Неужели? Какая неожиданность. Человек по фамилии Пушкин собирает дуэльные пистолеты. Лепаж. Где-то я уже это слышала… Ах да, из тех самых пистолетов стрелялся настоящий Пушкин с Дантесом. Конечно, какие же еще?

Я вежливо кивнула, подписала бумаги и, крепко держа футляр, вернулась в такси.

Следующей остановкой был антикварный магазин «Хронос» – изысканное место с претензией на элитарность. Внутри пахло полиролью и деньгами.

– Мы ждали вас, – произнес седовласый старик за прилавком, когда я объяснила цель визита. – Феликс Аркадьевич уже звонил. Шахматный конь ждет своего хозяина.

Он бережно достал из сейфа маленькую фигурку из пожелтевшей слоновой кости. Конь был настоящим произведением искусства – тонкая работа, каждая деталь прорисована с невероятной тщательностью.

Ну конечно, непременно из слоновой кости. Потому что обычные пластиковые шахматы для интеллектуальных снобов недостаточно хороши. Интересно, сколько стоит эта игрушка? Наверное, как моя месячная зарплата.

– Последняя недостающая фигура в коллекции, – с благоговением произнес старик. – Феликс Аркадьевич искал ее три года. Передайте ему, что мы рады были помочь.

Осторожно взяла маленькую коробочку с шахматным конем и положила ее в сумку. Теперь у меня был полный комплект: дуэльные пистолеты и шахматный конь. Нелепость ситуации не ускользнула от моего внимания.

Первый рабочий день помощницы: принеси кофе, разбери бумаги, забери антикварное оружие и редкую шахматную фигуру. Стандартный набор офисных обязанностей, ничего необычного.

Когда я вернулась в офис, оба босса были на месте и, казалось, только и ждали моего возвращения. Пушкин тут же вскочил, когда я вошла с футляром в руках.

– Наконец-то! – он бережно принял деревянный ящик и открыл его. Выражение его лица смягчилось, когда он увидел пистолеты. – Великолепны, не правда ли?

Кажется, у нашего Пушкина с этими пистолетами отношения серьезнее, чем у меня с моим бывшим.

– Очень красивые, – согласилась я, доставая из сумки коробочку с шахматным конем. – А вот и ваша фигура, Феликс Аркадьевич.

Островский с не меньшим трепетом принял коробочку и осторожно извлек фигурку.

– Идеально, – прошептал он. – Теперь коллекция полная.

Я стояла между ними, наблюдая, как два взрослых мужчины радуются своим приобретениям, словно дети в рождественское утро.

Вот они – главные подозреваемые в деле моего отца. Главные злодеи страны, за которыми охотятся спецслужбы. Один обожает дуэльные пистолеты, другой – шахматные фигурки из слоновой кости. Прямо Бонни и Клайд мира корпоративного шпионажа.

– Вы справились отлично, Ева, – Пушкин наконец оторвался от своих пистолетов. – Не каждый новый сотрудник проходит такой… нестандартный тест в первый день.

– Тест? – я моргнула.

– Разумеется, – Островский подмигнул мне. – Мы всегда проверяем, как новички справляются с необычными поручениями. Вы бы видели лицо предыдущего помощника, когда мы отправили его забрать чучело медведя из таксидермической мастерской.

Так вот почему предыдущий помощник был «неорганизованным». Он просто сбежал от этих двух сумасшедших коллекционеров.

– Рада, что прошла испытание, – натянуто улыбнулась.

Пушкин и Островский обменялись довольными взглядами.

– Что ж, – Пушкин закрыл футляр с пистолетами. – Теперь можете вернуться к разбору документов. К завтрашнему утру стол должен быть в идеальном порядке.

Как скажете, товарищ директор. Может, еще и полы помыть перед уходом?

– Конечно, Александр Сергеевич, – кивнула и направилась к своему столу, чувствуя на себе их взгляды.

Глава 4

Июньский вечер был на удивление приятным. Солнце еще не зашло, но уже не палило так безжалостно, как днем. Городской парк «Нагорный» наполнился людьми – мамы с колясками, подростки на скейтбордах, офисные работники, спешащие домой. Я выбрала скамейку подальше от основных дорожек, возле старого фонтана, который в этом году, похоже, так и не запустили.

Встреча в парке на закате. Не хватает только плаща, темных очков и кодовой фразы «голуби сегодня беспокойны». Полный набор клише из шпионских фильмов.

Нервно посмотрела на часы. 19:03. Связной должен был появиться в 19:00 ровно. Пунктуальность, видимо, не его сильная сторона. Впрочем, после дня с Пушкиным и его маниакальной точностью это было даже освежающе.

Первый рабочий день оказался выматывающим. Помимо странных поручений с антиквариатом, мне пришлось разбирать хаос документов, заполнять какие-то бесконечные формы и выслушивать противоречивые указания от обоих боссов. К вечеру моя голова раскалывалась, а энтузиазм по поводу шпионской миссии заметно поубавился.

Хорошо хоть они не заставили меня делать им массаж ног. Хотя кто знает, что будет завтра.

Заметила его издалека – мужчина средних лет, в сером костюме и с кейсом, слишком официальный для вечернего парка. Он целенаправленно шел в мою сторону, и я почти физически ощутила, как включается режим конспирации. Связной из спецслужб. Наверняка с инструкциями и, возможно, с новостями об отце.

Мужчина неторопливо подошел и сел на тот же край скамейки, оставив между нами достаточное расстояние для приличия. Не глядя на меня, он достал из внутреннего кармана пиджака сложенную газету и развернул ее.

Серьезно? Газета? В 2025 году? 

– Голуби сегодня особенно активны, не правда ли? – произнес он негромко, делая вид, что увлечен чтением.

Я чуть не поперхнулась. Кодовая фраза была именно такой, какой я ее представляла. Видимо, в спецслужбах работают большие поклонники ретрошпионских боевиков.

– Перед дождем всегда так, – ответила заученной фразой, чувствуя себя полной идиоткой.

Мужчина едва заметно кивнул, перевернул страницу и продолжил, не меняя положения:

– Как прошел первый день, Вольская?

– Судя по тому, что я здесь, а не в наручниках – относительно успешно, – я старалась говорить тихо, не поворачивая головы в его сторону. – Хотя все это смахивает на дешевый спектакль.

– Не забывайте, где вы и зачем, – его голос внезапно стал жестче. – Это не игра.

Нет, это именно игра. Просто ставки в ней слишком высоки.

– У вас есть месяц, – продолжил он. – Четыре недели, чтобы найти доказательства их причастности к делу вашего отца и их нелегальной деятельности.

– Месяц? – я не смогла скрыть удивления. – Изначально речь шла о более длительном внедрении.

– Планы изменились, – он снова перевернул страницу. – Ситуация с вашим отцом… осложнилась.

Мое сердце пропустило удар.

– Что значит «осложнилась»?

– Его перевели в блок строгого режима. Якобы за нарушение правил содержания. У него случился сердечный приступ два дня назад.

Я почувствовала, как холод пробежал по спине.

– Почему мне не сообщили?

– Я сейчас это делаю, – тон был безразличным, деловым. – Его состояние стабилизировали, но в тех условиях… Вы понимаете.

– Мне нужно его увидеть.

– Исключено. Вы на задании. Любой контакт может вас скомпрометировать.

– Но…

– Никаких «но», Вольская, – он прервал меня, все еще смотря в газету. – Чем быстрее вы добудете доказательства, тем быстрее сможете увидеть отца. И, возможно, спасти его жизнь.

Стиснула зубы, чувствуя, как во мне закипает гнев.

– Вы мне угрожаете?

– Я просто констатирую факты, – он пожал плечами. – У вас месяц. Если за это время не будет результатов, мы не можем гарантировать… благополучный исход для вашего отца.

Ублюдки. Используют отца как рычаг давления.

– Что именно вы ищете? – спросила, стараясь сохранять спокойствие. – Какие доказательства?

– Документы о транзакциях, записи переговоров, фотографии встреч с определенными людьми. Все, что может подтвердить их связь с отмыванием денег и торговлей оружием.

Торговля оружием? Это новость. В досье об этом не было ни слова.

– У Пушкина есть коллекция антикварного оружия, – заметила я. – Сегодня я забирала для него дуэльные пистолеты.

– Антиквариат нас не интересует, – отмахнулся связной. – Нам нужны доказательства поставок современного оружия. Предположительно, они используют свою инвестиционную компанию как прикрытие.

Я вспомнила строгие, но открытые глаза Пушкина, его прямолинейность. Он не походил на торговца оружием.

Хотя кто знает, как должны выглядеть торговцы оружием? С татуировкой «я продаю пушки» на лбу?

– Вам передадут электронное устройство для сбора информации, – продолжил связной. – Оно замаскировано под обычную флешку. Сможете подключить к их компьютерам?

– Попробую, – неуверенно ответила я. – Но их система безопасности…

– Это ваша проблема, Вольская, – он резко сложил газету. – У вас четыре недели. Иначе… – он не закончил фразу, но намек был более чем прозрачен.

Сукин сын. 

Он встал, бросив на скамейку газету.

– Не забудьте, – сказал он, не оборачиваясь. – Месяц.

Я смотрела, как он удаляется по аллее парка, и чувствовала, как внутри нарастает паника. Месяц – это слишком мало для такого задания. А если учесть новую информацию о торговле оружием…

Мои размышления прервал звонок телефона. Я достала смартфон из сумки, ожидая увидеть какой-нибудь незнакомый номер со специнструкциями. Но на экране высветилось «Вася». Моя младшая сестра.

– Привет, Василиса, – постаралась, чтобы голос звучал беззаботно.

– Ева! Наконец-то! – радостный голос сестры контрастировал с мрачными мыслями, бурлившими в моей голове. – Я звонила тебе весь день!

– Прости, у меня был первый рабочий день, – потерла висок, чувствуя нарастающую головную боль. – Что-то случилось?

– Случилось! – в ее голосе звенело возбуждение. – У меня начались каникулы! И я еду к тебе!

– Что? – я замерла. – Вася, сейчас не лучшее время…

– Но я уже купила билет! – она явно дулась. – Прилетаю завтра в 16:20. Ты же встретишь меня?

Только этого не хватало. Сестра-подросток в разгар шпионской операции. Идеальное сочетание.

– Василиса, послушай, – я старалась говорить мягко, но твердо. – Я только устроилась на новую работу. У меня совершенно нет времени…

– Вот именно! – перебила она. – Тебе нужно расслабиться! Мы будем гулять по вечерам, я приготовлю твою любимую лазанью, мы посмотрим все новые сезоны того твоего любимого сериала. Это будет супер!

Суперкатастрофа.

– Я серьезно, Василиса. Это плохая идея, – мой тон стал жестче. – Папа бы не одобрил.

Повисла пауза. Упоминание отца всегда действовало на нее отрезвляюще.

– Ты была у него? – тихо спросила она. – Как он?

Прикусила губу. Вася не знала всей правды. Для нее отец просто сидел в тюрьме по ложному обвинению, и мы, как примерные дочери, ждали его возвращения, регулярно навещая. Она понятия не имела о моей сделке со спецслужбами.

– Нет, еще не успела, – соврала я. – Но собираюсь на этой неделе.

– Вот! Еще одна причина, почему я должна приехать! – воодушевилась она. – Сходим к нему вместе. Я так скучаю, Ева. И по папе, и по тебе.

Черт. Как объяснить семнадцатилетней девочке, что ее приезд может поставить под угрозу не только мою шпионскую миссию, но и жизнь нашего отца?

– Вася, пожалуйста, – я почти умоляла, – давай ты приедешь позже? Через месяц-другой? Когда я освоюсь на новом месте?

– Но билет! – она снова начала капризничать. – Я потратила на него всю свою стипендию!

– Я возмещу тебе деньги, – пообещала я. – И даже добавлю сверху. Просто… не сейчас, ладно?

– Что с тобой происходит, Ева? – ее голос стал серьезнее. – Ты какая-то странная в последнее время. Скрытная. Я волнуюсь.

Если бы ты только знала, малышка.

– Просто стресс от новой работы, – выдавила смешок. – Ничего необычного.