?

В парке неожиданно заиграла новогодняя музыка, и на ее лице озарилась милая улыбка.

– Починили. – лишь произнесла она и снова вернула взгляд на елку.

Давай охладимся до температуры ниже нуля и спрячемся от солнца.

Я буду любить тебя вечно, и мы будем весело проводить время.

Да, давай рванем на Северный полюс и будем жить счастливо.

Пожалуйста, не плачь, сейчас Рождество, милый.

Доминика крепко сжимала красными пальцами край скамейки, медленно качая головой в такт песни с легкой улыбкой на лице.

Я молча наблюдал за ней и правда не понимал, что заставляло ее так свободно, мирно со мной разговаривать и сидеть рядом? Она же даже не была похожа на бунтарку, которая пойдет против слова своего старшего брата.

– Вы сильно спешите? – неожиданный вопрос. Еще это ее «вы», будто я был слишком старше.

Мое нутро и подающий сигналы в кармане телефон в один голос твердили: да, спешу. Но вот язык сложил буквы в совсем другие слова.

– У меня еще есть время, почему спросила?

Поднявшись на ноги, она неожиданно протянула мне свою покрасневшую ладонь.

– Я и так перешел рамки дозволенного. Взять тебя за руку – настоящее преступление или самоубийство.

Это было правдой. Как уже говорил, прикоснись я к этой девушке, некоторые личности сразу же захотели бы заняться расфасовкой моих конечностей по разным контейнерам.

Я был уверен, что они и так не против такого занятия, оставалось лишь дать им настоящий повод. И сейчас моя голова находилась под дулом пистолета.

Доминика продолжала ожидающе смотреть мне в глаза с протянутой рукой, словно, не слышала моих слов.

И, видимо, я решил создать этот чертов повод, раз, вздохнув, взял ее за руку, ощутив, насколько она холоднее моей. Показалось, что мою ладонь обожгло льдом.

Она развернулась и уверенно повела меня за собой, крепко сжимая мою ладонь своими тонкими пальцами.

Доминика во всем казалась маленькой.

В росте – ее макушка доставала мне до плеча.

В физических размерах – она худенькая и миниатюрная.

И в возрасте. Доминика была младше меня на девять лет, я же младше на год ее самого старшего брата-Капо, и это не могло меня не смущать.

Как и то, что девушка держала меня сейчас за руку совершенно неправильно, но позволял дальше ей вести меня за собой.

Мы шли молча, оставляя следы на снегу, который хрустел под нашими ногами, а повсюду играла праздничная музыка. Впереди открылся вид на открытый каток, освещенный мягким светом уличных фонарей. Лёд блестел, отражая свет гирлянд, развешанных по всему парку.

Мы подошли к краю катка, и Доминика отпустила мою руку. Я взглянул на нее с непониманием, но она лишь уверенно шагнула на лед.

Никаких коньков. Никакого профессионального катания. Но даже без всего этого, блондинка выглядела на этом льду так, словно была создана для этого момента.

Стоя на краю катка, наблюдал за ней. Ее движения плавные и легкие, и вскоре она вернулась ко мне, предложив снова взять ее за руку:

– Давайте покатаемся. Пожалуйста.

Я колебался. Внутри меня росла паника, которая кричала, что согласись сейчас на это, совершу огромную ошибку. Это против гребанных правил.

Но ее глаза светились таким светом, который было невозможно игнорировать. Она будто одним лишь взглядом умоляла меня об этом.

Складывалось четкое ощущение, что ей это было необходимо, и что даже не важно, кто с ней будет в этот момент рядом.

Я взял ее за руку, и мы вышли на лед.

Это катание выходило очень неуклюжим, и даже немного раздражало меня, ведь каждый шаг не был под властью моего контроля. Но глядя на Доминику, которая смеялась чистым и искренним смехом при каждой случайной попытке упасть, вся злость и недовольство исчезали.

В этот момент мы были вне правил и ограничений.

Схватившись за бортик, она остановилась.

– Спасибо, – тихо произнесла Доминика лишь одними губами, пока я стоял в нескольких шагах от нее.

Телефонный звонок, разрывающий мой карман пальто, разорвал и наш зрительный контакт, и я, наконец, ответил на него:

– Ты где?! – тут же раздался разъяренный голос Инес.

– Еду. Скоро буду.

– «Скоро» у тебя понятие растяжимое, Рик.

– Я же сказал, что еду.

Скидываю звонок.

– Мне пора.

Она втянула носом морозный воздух и словно с облегчением выдохнула теплый пар изо рта с легкой улыбкой.

– Мне тоже.

В этот раз руку протянул ей я, чтобы помочь выйти с катка. Девушка робко вложила свою ладонь в мою, и мы вышли на твердую заснеженную землю.

– Твоя машина где-то рядом? – спросил я, уже отпустив ее руку, которую она тут же сунула в карман.

– Да.

– Хорошо.

Доминика улыбнулась мне и сказала прежде, чем уйти:

– С Новым годом, Риккардо Карбоне.

21:23

Кенфорд. Сант-Хилл. Особняк Карбоне

Не успел я переступить через порог, как Инес уже накинулась на меня с очередным скандалом. Я благополучно постарался его проигнорировать, и в этом мне очень сильно помог Уго, который отвлек внимание сестры на приготовление оставшихся блюд, за что ему благодарно кивнул.

– Я уже могу начать бросаться обвинениями?

Витале, сидевший на диване, и наполовину покрытый бинтами, взглянул на меня с нотой непонимания.

Его кудри были немного приподняты из-за перебинтованного лба и затылка. Два огромных пластыря – на лбу и щеке. Фиолетовый синяк под глазом, и забинтованная левая рука, повисла на груди, а правую покрывала ещё одна порция бинтов.

Ёрки сказал, что ему невероятно повезло, если учесть, в каком состоянии была машина, – она взяла на себя весь удар, а Витале достались лишь «цветы» в виде ушибов, ссадин и синяков. Самое серьезное из его травм – трещина в левом предплечье. От гипса он благополучно отказался, и Ёрки, перевязав руку, повесил ему ее на шею со словами: «ну ты и придурок». Мы все с ним солидарны, хоть он и пытался сказать это достаточно тихо.

– О чем это ты? – спросил Витале.

– Из-за того, что ты захотел «Стаканчики с сыром и апельсином», мне пришлось только что выслушать нотацию твоей старшей сестры.

Он усмехнулся:

– Твоей младшей.

Выставил на него палец, уходя на поиски Энрике:

– Не ёрничай.

23:45

Стол был накрыт роскошно, блюда выглядели так вкусно, что сложно устоять перед соблазном начать трапезу раньше времени. Салаты, закуски, мясо, рыба, десерты – все разложено на столе, и запахи еды наполняли комнату, смешиваясь с ароматом свежей елки и мандаринов.

Семья собралась за этим праздничным столом, и каждый был занят своим делом. Энрике, как обычно, пытался завести разговор, шутил и подкалывал Витале, вызывая улыбки у всех присутствующих. Уго же, напротив, больше погружен в свои размышления, особо не встревая в разговоры. Инес, сияющая в своем новом праздничном платье, следила за тем, чтобы на столе было все необходимое. Витале уже не мог дождаться курантов, шутливо препираясь с Энрике.

Каждый год я чувствовал, как в комнате росло волнение. Скоро должен прозвучать бой курантов, и мы сможем поднять бокалы с шампанским, чтобы отметить Новый год.

Мы говорили о планах на будущее, обсуждали события уходящего года и вспоминали хорошие и веселые моменты. Мысли о прошлом переплетались с мечтами о будущем.

И в мою голову неожиданно проник образ Доминики Аллегро, чья улыбка сегодня заставила меня на короткое мгновение закрыть глаза и расслабиться, забыв обо всех правилах.

Она показалась мне немного унылой, сидя там, на той дурацкой лавочке. Ее рот улыбался, а глаза готовы были разреветься, и почему-то я задумался об этом только сейчас.

Интересно, как она отмечает этот праздник?

Доминика

00:10

Кенфорд. Клофорд. Особняк Аллегро