Подойдя к своему кабинету, Курносов осторожно открыл дверь и, осмотрев знакомые стены, мысленно поздоровался с привычным рабочим пространством. Но стоило ему потянуться к креслу, как телефон на столе разорвал тишину настойчивым трезвоном. Секретарь начальника коротко сообщил, что генералу Фролову он нужен срочно.

В кабинете генерала царила напряжённая тишина. Обычно уверенный и насмешливый, Фролов сейчас казался встревоженным и непривычно серьёзным.

– Присаживайтесь, Пётр Иванович, – указал он на кресло перед столом. – Извините, что прямо с корабля на бал, но дело не терпит отлагательств.

Курносов сел, положив руки на колени и внимательно вгляделся в глаза руководителя.

– Как отпуск, отдохнули? – спросил Фролов механически, явно не рассчитывая услышать подробности.

– Благодарю, Виктор Михайлович, вполне, хотя не ожидал столь резкого возвращения в реальность, – ответил Курносов, слегка улыбнувшись. – Но служба зовёт, а отпуск всегда кончается в самый неподходящий момент.

– Да уж, хуже момента и не придумаешь, – нахмурился Фролов и, помолчав несколько секунд, продолжил: – Дело необычное и серьёзное. Три дня назад в Москве убили девушку, студентку вечернего института. Перед смертью её жестоко изнасиловали, что добавляет ситуации тревожности и мрачности. Всё выглядело бы обычной зверской расправой, если бы не одна крайне неприятная для нас деталь.

Фролов взял со стола папку и положил её перед Курносовым.

– У жертвы в кармане нашли спичечный коробок. Вроде ничего особенного, однако на коробке номер телефона объекта настолько секретного, что о нём знают лишь единицы в стране. Именно поэтому дело перешло к нам.

– Насколько серьёзна утечка? – уточнил Курносов, открывая папку и пробегая взглядом документы.

– Это мы и должны выяснить, – тяжело вздохнул генерал. – Если номер попал случайно – одно дело. Но если намеренно… сами понимаете.

– Понимаю, Виктор Михайлович, – произнёс Курносов. – Особые указания?

– Действовать максимально осторожно, – отчётливо сказал Фролов. – Дело деликатное, резонанс огромный, ставки высоки. Подозреваемых пятеро, всех уже ведут наши оперативники. Но нужен твой свежий взгляд, Пётр Иванович. Лично изучи материалы и определи, с кого начать.

– Слушаюсь, – кивнул Курносов, поднимаясь и забирая папку. – Начну немедленно.

– Спасибо, Пётр Иванович, – Фролов проводил его взглядом до двери. – Только ради Бога, аккуратнее. Дело может оказаться сложнее, чем кажется.

Вернувшись в кабинет, Курносов запер дверь и сел за стол. Он методично разложил фотографии и бумаги, вчитываясь в каждую строку. На снимках чётко проступала жестокость убийцы, подчёркнутая холодной педантичностью.

Раздался короткий стук, и в кабинет вошёл молодой оперативник.

– Разрешите? – негромко спросил он.

– Входи, Юра, – Курносов махнул рукой, не поднимая глаз от бумаг. – Уже есть что-нибудь?

– Пока только общая картина, – слегка смущённо сообщил оперативник. – Подозреваемых пятеро: двое преподавателей института, сосед девушки, случайный свидетель и ещё один… Александр Панов, бармен из ресторана «Волга». Его личность вызывает больше всего вопросов.

Курносов поднял глаза и внимательно посмотрел на оперативника.

– Почему именно Панов? Что в нём особенного?

– Близкие девушки сообщили, что за день до убийства она посетила ресторан «Волга», хотя раньше подобных мест избегала. Наш осведомитель заметил, что именно бармен проявлял к ней повышенный интерес. Что-то в нём тревожное, чуждое. Наружка говорит, он будто ведёт двойную жизнь.

– Двойную жизнь, значит, – Курносов задумчиво потёр подбородок. – Интересно. С ним уже разговаривали?

– Пока нет, решили дождаться вашего возвращения.

– Верно сделали, – одобрительно кивнул Курносов. – Бармен с холодными глазами и двойной жизнью – звучит многообещающе. Начнём с него. Организуйте наблюдение так, чтобы он даже не почувствовал вашего дыхания. Если это действительно он, поймать его будет непросто, но мы справимся.

Оперативник кивнул, вышел и тихо закрыл за собой дверь. Курносов снова погрузился в бумаги, и с каждой новой деталью в нём пробуждалась профессиональная хватка, окончательно вытесняя отпускную расслабленность и наполняя его энергией, упругой и напряжённой, словно натянутая струна.

Пётр Иванович методично изучал материалы дела, раскладывая на столе фотографии, протоколы допросов и экспертные заключения. За окном Второго Главного управления стоял пасмурный московский день семьдесят девятого года. Город жил ожиданием Олимпиады, что придавало расследованию особую деликатность. Любое громкое преступление мгновенно приобретало политический оттенок, требуя предельной осторожности.

Фотографии с места преступления были беспощадно откровенны. Тело студентки нашли в лесополосе возле Института стали и сплавов. Студенты часто ходили здесь домой, сокращая путь до общежития. Курносов мрачно рассматривал снимки, ощущая нарастающую тревогу от расчётливой жестокости убийцы. Следы насилия свидетельствовали о том, что преступник действовал хладнокровно и точно, будто заранее продумав каждое движение, словно наслаждаясь собственным извращением.

Курносов поднялся, прошёлся по кабинету, тяжело вздохнул и снова вернулся к бумагам. Чем внимательнее он вчитывался, тем крепче становилась уверенность, что это не просто убийство. Номер телефона сверхсекретного объекта, обнаруженный в кармане жертвы, подтверждал худшие подозрения: кто-то мог намеренно вовлечь в это преступление структуры, обычно скрытые даже от высших чинов.

Нужно было лично осмотреть место происшествия. Документам всегда не хватало чего-то неуловимого, деталей, которые можно было заметить только на месте. Сыщик снял трубку внутреннего телефона и набрал номер гаража:

– Лёша, привет, это Курносов. Подгони машину, надо кое-что посмотреть лично.

– Понял, Пётр Иванович, – отозвался водитель, давно привыкший к таким срочным вызовам.

Выйдя из здания управления, Курносов сел в знакомую чёрную «Волгу». За рулём ожидал водитель, молодой парень с живым взглядом и дружелюбной улыбкой.

– Куда едем, Пётр Иванович? – спросил он, заводя мотор.

– К лесополосе возле Института стали и сплавов. Дорогу знаешь?

– Конечно, не впервой, – кивнул водитель и плавно тронул машину.

В дороге они негромко беседовали об обычных вещах: об отпуске, погоде, последнем футбольном матче. Однако по мере приближения к месту преступления разговор стих, и водитель, почувствовав настрой Курносова, тоже замолчал, сосредоточившись на дороге.

Подъехав к лесополосе, Курносов вышел из машины, коротко поблагодарив водителя, и попросил подождать.

Лесополоса выглядела уныло и мрачно, осенний ветер шуршал сухой листвой, словно тревожно нашёптывал что-то своё. Курносов шёл по тропе, внимательно вглядываясь в землю, деревья и кусты, пытаясь представить произошедшее.

Спустя три дня здесь уже не было оперативников и оцепления – лишь давящая тишина и холодное одиночество. Пётр медленно обходил место преступления, постепенно осознавая, что это дело гораздо глубже и опаснее, чем казалось сначала. Осознание этого делало его особенно осторожным и сосредоточенным.

Неожиданно внимание Курносова привлёк едва заметный отпечаток обуви. Он присел на корточки, пристально рассматривая необычный след: вероятно, обувь была иностранного производства или индивидуального пошива. Эту важную деталь оперативники явно пропустили.

Поднявшись, Пётр ещё раз внимательно осмотрелся, зафиксировав в памяти увиденное. Теперь предстояло самое важное: беседы со свидетелями и знакомыми погибшей.

Курносов направился к общежитию, где жила убитая студентка. Атмосфера во дворе оставалась тяжёлой, будто сама природа не решалась сделать вдох. Пустой двор, усыпанный листьями, провожал его насторожённым молчанием. Пётр остановился, оглядывая фасад старого кирпичного здания, окна которого равнодушно смотрели в серую даль.

В общежитии его встретила пожилая вахтёрша с настороженным взглядом и печальной улыбкой. Тщательно изучив удостоверение, она тихо сказала:

– Проходите, товарищ следователь. Тут теперь все испуганы, даже шуметь перестали. Беда какая – совсем молоденькая ведь.

В её голосе звучала искренняя скорбь, а руки заметно дрожали, когда она показывала на лестницу. Поднимаясь наверх, Курносов думал, как часто видел подобную реакцию – неподдельный ужас соседей, их искренние слёзы и такое же искреннее, но обычно бесполезное желание помочь следствию.

Соседки убитой студентки собрались на общей кухне. Они смотрели на следователя с тревогой и надеждой, словно ожидая, что он скажет что-то утешительное и сразу снимет напряжение. Но Курносов привык разочаровывать людей суровой правдой.

– Мне нужно задать несколько вопросов, – начал он мягко, стараясь не усугубить тревогу. – Любая мелочь может быть важной. Кто-нибудь знает, встречалась ли погибшая с кем-то незнакомым в последние дни?

Одна из девушек, худенькая и бледная, неуверенно заговорила:

– Я её видела, товарищ следователь. Поздно вечером возвращалась от подруги и заметила её выходящей из бара «Волга». Очень странно, потому что она раньше таких мест избегала, даже близко не подходила.

– Она была одна или с кем-то? – уточнил Курносов.

– Одна, точно одна. Я удивилась, хотела окликнуть, но она быстро прошла мимо, будто не замечая меня. Какая-то расстроенная показалась, задумчивая.

Пётр тщательно записал её показания и поблагодарил девушек. Выйдя в коридор, он задумчиво прошёлся, понимая, что зацепок по-прежнему недостаточно.

Информацию о пожилом свидетеле Курносов получил от местного участкового, предварительно связавшись по служебной линии. Тот упомянул, что один из старожилов района, внимательный и неглупый человек, вечером в день убийства находился возле института и мог что-то заметить. Курносов нашёл старика на лавочке возле подъезда – тот кормил голубей, делая вид, будто не замечает приближения следователя.

– Добрый день, я из КГБ, старший следователь Курносов, – представился Пётр. – Можно вас на пару слов?

Старик медленно поднял голову, отряхнул с пальцев крошки хлеба и прищурился:

– А что спрашивать-то? Я всё уже милиционеру сказал. Но раз из Комитета… – он слегка выпрямился, – спрашивайте, коль надо.

– Вы были здесь в тот вечер, когда убили девушку. Замечали что-нибудь необычное? Незнакомца возле института, например?

Старик задумался, потирая подбородок:

– Был один. Высокий, худой, костюмчик модный, не наш. Стоял под фонарём, курил, смотрел на вход. Ждал кого-то явно. Я ещё подумал: зачем он тут вечером? Глаза у него были… ледяные. Такие не забываются.

Курносов кратко записал показания, отмечая точность совпадения описания со сведениями о Панове. Поблагодарив свидетеля, он направился к машине.

Сев в автомобиль, Пётр снова открыл папку с материалами дела. В его руках оказался спичечный коробок с номером сверхсекретного объекта – тот самый, что нашли у убитой. Курносов долго разглядывал его, мысленно перебирая варианты появления такой вещи у простой студентки. Мысль о том, что убийство не было случайностью, крепла с каждой минутой.

Эта маленькая деталь казалась ему отчётливым сигналом, спланированной акцией, за которой скрывалась более серьёзная цель. Теперь дело приобрело иной масштаб и особую значимость. Слишком много вопросов оставалось без ответа, и каждый вёл глубже, к тайнам, которые до сих пор оставались скрытыми от его глаз.

С тревогой, граничащей с ознобом, Курносов понимал, что впереди длительное и сложное расследование, в котором малейшая ошибка может привести к катастрофе.

Вечер медленно накрывал город терпкой осенней меланхолией. Курносов ехал домой, задумчиво глядя в окно служебной машины. За стеклом мелькали здания, освещённые тусклым светом фонарей, и казалось, что они хотят что-то сказать – но рассказ их был печален и безысходен.