– Тем более с этой! – разозленно вякнул шаман и сплюнул на пол. Как будто если бы не смог избавиться прямо сейчас от яда, пропитавшего его раздвоенный язык, скончался бы, отравив самого себя.

Воцарилась пауза. Геннадий даже замер на месте. Стул Людмилы перестал скрипеть.

– Она и вправду не такая, – кивнул в итоге Геннадий и продолжил ходить.

– Та тоже была особенная, – произнесла Людмила, – от этого я и переживаю. Как бы не было беды! А если два случая подряд… Один еще можно списать на неудачу! Черную полосу! А если и вторая… Мы прокляты! – вдруг взвизгнула она.

– Успокойся, Люда…

– Мы должны помогать! А вместо этого… – до меня донеслись короткие всхлипывания.

Я впервые задумалась о том, что иногда мошенники даже не понимают, кем являются на самом деле. Неужели она правда верит в то, что помогает людям?

– На все воля божья, Люда. Надо просто лучше следить. Мы же не отступимся, правда?

– Алле, я кредит не выплатил еще! – гаркнул шаман.

– Тем более. Люда, соберись!

Думаю, я услышала достаточно. Я резко повернулась и задела какую-то вазу на полке стеллажа. Черт… Она зашаталась, но я успела ее подхватить. Однако предательский звон вырвался на свободу, когда темное стекло вазы коснулось хрусталя какой-то чаши по соседству.

«Бежать!» – приказала я себе, слыша звук отодвигаемого стула. Интересно, что шаман, сидящий возле арки, даже не думал оборачиваться. Повезло, что Геннадий в этот момент был в другой части громадной библиотеки и меня не видел. А вот Людмила очень быстро окажется в коридоре… Если они узнают, что гипноз на меня не подействовал, мне конец.

Вернувшись в свою спальню на одних мысках, я запрыгнула в постель и временно не шевелилась. Однако принятая мера оказалась излишней: никто ко мне не пришел. Тогда я выключила телефон, открыла разъем и вставила карту памяти. Включив, смогла внимательно просмотреть скопированные папки. В той, которая интересовала меня сильнее всего, ничего, к сожалению, не было, кроме пары фотографий. А вот в досье Жанны оказался аудиофайл довольно редкого формата, но мой смартфон смог его воспроизвести. Взяв наушники, я с головой накрылась одеялом и начала слушать.

«Меня зовут Лиза… Елизавета Баринова. Мне двадцать лет. У меня отобрали телефон и заставили жить здесь. Хорошо, что диктофон не заметили, это папин, он бывший журналист… Только он живет в другой стране и не сможет меня спасти. Выхода нет».

Полночи у меня ушло на то, чтобы прослушать запись целиком. Последняя часть состояла из рассказа Жанны, это явно ее голос, и не какой-нибудь ИИ, она говорила с такими интонациями и выбирала такие слова и выражения, что было понятно, что это именно она, никакой подделки. Так как следы ее после отправки в хижину терялись, я наконец-то получила недостающие кусочки огромного пазла, от которого у меня была лишь первая половина. Теперь я знаю, чего мне ждать от завтрашнего дня.

Зайдя на облако, я загрузила этот длинный аудиофайл, который явно изначально состоял из разрозненных диктофонных записей, и написала сообщение Илье, чтобы он скачал и послушал. После этого легла спать.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я откликнулась, дверь приоткрылась, запуская чью-то растрепленную голову. Спросонья я даже не сразу поняла, что это Людмила. Только когда зазвучал ее голос, зовущий меня на завтрак, я осознала, что это она.

– Хорошо, сейчас спущусь.

Подчистив все сообщения и списки вызовов в телефоне, я его выключила и вновь извекла карту, на которой были личные фотографии, досье и многое другое, спрятала в карман джинсов, а аппарат оставила на кровати и спустилась на первый этаж.

Кухня будоражила желудок приятными ароматами: корица, свежий хлеб, бергамот, розовые азербайджанские помидоры. Пуская слюни, я устроилась за столом и вмиг умяла яичницу с жареными томатами, булочки с корицей и чай.

– Ты сыта? – заботливо поинтересовалась хозяйка дома. – Через десять минут придет шаман, и мы проведем молебен.

Делая вид, что впервые об этом слышу, я полюбопытствовала:

– Что это такое? Ну то есть в данном контексте.

– Молебен Высшим Силам, чтобы ускорить разделение души и чтобы часть ее, та, что даст ответы, прижилась в кукле.

– Ясно.

Через некоторое время мы все собрались на кухне за чисто вымытым столом и взялись за руки, как на каком-то детском утреннике.

– А почему куклу не поставили в центр? – невинно поинтересовалась я. Сейчас там стояли разноцветные парафиновые свечи-столбики.

Супруги переглянулись, а шаман что-то буркнул недовольно на «своем» языке. Как это я не рассмеялась… После того, что я слышала ночью…

– Молебен достаточно сильный, – «перевел» Геннадий, – кукла услышит из другой комнаты.

О боги… Они реально заслужили всех своих денег. Ну как, как можно с таким серьезным лицом это говорить? Я бы не смогла. Мне пришлось быстро опустить голову в притворном стыде, чтобы никто не заметил мою улыбку и дрожащих губ, с которых едва не слетел короткий, но емкий смешок.

– Арн-бывж-джабалай! – загорлопанил шаман. ТЮЗ теряет очень многое…

– Повторяем, – шепнула Людмила.

– Юко-ноко-сай! – крикнула я.

На кухне воцарилась тишина. Осторожно поднимая глаза, но не голову, я заметила, как супруги в очередной уже раз обменялись удивленно-тревожными взглядами. Ведь то, что я произнесла, так явственно отличалось от рыканья шамана.

Но сам он не среагировал, будто и впрямь находясь в каком-то трансе.

– Нурка-божка-джабалай! – продолжил он вдохновенно.

Супруги пытались повторять затейливые фразы за шаманом, а я стойко держалась выбранной тактики.

– Самка-дамка-сай! – орала я в один голос с ними.

Главное – не смеяться. Возможно, они уже что-то подозревают, ведь они слышали ночью звон из коридора. Впрочем, наверняка списали на что-то безобидное. Поэтому, если спросят, отчего все повторяла не так, сделаю изумленное лицо. Дескать, как – не так? Я ведь старалась, честно! Но по иностранным языкам всегда были двойки и трояки…

Наконец очередной фарс под названием «Вторая часть священного ритуала самадхи: молебен» завершилась, и мы стали собираться в лес.

«Бедная Жанка, – думала я с разрывающимся от эмпатии сердцем. – Как она терпела это все? Такая скромная, молчаливая, интровертная, затюканная… Но при этом умненькая. Она должна была понять сразу, что они аферисты. Но продолжала, как агнец, исполнять отведенную ей роль. Жаль, рядом не было никого, кто мог ей что-то посоветовать. Мы с ней поругались, и, видимо, поэтому она не стала мне звонить».

Мне объяснили, что самадхи должно происходить в полнейшей тишине, одиночестве и желательно при отсутствии всех благ цивилизации. Хижина в лесной глуши – лучший вариант. Осечек еще не было. Когда кукла поймет, в чем смысл моей жизни, она мне даст такой ответ, который я ни за что не пропущу, тем более учитывая, что не будет отвлекающих факторов – телевидение, интернет, компьютер, телефон, другие люди и любые прочие развлечения. В принципе все логично в этой части мифа, только вот ясно, как сегодняшний погожий день, что все это – уловка для экспроприации моего телефона. Я, конечно, не стала отключать программу. Вадим тоже должен понять, что запись нужно продолжать вести, вдруг что-то важное будет произнесено по возвращении учредителей агентства в свои пенаты? Но я-то была к этому готова, поэтому еще вчера сунула карту памяти в джинсы, и сейчас она была при мне, как и скромный кожаный рюкзачок и небольшой пакет с вещами.

– Хижина запирается? – спросила я по дороге. Мы пошли, кстати, не в сторону леса, а к главной дороге.

– Да, – ответил Геннадий. – Внутри есть и щеколда, и засов. Не беспокойся, диких зверей там нет, так близко к деревням и городам они не подходят, туда идти всего полчаса. В хижине есть биотуалет, электричество, удобная кровать со всеми принадлежностями.

– Что я буду есть? Или во время священного ритуала я должна питаться исключительно духовной пищей?

Он изучил мое лицо внимательным взором, но намека на сарказм не нашел (а зря, ибо он имелся) и спокойно ответил:

– Там много консервов и солений, но мы сейчас зайдем в местный продмаг и купим тебе свежего хлеба и других продуктов. Через три дня мы за тобой придем, так что еды тебе точно хватит. Если ты не готова покидать сторожку, тогда мы оставим тебе свежих булочек и уйдем, а вернемся еще через три дня.

– Как скоро, по вашему опыту, происходит поиск смысла?

Я выразилась витиевато, и отвечать пришлось Людмиле. Геннадий, как я поняла, любил простые вопросы в стиле «А сколько я там пробуду?», «Сколько дней там жили другие?».

– Обычно за три дня все гости успевали получить ответы. Как спалось? – ловко перевела она тему, дабы я больше не утруждала их конкретными вопросами. А может, она хотела проверить, не я ли гуляла ночью в коридоре и производила шум?

Я еще раз прикинула в уме, стоит ли открыться, что я слышала их разговор про нечто эдакое, что произошло «с прошлой девушкой», можно ведь сослаться на банальное любопытство, но все же отказалась от этой мысли. Получилось бы, что их гипноз на меня не подействовал, ведь я должна была спать до самого утра (судя по тому, что произошло с Жанной).

– Прекрасно, спасибо. Уснула, как только голова коснулась подушки, хотя, если честно, даже не помню, как ложилась… – я глупо посмеялась над собой. – Наверно, сильно устала с дороги.

– Это ритуал. Он отнимает много сил.

– Ах вот оно что… А проснулась только утром!

Они как-то странно на меня покосились, будто с недоверием, но ничего не сказали. Похоже, они поняли, что я их подслушивала и в итоге просто оставят меня здесь навсегда. Для бизнеса можно подобрать другую развалюху, зато свидетель помрет.

К счастью, у меня есть помощник. Я успела предупредить Вадима сообщением, чтобы следил за нами, когда стало ясно, что мы выходим минут через двадцать. И сразу же, конечно, удалила месседж. Если Вадим не проспал, то он крадется за нами. А если… Брр… Я передернула плечами. Даже думать об этом не хочется. Но я дала себе обещание на всякий случай запоминать любые ориентиры, чтобы можно было вернуться в деревню. Только вот для жителя мегаполиса все эти ямы и холмы, деревья и кусты, полевые цветочки и ягодки выглядят одинаково, увы.

– А снаружи дом запирается?

Новый вопрос поставил их в тупик, а шаман снова забурчал что-то недовольно. Было ощущение, что я невыносимо его бешу.

– Конечно, – ответил Геннадий после паузы, – а то раньше там тусили сатанисты. Проводили свои черные ритуалы, резали животных, мы замучались отмывать кровь и пентаграммы с пола и со стен!

– Кошмар, есть же мрази! – не удержалась я.

Супруги довольно закивали. Мы как раз подошли к большому зданию, выкрашенному белой краской, с неприметной синей вывеской, ниже которой кто-то еще прикрепил белый лист бумаги с отпечатанным текстом. Видимо, как это часто бывает, никому дела нет до старых вывесок, никто их не меняет, а просто, когда случаются изменения в графике работы, приклеивают поверх уточняющую бумажку. Хотя, стоило нам подойти, я убедилась, что текст говорит совершенно о другом. «Требуется продавец, зарплата от 35 тыс. руб, полный пакет». Учитывая, что не указывается, в какой отдел, он там совершенно один-одинехонек на целый продмаг.

На удивление, внутрь отправились Геннадий с шаманом, а женская часть нашей команды осталась у крыльца.

– Еда входит в перечень услуг, – пояснила Людмила в ответ на мой удивленный взгляд, – так что они сами разберутся, зачем тебе в очередях стоять?

«А зачем мне тут стоять? Какая разница, где стоять? Он мог тогда с утра сходить, чтобы я нигде не стояла…» – эти мысли быстро пронеслись в моей голове, но я не стала их озвучивать. Странная троица шокировала меня уже не раз. Она бы ответила в стиле «дыши свежим воздухом» или «грейся на солнце». Вот я и грелась.