В платяном шкафу, помимо постельного белья, обнаружилось много полотенец разной степени свежести и возраста. От каких-то явно разило болотной тиной. Странно. Роза говорила, что знаменитые на весь свет Васюганские болота далеко отсюда, надеюсь, она не ошиблась. Еще не хватало, чтобы Вадим, который будет искать место под ночлег, попал в трясину. А я ведь буду думать, что ему наскучило наше приключение и он отбыл без меня… Так вот, одно из так называемых полотенец хорошо подходило на роль половой тряпки, ею я и стала протирать столешницу. Затем швырнула ее на крышку биотуалета. Уже выходя из-за занавесочки, я притормозила и стала выискивать глазами надпись «Здесь». И она была! Именно в том месте, о котором говорила Жанна. Я уже знаю, что записи попали в компьютер шамана каким-то образом. Стало быть, тайник найден. Но почему-то они решили это сохранить. Глупо надеяться, что… И тем не менее, даже не додумав свою мысль, я полезла в тайник. Там, прямо под куском половой доски, лежал маленький узкий диктофон! Серебристый металл, сбоку небольшой динамик, с другой стороны разъем – под шнур, при помощи которого его можно подсоединить к компьютеру и перекачать файлы. Сзади маленькая крышечка, под которой обнаружены работающие батарейки. Зачем они это делают? Почему подсовывают гостям диктофон с записями предыдущих клиентов? Я ведь первым делом проверила: да, файлы сохранены и проигрываются без труда. Те же самые записи Лизы Бариновой, а потом – я использовала перемотку – Жанны Ярославской. В этот момент я ощутила себя глупым испытуемым в лапах хитрого, изворотливого ученого. Что, если они знают, что я попала сюда не просто так, и изгаляются надо мной? Но деваться некуда, я пройду этот путь до конца.

С диктофоном я устроилась на кровати и перемотала к началу записей. Я слушала их всего один раз и могла упустить что-то важное. На середине записей мне снова постучали в окно. Вздрогнув, я долго не хотела вставать, хоть и нажала на паузу. Наконец постучали повторно, а затем до меня донесся голос Вадима. Тут я уже быстро вскочила и кинулась к окну. Он показал знаком, чтобы шла на кухню.

На лесную чащобу опускались магические сумерки. Открыв створку, я впустила в дом вечернюю прохладу и два десятка комаров.

– Воду забрали, но сказали, что будет готово только завтра.

– Черт!

– Угу. Советую пока не пить. Принес тебе свежей воды из колодца. – Вадим передал мне двухлитровую бутылку. – Думаю, пока хватит.

– Отлично. Моя как раз почти закончилась. А где палатка?

Вадим показал на рюкзак за плечами.

– Тут.

– Смотри не заблудись. Может, стоит метку на карте поставить, где моя хижина?

– Проверял. Тут какая-то дрянь происходит.

– В смысле?

Вадим продемонстрировал мне экран смартфона.

– Шел по GPS, но в какой-то момент сеть пропадает, с ней и мобильный интернет.

– Получается, что вышка сюда не пробивает?

– Получается, – быстро согласился напарник, – поэтому я еще дома загрузил заранее карту. Приложение 2ГИС работает и без интернета, через встроенный в телефон передатчик. Только вот ближе к хижине он начал сходить с ума и перепрыгивать в совершенно другую точку. Хорошо, что я запомнил ориентиры и помечал деревья. Да и от главной тропинки здесь недалеко идти.

– Плохо. Я хотела попросить тебя купить телефон с симкой, чтобы мы могли как-то общаться. Но раз уж сеть здесь не ловит, это бесполезно.

– Ага. На этот счет у меня тоже имеются идеи. Я у дедка того две рации видел в сарае. Но не рискнул попросить. А сейчас зашел по пути, но его не было дома. Вот, думаю, можно сослаться на то, что с друзьями идем в лес двумя группами и хотим между собой переговариваться.

– Или скажи, что с девушкой идешь вдвоем, так он проникнется быстрее.

– Нет, я уже думал об этом, он скажет, дескать, не выпускай девицу из виду. Когда две группы, это логичнее.

– Ой, а барышня может по делам в кусты отбежать? Вот и боишься за нее. Но дело твое, конечно, и дедок тоже твой, я не лезу. Но рации реально нужно достать. Может, даже выкрасть. – Видя изменившееся выражение лица приятеля, я быстро добавила: – Ну на время же! Потом вернем.

– Ладно, разберемся, но ночуем пока так. На вот, – он передал мне фонарик. – Не переживай, у меня тоже есть. Если у тебя больше нет вопросов, я пойду палатку ставить, пока совсем не стемнело.

– Ага, давай.

Отвернувшись от окна и сделав шаг, я вдруг подумала, что неплохо бы извиниться за все неудобства, которые он терпит из-за меня (ведь изначальный план был проще и жить посреди тайги в палатке – это обсуждалось как самый маловероятный ход событий), вернулась, но он уже ушел.

Ладно, потом. Тем более я его уже поблагодарила в прошлый раз, пока с него хватит.

Включив в спальне свет и сунув фумигатор в единственную розетку, я вновь вернулась к записям, как тут мой взгляд наткнулся на что-то темное в углу. О нет… Это был паук. Довольно большой и угольно-черный. Говорят, что черные – это жители многоквартирных домов, а на природе обитают рыжие и коричневые длинноногие, которых именуют сенокосцами. Ну, не знаю, мой дом, очевидно, кажется ему цивилизацией, поскольку он суперчерный. Я боюсь всех видов паукообразных, точнее сказать – недолюбливаю. Но когда тут такие вещи происходят, уже как-то не до мелких членистоногих.

– Пошел в пень, – рявкнула я на него и пошла выключать свет, чтобы не видеть этого уродца. Однако внутренне порадовалась, что он забрался в угол не над моей кроватью.

Я продолжила слушать записи и, только когда они закончились – взволнованными словами Жанны «Сбегаю из дома! Полезу в окно! Диктофон попытаюсь передать соседям», – легла спать.

⁂

– Спит…

– Она спит, да, эта врушка…

– Волосы ее, а кровь не ее! – и детский голосок рассмеялся, а я, которая к тому моменту уже открыла глаза и поняла, что это не сон, поседела в одно мгновение.

Первые две фразы будто бы балансировали на грани, как беженец, который никак не может решиться перейти через рубеж. Одной ногой он там, а другой – еще здесь, на Родине, пусть и ставшей ему чужой и невыносимой по каким-то причинам. Так всегда бывает, когда ты только-только просыпаешься. А вот третья реплика – про обман – прозвучала достаточно четко, и я уже точно знала, что не сплю.

Холодный пот заструился по всему моему телу, стекая на свежую простынь, а сердце стало биться неистово, периодически попуская удары. У отца аритмия. Похоже, это наследственное заболевание…

«Дело не в генетике и семейных недугах, ты же понимаешь это… Дело в том, что куклы говорят».

Так, спокойно, дыши… Ты ведь знаешь, что это надувательство. Динамики, акустический эффект и долбаный гипноз! Ну, еще и мухоморы, куда же без них. Короче, что-то из вышеперечисленного действует мне на психику. И не так важно сейчас понимать, что именно. Не поддавайся на провокации. Наверняка все это снимают скрытой камерой в режиме ночной съемки и ржут.

– Кто здесь? – крикнула я из-под одеяла.

Голоса сразу затихли.

Я осмелела и, откинув одеяло, заговорила еще громче:

– Я спрашиваю: кто здесь?!

Если кто-то слушает меня сейчас, пусть знает, что я не боюсь.

Мне никто не ответил. Однако внутренняя дрожь не проходила, а тело продолжало потеть от воскресшей в моей груди паники. В темноте я приподняла подушку и села, откинувшись на нее. Есть кое-что, что не вписывается в теорию акустических эффектов. Дело в том, что аферисты не знают, что кровь не моя! А куклы сказали «врушка, кровь не ее». Откуда они это знают?!

«О боги, ты серьезно? – пожурила я себя мысленно. – Куклы сказали… Ну-ну. Ничего они не говорят. Это какая-то уловка, и наша с Вадимом задача понять, как именно это устроено. Мы для этого и приехали. Так что соберись. Лучше встань, включи свет и пройдись по всему дому в поисках камер, мини-динамиков и жучков».

Легче сказать, чем сделать. Я слышала на записях разных людей, что происходит в этом доме. Я была готова к говорящим куклам. А вот мои предшественницы, к сожалению, были лишены информации. Понятно, отчего они перепугались до чертиков, услышав «кукол». Если уж даже мне, знающей, понимающей, готовой – и то не по себе. Гады умеют пугать. Это какой-то филиал Комнаты Страха, где я была в детстве, только более жуткий и беспощадный. Ведь здесь ты один, в какой-то глуши, в темноте, ночью… А там ты с друзьями посреди бела дня заходишь в маленькое здание, веселишься, шутишь, смеешься и твердо знаешь, что, если что-то пойдет не так, ты можешь быстро выбраться на свободу. А я не могу. Хижина заперта.

«Да, только у меня есть Вадим. Он где-то поблизости. Если я открою окно и очень громко заору, он услышит и прибежит. Могу и сама вылезти и пойти его искать с фонариком. А вот у предыдущих клиенток и того не было».

– Я понимаю, что это шоковая терапия, – вновь заговорила я. Но на этот раз не с куклами, а с организаторами. – Я в курсе, как это работает, много читала об этом. Давайте на сегодня закончим, я спать хочу, а завтра продолжите свои опыты, окей?

Легко проговорив это, я повернулась на бок, скинув одеяло с головы, и почувствовала себя значительно лучше. Даже начала засыпать. Как тут…

Бум!

Что-то грохнуло в комнате. Липкий страх вновь запрыгнул на меня, заключая в свои цепкие объятья. У отца была такая игрушка в детстве – лизун. Он подробно рассказывал и показывал фотографии – физические, распечатанные с пленки, не цифровые, тогда таких попросту не было. В общем, лизун – это зеленый шарик, похожий на чуть разжиженную резину на ощупь (его слова), его кидаешь в стену – он размазывается по ней, прилипая жирной некрасивой кляксой. Почему-то именно так я и ощущала сейчас свой страх – зеленоватая, разжиженная, резиновая, липкая, уродливая клякса, прилипшая к моей груди так, что не отодрать.

«А ведь нужно встать, пройтись по всей комнате до двери, чтобы включить свет!» – с содроганием подумала я.

Хотя нет, постойте… Боги, храните Вадима! Ну какой же он умный! И какая я молодец, что догадалась презентованный мне фонарик водрузить на деревянный стул по соседству с кроватью. Одно движение руки – и легкий пластиковый предмет у меня. Я щелкнула кнопкой и направила луч сперва на стены, а затем на пол. Мне сразу бросилась в глаза проплешина на полке, где сидят куклы. Да, вот она. Сидит на полу, почти по центру комнаты. Если бы я встала и во мгле кромешной на ощупь отправилась включать свет, я бы всенепременно ее задела ногой. Бррр, как неприятно об этом даже думать! А ведь у Жанны произошло именно так…

Что же, таблетки от наркотиков не действуют? Так же, как и практики против гипноза? Или она реально там сидит? Но, по словам Жанны, она разбирала куклу. Или раздевала – не помню, что она говорила. Может, пропустила что-то? Как, как она перемещается?! Это же нонсенс!

Я встала с кровати и, держа фонарь в руке, приблизилась к вражине. Кукла постреливала маленькими глазками с пола, как мини-пулеметом. Она будто меня ненавидит. Эти чувства теперь уже взаимны… Я всегда недолюбливала кукол, ну разве что барби-кены казались нормальными, но их ведь и делают красивыми, не то что этих монстров.

– А ведь кто-то же их собирает… – вздохнула я, продолжая играть в гляделки. Как будто всерьез рассчитывала, что кукла отвернется и я, соответственно, выиграю.

Барби и Кен имитируют взрослых, вот в чем все дело. А фарфоровые куколки – обычно маленьких девочек. Всякие пупсы – вообще младенцев. Оттого и стремные. Вот она, педофобия во всей красе. Боишься детей – боишься и таких кукол, они словно подвиды одного семейства.

– Так и будешь сверкать глазами?

Кукла молчала.

– А что же ты не отвечаешь что-то вроде «Она не спит», капитан очевидность?

Игнор.

Я аккуратно обошла ее и включила в спальне свет, чтобы оглядеть полку. Ряд красовался прорехой прямо напротив сидящей на полу куклы.

Я взяла монстра в руки и вернула на полку. Не буду сейчас ее разбирать. Они хотят, чтобы я тряслась от страха и продолжала свое расследование. А я поступлю с точностью до наоборот – лягу спать. Подпорчу вам всю статистику и все ваше научное психолого-социологическое исследование.

Улыбнувшись удовлетворенно своим собственным мыслям, я уже сделала шаг к кровати, как тут внезапно потух свет.

– Не испугали! – крикнула я в темноту и включила фонарик, который все еще был у меня в руках.

С ним я без приключений добралась до своего ложа и реально очень быстро уснула.