Стоя утром у входа в заведение и вдыхая холодный московский воздух, я наслаждался миром, который сам выбрал. Здесь я стал невидимым королём, кукловодом, который незаметно управлял чужими жизнями. Советский Союз стал идеальной сценой, где люди были марионетками в моём театре абсурда, даже не подозревая, кто ими руководит.

Приступив к работе, я натянул привычную улыбку и изобразил радость при виде посетителей. Внутри же воспринимал каждого как безликого статиста, которому отведена роль ничтожного персонажа.

Бар наполнялся привычными звуками: хриплыми голосами подвыпивших мужчин, жеманным женским смехом, примитивными шутками. Я наливал дешёвую водку и мутное пиво, привычно отвечал на глупые вопросы и слушал бесконечные жалобы посетителей на работу, жён и собрания. В моей голове это сливалось в единый раздражающий шум, из которого я выхватывал лишь полезные детали.

Манипулировать советскими людьми было просто. Достаточно было вовремя подлить алкоголя, участливо кивнуть или произнести пару фраз о «тяжёлой жизни трудящихся», и любой чупырла начинал выкладывать всю свою жалкую жизнь в мельчайших подробностях. Смешно и отвратительно одновременно – они доверяли мне свои секреты, не догадываясь, что сами дают оружие против себя.

Слушая бесконечные откровения посетителей, я внутренне иронизировал над убожеством советских развлечений. Пьяные мужики, уткнувшиеся в грязные столешницы, женщины с размазанной тушью и бесформенными причёсками, громко смеющиеся над глупыми шутками, молодёжь, танцующая под музыку, непригодную даже для похоронной процессии. Всё это вызывало лишь брезгливое удивление: как можно искренне радоваться такому существованию?

Однако в этой серой, безликой массе я нашёл идеальное прикрытие для своей жизни хищника. Здесь не замечали мелочей, не интересовались чужой жизнью, если только она не давала повода для зависти или осуждения. Идеальная почва для таких, как я – тех, кто терпеливо ждёт и точечно наносит удары, оставляя лишь лёгкое недоумение и полную неспособность понять, что же произошло.

Вечер тянулся монотонно, пока мой взгляд не остановился на девушке, сидевшей в одиночестве за дальним столиком. Раньше я её здесь не видел. Она явно отличалась от привычной публики: молодая, ухоженная, инородная среди общей серости. Простенькое платье выгодно подчёркивало тонкую талию и изящную фигуру, волосы были аккуратно расчёсаны, лёгкий макияж подчёркивал тонкие черты лица. Девушка сосредоточенно читала книгу, иногда отпивая дешёвое вино.

Я внимательно следил за каждым её движением. Она явно нервничала, оглядываясь, словно ожидала кого-то, кто не приходил. В её поведении чувствовалась неуверенность и робость, смешанные с наивной надеждой, что особенно пробуждало во мне хищнический азарт. Именно неопытность и ранимость делали её желанной добычей, обещая острые ощущения, которых я давно не испытывал.

Неспеша протирая стаканы, я изредка бросал на неё взгляд, стараясь не привлекать внимания. Девушка всё глубже уходила в собственные мысли, переставая замечать окружающих. Во мне разгорался знакомый огонь предвкушения – желание ощутить власть над чужой судьбой, контроль над эмоциями, страхом и покорностью.

Желание приблизиться и заговорить становилось всё сильнее, но я понимал, что нельзя торопиться. В таких делах спешка губительна. Чем дольше длится подготовка, тем слаще награда. Поэтому я продолжал наблюдать, мысленно примеряя роль, с которой наиболее естественно смогу подойти к ней.

Она не догадывалась, что стала моей следующей мишенью, и это придавало ситуации особую пикантность. Меня возбуждала мысль о том, как постепенно буду завоёвывать её доверие, узнавать секреты и слабости, пока она полностью не окажется в моих руках.

Я продолжал работать, натянуто улыбаясь очередному пьянице и одновременно фиксируя каждое движение незнакомки. В голове уже созревал тщательно рассчитанный план, предвещавший очередную ночь запретного удовольствия.

Ощущал, как внутри медленно разрасталось тёмное желание. Оно окутывало сознание, вытесняя всё остальное и превращаясь в единственную, чёткую цель. Я примерял сценарии, продумывал детали, получая почти болезненное удовольствие. Казалось, охота уже началась, хотя я ещё не сделал ни единого шага.

Дождавшись момента, когда поток клиентов ненадолго схлынул, я направился к девушке, прихватив бутылку вина и чистый бокал. Внутри пульсировала тревога, смешанная с адреналином, но лицо моё оставалось абсолютно спокойным, выражая доброжелательность и заботу.

– Позвольте предложить вам ещё бокал? – произнёс я с учтивой улыбкой, аккуратно ставя бутылку и бокал перед ней. – За счёт заведения, разумеется. В нашем баре нечасто встретишь столь приятную и интеллигентную гостью.

Девушка подняла глаза и слегка удивлённо улыбнулась. В её взгляде мелькнули робость и благодарность, на щеках появился лёгкий румянец.

– Спасибо, это очень мило с вашей стороны, – произнесла она тихо, смущённо. Её голос звучал мягко и приятно, вызывая во мне острое удовольствие.

– Вам у нас не слишком скучно? Бар не самое весёлое место, особенно для молодой девушки, – спросил я с лёгкой иронией, изображая заботу.

Она чуть расслабилась от моего мягкого тона и дружелюбного вида.

– Я жду подругу, но, похоже, она уже не придёт. Решила дочитать главу и пойти домой.

– Вот как? Надеюсь, хотя бы глава интересная? – улыбнулся я, кивая на книгу.

– Очень. Экзамены скоро, а я вместо подготовки здесь сижу, – застенчиво ответила девушка, уже воспринимая меня как безобидного собеседника.

– Понимаю, учёба дело непростое, сам когда-то проходил это. Кстати, я Александр, – представился я, протягивая руку.

– Анна, – тихо ответила она, осторожно пожимая мою ладонь.

Её рука была мягкой и тёплой, а прикосновение отозвалось приятной волной, ещё сильнее разжигая мой охотничий азарт. Я продолжил разговор спокойно, непринуждённо, умело задавая аккуратные вопросы. Вскоре узнал достаточно: Анна учится на вечернем отделении педагогического института, живёт в общежитии неподалёку, возвращается поздно и обычно одна. Эти детали стали для меня бесценными.

Внешне наш разговор казался непринуждённым, словно случайная встреча старых знакомых. Но внутри я ликовал, расставляя фигуры на шахматной доске тёмного замысла. Мой голос звучал заинтересованно и дружелюбно, каждое слово было направлено на завоевание её доверия.

– Спасибо вам, Александр. Вы очень милый и внимательный человек, – сказала Анна напоследок, закрывая книгу и собираясь уходить.

– Всегда к вашим услугам, – спокойно ответил я, помогая ей надеть пальто и провожая взглядом до двери.

Когда Анна вышла из бара, внутри меня вспыхнул пожар, разгораясь с каждой секундой всё ярче. Желание полностью контролировать жизнь и судьбу девушки охватило меня без остатка. Представив её беззащитность и страх передо мной, я почувствовал, как сердце забилось учащённо, дыхание стало глубже, а по телу пробежали острые импульсы.

Оставшееся время до закрытия я работал механически, почти не замечая происходящего вокруг. Мои мысли занимала только будущая охота, которую я уже мысленно провёл до мельчайших деталей. Место, время, способ, маршрут отхода – всё складывалось идеально, точно выстроенная архитектура убийства.

Закрывая бар, я ощутил прилив адреналина, смешанный с возбуждением от предстоящего события. Тело приятно ныло, будто у животного, напряжённого перед рывком. Неторопливо убрав всё по местам и закрыв дверь, я вышел на пустынную ночную улицу и глубоко вдохнул влажный, прохладный воздух. Кровь пульсировала в висках, пальцах, наполняя ощущением абсолютной свободы и безнаказанности.

Завтра вечером начнётся охота. Она обещала быть особенно яркой и запоминающейся. Я улыбнулся себе, ощущая сладкое предвкушение триумфа, и уверенно направился домой. Этот город стал моей территорией, охотничьей зоной, где я – хищник, чья власть абсолютна и незаметна для окружающих.

Из темноты сквера напротив института я наблюдал за входом, скрываясь в тени деревьев. Сердце билось ровно, кровь, насыщенная адреналином, разносила по телу тёмное, сладкое ожидание. Эти моменты всегда были особенно острыми, наполняя меня жизнью и свободой.

Минуты тянулись неторопливо, усиливая возбуждение. Студенты постепенно расходились, улица пустела. Наконец появилась Анна – моя цель, моя добыча. Она направилась по тротуару под тусклым светом фонарей, одинокая и ничего не подозревающая.

Я подождал несколько секунд, позволяя ей удалиться, затем плавно вышел из укрытия и осторожно двинулся следом. Шаги мои были медленными, бесшумными, идеально выдерживающими дистанцию. Лунный свет причудливо играл с тенями, превращая наше движение в мистический танец.

Анна шла уверенно, хотя иногда оглядывалась, будто ощущая беспокойство. Но пустынная улица убедила её, что страх напрасен. Глупая доверчивость советских людей всегда поражала меня – их вера в мнимую безопасность и игнорирование инстинктов казались абсурдными.

Дорога постепенно переходила в плохо освещённую аллею вдоль лесополосы. Сердце моё забилось чаще, дыхание стало глубже. Я чувствовал запахи ночи и её страха, ускоряя шаг, словно хищник перед броском.

Место для атаки я выбрал идеально – безлюдное, окружённое густой растительностью. Я резко приблизился и, не колеблясь, схватил её, закрывая рот ладонью и глуша крик, едва сорвавшийся с её губ.

Действовал я холодно и точно, с автоматизмом, выработанным годами. Мгновенно затащил её в лес, крепко удерживая и полностью контролируя каждое движение. Анна отчаянно сопротивлялась, и её испуг, беспомощность и отчаяние усиливали моё наслаждение, питая эго властью над человеком.

В глубине лесополосы я быстро связал ей руки за спиной. Девушка тяжело дышала, глаза её блуждали по моему лицу, полные слёз и непонимания происходящего. Она никак не могла поверить в реальность происходящего.

– Тише, не бойся, – тихо сказал я, тщательно изображая заботу и спокойствие. – Будешь вести себя хорошо – не причиню вреда. Просто доверься мне.

Слова звучали мягко, почти нежно, словно обращённые к ребёнку. На её лице паника медленно сменялась тревожной надеждой. Контраст между фальшивой добротой моих слов и жестокостью действий дарил почти наркотическое удовольствие.

В сознании мелькали садистские фантазии, и я нетерпеливо стремился воплотить их в реальность. Каждая секунда приближала исполнение моих тайных желаний. Сейчас я полностью контролировал её жизнь, чувствуя себя вершителем её судьбы и хозяином её страха.

Её беспомощность, абсолютная зависимость от моих решений заставляли кровь бурлить в венах, вызывая ощущение невероятного, пьянящего возбуждения. Я наслаждался каждым мгновением её ужаса и непонимания, каждой секундой своей абсолютной власти, готовясь продолжить задуманное. Тёмная, первобытная радость охотника, поймавшего добычу, охватывала меня полностью, вытесняя любые остатки морали и человеческого сострадания.

Стоя рядом с обездвиженной и полностью подвластной мне девушкой, я почувствовал, как внутри меня распускается тёмный цветок истинного наслаждения. Я понимал, что сейчас только я решаю, сколько ей осталось жить и как именно будет развиваться дальше эта ночь. Мой голос звучал по-прежнему спокойно и дружелюбно, но внутри меня бушевал ураган жестокости и абсолютного превосходства, готовый вот-вот вырваться наружу.

Я осторожно коснулся её плеча, успокаивая жертву нежным жестом, полностью осознавая, какой ужасный контраст создаю между внешними проявлениями заботы и своим настоящим, чудовищным намерением. И эта игра, этот тщательно продуманный контраст, доставляли мне невыразимое, абсолютное удовольствие.