– Вы же знаете, как это бывает в школах. Вечно какие-то проблемы. – Она выдумывает или голос у Кейли и правда слишком радостный, слишком смешливый? – Мы наняли несколько новых ассистентов преподавателям, и, кажется, они хорошо справляются. Тук-тук-тук, чтобы не сглазить. – Кейли постучала роскошным ногтем по красному дереву столешницы. О письмах ни слова. Прекрасный момент, чтобы сказать что-нибудь про конверт, но Тельма боролась с нерешительностью. Она просто не могла показать эти грубые слова такой собранной, уверенной женщине. – Так вот, – Кейли очень деловито отхлебнула кофе, показывая, что формальности закончены и она переходит к главному. – Я вас почему позвала… Давайте сразу к делу. – Она наклонилась к Тельме. – У нас в комитете появилась вакансия, и я бы хотела предложить вам эту позицию. Я наслышана о том, как блестяще вы справлялись с подобной должностью. – Взгляд ее был полон надежды. – Плюс вы так помогли на ярмарке со всей этой… неприятностью. Я тогда сразу подумала: такой человек мне нужен в команду!

Тельма ошарашенно замерла. Вступить в комитет? Этого она совершенно не ожидала. В голове звучало бескомпромиссное и уверенное «нет». Сидеть в правлении школы означало проводить вечера за долгими встречами, разбираться с кучей бумаг… На такое она пока не готова, особенно учитывая, сколько проблем сейчас у Тедди. Она формулировала тактичный отказ, но Кейли снова заговорила. Аккуратно подбирая слова, нежным, теплым голосом она объясняла, что комитету нужен кто-то, кто не был родителем, кто-то с опытом, кто-то, кто может посмотреть на проблемы трезво и со стороны. Она умела красиво говорить, как политик: бегло, красноречиво, четко формулируя свои доводы, переходя от одного к другому так плавно, что у Тельмы совершенно не было шанса вставить и слова.

Когда Кейли наконец сделала паузу, та вышла театральной и обещала важное продолжение. Тельма снова подумала о даме Хелен Миррен.

– Понимаете, Тельма, мне нужен кто-то, кому я могу доверять, – на последнем слове было явное ударение. – Кто-то вне школы и… – Кейли заговорила тише, снова тщательно подбирая слова, – кто-то, кто поддержит меня в любой сложной ситуации. – Она выразительно заглянула в глаза Тельмы. Все-таки было еще одно письмо? Прежде чем Тельма что-то сказала, Кейли подняла руку с аккуратным маникюром и сказала: – Пока вы не решили, давайте я покажу вам школу.

* * *

Смотря на свою школу глазами Кейли Бриттен, Тельма почувствовала то, на что совсем не рассчитывала, – восторг.

Современный (и дорогой) ремонт, без сомнений, производил сильное впечатление, но больше всего впечатляла сама директриса. Каждая перемена, каждая снесенная стена, купленный телевизор, каждый плакат с материалами, каждая новая система документооборота – Кейли со знанием дела рассказывала про все нововведения. Всё – ради детей, чтобы они могли полностью раскрыть свой потенциал. Ведь, в конце концов, все это мы делаем именно ради детей.

Тельма не была рьяным сторонником академизации, но контраст сам бросался в глаза. В ее времена школа была совсем другой: Фэй говорила загадками, книги были потрепанными, маты и снаряжение для физкультуры валялись по углам. Она подумала про Сида Данна, как он вечно забывал проверить домашки и постоянно отсутствовал. При Кейли Бриттен он не проработал бы и пяти минут.

Теперь все работало слаженно и продуктивно – все дети при занятиях, а учителя широко и непринужденно улыбаются… Но все же, напомнила себе Тельма, кто-то написал то письмо – два письма…

Как только они зашли в класс «Вяз», Джен Старк подскочила на ноги.

– Надеюсь, вам все нравится, миссис Бриттен, – гордо сказала она. – Добро пожаловать в нашу «среду»! Звуки повсюду! – Тельма осмотрелась. Господи, что случилось с классом? Каждую свободную поверхность покрывали яркие плакаты со звуками. – Запоминаем, ребята! – пропела Джен.

– Чтение – это весело, – бездумно промычали дети.

Тельме показалось, что улыбка Кейли стала очень натянутой.

Она побывала у многих учителей и решила, что лучшие отношения с ребятами были у Сэма Боукера. Он даже не заметил, как они вошли, рассказывая ученикам, как начать писать лучше. Мужчина живо описывал текст как сундук с сокровищами: сунь руку – и можно достать жемчужины прилагательных, алмазы существительных. Все тридцать два ребенка чуть ли не с открытым ртом следили за тем, как он, жестикулируя, машет измазанными чернилами руками.

– Сэм – один из наших сильнейших педагогов, – тепло сказала Кейли. – Результаты его класса добыли нам титул «Маяка грамотности».

В этот момент Сэм заметил их и замер, растерянно улыбнулся и начал с волнением теребить воротник своей рубашки – наверное, такая взволнованность вполне нормальна, ведь на его урок пришли посмотреть и начальница, и бывший учитель?

– Сэм когда-то учился в этой школе, – сказала Кейли, когда они уже выходили из класса.

– Знаю, – сказала Тельма, – я его учила.

Всего на мгновение на лице Кейли можно было заметить удивление.

– Ну да, – сказала она, – как я сразу не подумала. Вы, наверное, некоторых учителей хорошо знаете. Джен, например.

– Кого-то да, – немного грустно призналась Тельма, – но с каждым годом таких становится все меньше. – Она вдруг кое о чем вспомнила. – А как дела у Банти Картер? – Тельма попыталась говорить с теплотой, чтобы было ясно – они просто старые друзья. Хоть это и было очень далеко от правды.

– Она сегодня не в школе. – Ей показалось или в голосе Кейли появилась резкость? – На больничном.

– Господи! – сказала Тельма. – Я надеюсь, ничего серьезного?

– Подхватила вирус. – Она явно специально не сказала ничего конкретного. Тельма уже открыла рот, чтобы задать уточняющий вопрос, но Кейли вдруг замерла посередине коридора первоклашек.

– Непривычно, наверное? – улыбка ее была теплой, но в вопросе чувствовалась смешинка, наверное, чтобы расположить к себе.

Тельме вдруг резко захотелось завоевать одобрение этой роскошно одетой, успешной женщины, которая настолько горела своей школой.

– Все так изменилось, – сказала Тельма.

Улыбка Кейли стала еще шире, но теперь в ней появилась нотка смущенного самоуничижительства.

– Ох, – вздохнула директриса, – ну, надеюсь, вы не сильно ненавидите эти перемены.

– Совсем не ненавижу, – быстро сказала Тельма, чтобы пресечь любое недопонимание. – Перемены – необходимая часть жизни, школьной тем более. К моей пенсии это место совсем было не похоже на то, в которое я пришла работать. Мы обе понимаем, как в образовании важно не стоять на месте.

Кейли улыбнулась и радостно закивала:

– Вы так мудры, Тельма.

Та вдруг почувствовала волну удовольствия, что одобрение этой роскошной женщины она все-таки завоевала, но за этой волной тут же нахлынула усталость. Тельма почувствовала себя уставшей, старой, лишней в этом современном, успешном месте с четкими целями, планшетами… Ничего общего со школой, в которой она проработала много лет. «Мое время ушло, – подумала она. – Зря я вернулась».

Тельма поймала на себе проницательный взгляд Кейли.

– Я понимаю, – сказала она, – что вы наверняка слышали о наших переменах. И, скорее всего, много слышали обо мне.

Тельма, которая никогда прямо не врала, была готова тут же оспорить эти слова, но Кейли продолжила говорить:

– Меня это не удивляет. Но я просто делаю свою работу, и без перемен тут не обойтись. Я приехала сюда не друзей искать, лезть в чужие жизни мне неинтересно. Моя задача – управлять школой.

Из класса «Рябина» раздался шум.

Громкий – Тельма тут же поняла, что неконтролируемый. За ним последовал грохот и крик. Она побежала за Кейли в класс. Там стояла Марго Бенсон, стекла ее очков взбудораженно блестели, а вид был совершенно потерянный.

– Дети! – сказала она. – Усаживаемся! Мисс Клегг скоро вернется!

Тельма ждала, что Кейли ворвется, попытается угомонить класс (Тельма сама еле сдерживалась), но та замерла, будто в нерешительности. Марго побежала к ним через весь класс.

– Бекки – мисс Клегг – кажется, она… сами знаете где… – Что-то в этой почти умоляющей фразе было значимое, казалось, она хочет договорить, но Кейли ее прервала:

– Спасибо, Марго, – и закрыла дверь класса.

Она развернулась на своих дорогущих каблуках и поспешила прочь по коридору. Тельма засеменила следом.

– Спасибо вам за ваше время, – задыхаясь, сказала Кейли. – Надеюсь, вам понравилось у нас.

Да что такое происходит?

Они завернули за угол и оказались на месте катастрофы. У дверей в женский туалет стояли четыре человека: Линда, Николь и еще две женщины, в которых Тельма узнала работниц столовой. У всех руки были сложены на груди – типичная реакция на неприятности.

Линда стучала в дверь.

– Бекки, родная, – говорила она. – Бекки, у тебя все хорошо?

Одна из работниц столовой увидела Кейли.

– Ох, миссис Бриттен, – сказала она. – Мисс Клегг залетела внутрь, аж меня отпихнула! Она очень чем-то расстроена. Так громко хлопнула дверью…

– Бекки, – Линда снова стучалась. – Ты как там?

– Все в порядке, дамы, – в голосе Кейли были слышны резкие нотки приказа. – Что бы это ни было, уверена, мисс Клегг не хотела бы, чтобы тут собралась вся школа.

Она замолчала, и в тишине всем отчетливо были слышны рыдания.

– Она в истерике прямо, – резко сказала одна из столовских.

– Меня отпихнула! – вставила вторая.

– Давайте позволим Николь решить этот вопрос. – Голос Кейли зазвучал еще резче, женщины нехотя отошли от дверей. Потерянная Николь заняла место Линды у двери. Кейли твердой рукой повела Тельму к выходу.

– Простите нас за это, – она протянула дрожащую руку. – Спасибо за ваше время. Если решите о комитете, то уже на следующей неделе собрание. Я понимаю, все это так скоро… – Кейли улыбнулась, хотя все это время часто оглядывалась на туалетную дверь.

– Я уже все решила, на самом-то деле, – почти задыхаясь, выпалила Тельма. Она уже открыла рот, собираясь сказать: «Сожалею, но нет», как вдруг дверь класса распахнулась и оттуда вылетела Марго.

– Миссис Бриттен! – выдала она. – Простите, я сразу не сказала, не могла при детях… Но… миссис Бриттен… Бекки… сумка ее… Еще одно!

Из закрытой двери снова раздались злые рыдания.

Глава 5,
В которой учительская замерла от испуга, а царапины дарят пищу для размышлений

Если утром жена Дерека Ньюсома выходила из дома раньше него, он всенепременно говорил ей: «Будь осторожна», будто она капитан Отс^[11] и, несмотря на все ожидаемые опасности, решила отправиться в Антарктику. Чаще всего эти слова казались Лиз трогательными и успокаивающими. Чаще всего именно их она и хотела услышать.

Чаще всего.

Иногда – только лишь иногда – это раздражало. Иногда ей хотелось, чтобы муж, с которым она провела тридцать три года своей жизни, хлопнул ее по спине и сказал что-то вроде: «Вперед, любимая, иди покорять мир! К черту осторожность! Голову выше и походка в стиле танго, давай же, где твоя роза во рту? Весь Тирск ляжет!»

В тот день она шла к школе, кутаясь в свою флисовую курточку, сгорбившись под решительным натиском прохладного ветра, и мечтала, чтобы утром он сказал ей что-нибудь такое.

Лиз вспомнила свой вчерашний разговор с Тельмой. Дерек пошел на пробежку, так что они могли поговорить открыто.

– Марго сто процентов говорила о письме!

– Возможно. – Тельма явно была взволнована.

– А что еще? Она же сказала: еще одно!

– Не знаю.

– Почему ты не рассказала ей про письмо, которое я нашла?

– Да она мне и шанса не дала! – сказала Тельма и объяснила, как ее выпроводили из школы. – Она знает, что что-то происходит. Думаю, нам стоит быть осторожнее.

«Осторожнее» Тельмы – это желтая карточка. Лиз явно услышала намек, что им не стоит лезть в это дело. После этого разговора она еще какое-то время просто сидела на одном месте, смотря через окна зимнего сада в чернильное небо.

Сначала Кейли Бриттен, теперь Бекки…

Джен взяла трубку после второго гудка.

– Лиз, я сейчас занята. – Голос у нее был такой, будто Лиз должна была это знать и решила позвонить именно сейчас, чтобы отвлечь.

– Хотела узнать, как дела.

– Нормально. – Это прозвучало театрально удивленно, будто Джен была готова уйти в оборону.

– А как дела у Бекки Клегг?