Глава 3

Сколько Стеша ни возвращается мыслями в детство, вспомнить удаётся не много: печку с пирожками, овсяный кисель и тёплое молоко из берестяной кружки. И почему-то белого козлёнка с крохотными твёрдыми рожками. Он и блеет, и говорит человеческим языком.

Больше она ничего из памяти выжать не может. Скорее всего, бабушка Маша брала её, свою правнучку, только в одну или две сказки. Первая – это, конечно, «Гуси-лебеди», а вторая – неизвестная. «Сестрица Алёнушка и братец Иванушка», наверное, или ещё какая-нибудь сказка с козлёнком. Зато теперь Стеша сможет попасть в любую, ведь знает, где вход и где выход.

Всю неделю она сразу после уроков занимается монтажом: обрезает видео, оставляя самые яркие сцены, записывает вступление, накладывает музыку. Времени потрачено много, но результат того стоит. Получается настоящий документальный фильм на полтора часа. Стеша довольна.

Вечером она выкладывает видео в интернет, а утром понимает, что оно завирусилось.

«Квест просто супер! На студии снимали?» – спрашивают её в комментариях, и Стеша на уроке, прикрываясь учебником, отвечает: «Что вы, какой квест, это настоящая сказка!» – и ставит смеющийся смайлик. Как хотите, так и понимайте.

«Это круто! Пили ещё!»

«Да какая студия, это ИИ. Гуси мальчишку как унесли?» – полны скепсиса некоторые.

«Актёры молодцы, здорово играют!»

Стешу распирает от гордости. Каждые несколько минут она заглядывает в телефон и видит, что число подписчиков растёт, и это очень приятные цифры.

– Чистякова!

Стеша вздрагивает. Она, взбудораженная похвалами и донатами, не замечает, что за её спиной стоит математичка.

– Я вижу, Стефания, тебе в интернете зависать интереснее, чем решать уравнения. Почему ты, кстати, не сдала смартфон?

Телефон-то она как раз сдаёт, только старый, которым уже не пользуется, а в рюкзаке спокойно носит ещё один и развлекает себя на скучных уроках. Так все делают. Пока не попадутся – всё сходит с рук.

– У меня астма, я маме звоню, если…

– Давай сюда, заберёшь после уроков. – Учительница требовательно протягивает руку. – ОГЭ по математике через две недели. Отвлекаться нельзя, особенно если не блещешь знаниями.

Стеша с сожалением расстаётся с телефоном. Ей обидно. «Не блещешь знаниями»! Ну и что? Нет у неё способностей к математике и точным наукам.

…Утром её поднимает мама.

– Стеня, просыпайся, будильник звонил.

– Как звонил?.. Рано ещё, ты обманываешь.

Стеша берёт со стола телефон и убеждается: да, пора вставать. Но до чего же не хочется! Не переодеваясь, прямо в пижаме она плетётся на кухню. Мама пьёт кофе, Тима обмакивает в чай печенье и ест его размякшим.

Стеша плюхается на стул, морщится.

– Ты себя плохо чувствуешь? – В голосе мамы слышится беспокойство. – Дышать тяжело?

– Не знаю, как-то мне не по себе…

Стеша опускает глаза, но из-под ресниц продолжает зорко следить за матерью. Глубоко вдыхает, будто ей не хватает воздуха.

– О господи, опять приступ! – Мама быстро встаёт, берёт из шкафчика аэрозольный баллончик.

Не спугнуть бы, не переиграть, иначе она, актриса, легко распознает фальшь.

– Ну что, получше?

– Пока нет.

– Давай-ка ты полежи, – вздыхает мама, и у Стеши душа замирает. – Не ходи в школу. Что у тебя сегодня?

Кажется, можно себя поздравить!

– Консультация по русскому и литературе.

– Иди в постель, я напишу Ларисе Владимировне, что ты заболела.

Стеше хочется сорваться со стула с воплем радости и расцеловать маму в обе щеки, однако она сдерживается, лишь скорбно кивает.

Мама уходит с Тимкой, велев звонить, если станет хуже. Хлопает дверь, гудит лифт. Стеша выжидает пару минут, сдвигает тюлевую занавеску и видит, как со двора отъезжает серая мамина «киа».

– Йес! Йес!

Пижама летит на кровать, тапки – в угол комнаты. Целый день свободы до самого вечера!

Стеша бегает по квартире. Умыться, одеться, не забыть бандану чтобы спрятать волосы, уж слишком много внимания привлекает их необычный цвет. В этом отношении гораздо удобнее с животными: они не задают ненужных вопросов, не различают, может быть, цвета.

Она нашаривает книгу, которую прячет в столе под старыми альбомами и тетрадями, перелистывает, выбирает сказку.

«Медвѣдь и пряничная избушка». Подойдёт! Медведь – это интересно и страшно, а пряничная избушка – потрясающие кадры, ради них стоит рискнуть.

– Жили-были брат и сестра. Звали их Ваня и Маша. Однажды Ваня и Маша взяли лукошки и пошли в дальний лес, собирать ягоды за речкой. Ходили Маша с Ваней по лесу, ходили да заблудились…

Стеша дочитывает сказку до последней буквы и закрывает глаза. Если этого не сделать, начнётся головокружение.

Тянет свежим ветерком, солнце слепит даже через сомкнутые веки. Она улыбается, вдыхает полной грудью. Что ни говори, а в сказочном лесу чудесно и всегда хорошая погода.

Стеша готовит камеру.

– Привет, друзья! Вы на канале «Сказки со Стефанией». И сегодня я отправляюсь в путешествие по замечательной русской народной сказке «Медведь и пряничная избушка». Будет интересно, я обещаю. Вижу тропинку, надеюсь, она ведёт к дому медведя. Вам уже страшно? Мне – да!

Ещё читая сказку, она решает, что быть участницей, главной героиней, куда интереснее и азартнее, чем стоять в стороне обычным наблюдателем. Есть кое-какие мысли на этот счёт.

Стеша шагает по заросшей травой тропе, сырой от росы. Птицы со свистом и щёлканьем перепархивают с ветки на ветку, где-то стучит невидимый дятел. Скачет от дерева к дереву рыжая белка, садится, задрав пушистый хвост.

– Ой, какая прелесть! Иди сюда, я тебе крекер дам!

Белка не отвечает. Наверное, это обычная векша, неговорящая.

Лес редеет. Ветер доносит запах мёда, леденцов и пряностей. Показывается поляна, а на ней – низкая избушка, хорошенькая, будто игрушечная. Стены у неё сложены из печатных пряников, облитых сахарной глазурью. Блестит на солнце карамельная красная крыша, при одном взгляде на которую во рту становится сладко.

– Пряничная избушка, о-о-о! – восхищается Стеша. – Вы не представляете, как потрясающе здесь пахнет! Невозможно удержаться, так и хочется отломить кусочек от стены или крыши. Я попробую, хочу убедиться, что всё съедобное. Но сначала надо запечатлеть…

Она ходит с камерой вокруг избушки, снимает окна из прозрачной карамели, будто слюдяные, пряничные стены, узорчатые наличники и ставни; шоколадный пенёк, на котором, вероятно, отдыхает хозяин, и вдруг замечает двух пухлощёких детишек с лукошками.

Это, конечно же, брат с сестрой – Маша и Ваня. Они, одетые в одинаковые вышитые по вороту рубашки, таращат любопытные глаза на пряничную избушку.

– А-а, вот и вы… – тянет Стеша. – Заблудились, проголодались и пришли избушку крушить?

Дети переглядываются.

– Нет, мы ничего худого не сделали! – мотает головой Ваня. – Мы ягоды собирали.

– Вот и топайте отсюда, собирайте дальше свои ягоды. А будете ломаться – медведь выскочит с дубинкой.

Маша пищит:

– Ой! Медведь!

– Всё, всё, ноги в руки – и давайте отсюда, – торопит Стеша.

– Дак мы заплутали!

Она провожает брата с сестрой до стёжки, ведущей к реке и дальше в деревню, насыпает Маше и Ване в ладони крекера и возвращается к избушке.

Внутри полная тишина, и кажется, что медведя нет дома, но лишь кажется: по сюжету сказки хозяин обязательно должен появиться в самый неподходящий момент.

Камеру Стеша пристраивает на шоколадный пенёк. Проверяет, попадает ли она в кадр, и отламывает от пряничной ставни приличный, с две ладони кусок. Отщипывает чуть-чуть, отправляет в рот. Долго смакует, будто пробует экзотическую еду.

– Ребят, это о-очень вкусно! Немного напоминает тульский пряник, только в тысячу раз вкуснее. Сейчас я попробую добыть кусочек леденца от крыши. Она такая красивая, гладкая, как лёд, вся сверкает, даже жалко портить.

Стеша дотягивается до резного карниза, отмахивается от пчёл, привлечённых сладким запахом, и обламывает кусочек леденцового кружева. Откалывает краешек зубами, катает во рту.

– Груша и яблоко, – довольно кивает она, – ну о-очень вкусно! С магазинными конфетами и не сравнить. Такой яркий вкус, что…

Дегустацию прерывает рёв:

– Кто мою избушку ломает?!

Распахивается пряничная дверь, и на пороге вырастает огромный бурый медведь. Стоит он на задних лапах, как цирковой. Сходство с дрессированным мишкой добавляет красная атласная косоворотка.

Медведь хватает дубинку.

– Р-разорву!

Стеша давится леденцом, на неё нападает ступор. Волшебные слова для возвращения домой вылетают из памяти, в голове стучит мысль: «Задерёт когтями или пристукнет дубиной!»

С криком она бросается прочь от пряничной избушки, вслед летит рык: «Всё р-равно догоню!» И справа и слева мелькают деревья, грозят ветками, подставляют под ноги спутанные корни. Стеша спотыкается. Мир переворачивается, подпрыгивают толстые стволы, она зарывается носом в траву.

– Иди сюда, я тебя спрячу! – слышится совсем рядом шелестящий шёпот.

– Кто это говорит? – вертит головой Стеша.

– Это я, ореховый куст. Садись под мои ветки, я тебя прикрою.

Она видит лещину, всю усыпанную орехами в маленьких тугих чашечках, тот самый говорящий куст, который в сказке прячет Машу и Ваню.

Стеша на четвереньках подползает к кусту, и ветки надёжно укрывают её. Здесь, в безопасности, прохладе и сумраке, медведь её не заметит. Она ощущает себя орешком в гнёздышке, успокаивается и вспоминает «ваксу-бриксу» до последней буквы. Можно вернуться домой, но не бросать же сказку на середине. Не для этого она сюда пришла.

Мелькает красная косоворотка – это медведь топает мимо. Глядите-ка, на двух лапах бежит, красуется. Если бы на четырёх, догнал бы Стешу с лёгкостью.

Когда топот стихает, куст поднимает ветки и выпускает её.

– Друзья, смотрите, это говорящий ореховый куст, – радуется она, поворачиваясь лицом к камере, и только тогда понимает, что никакой камеры нет, осталась она на шоколадном пеньке возле пряничной избушки. Так испугалась Стеша, что бросила самую ценную вещь.

Меркнет солнечный день. Она представляет, как медведь ревёт и топчет камеру, как отлетают детали, как погибает вместе с картой памяти отснятый шедевр о пряничном домике.

Сколько она копила карманные деньги, просила у матери, бабушки и даже, переступив через гордость, у отца, которого в душе презирала и считала предателем. Купила вожделенную камеру, а теперь потеряла. Счастьем будет, если медведь её не заметит и не расколотит.

Стеша поворачивает обратно. Пока косолапый рыщет по лесу, она быстро вернётся, заберёт камеру или то, что от неё осталось, и сразу домой. Честно-честно!

Дверь у медвежьей избушки распахнута настежь. Камера по-прежнему стоит на пеньке и преспокойно снимает окно с отломанной пряничной ставней. Стеша гладит камеру. Слава богу, цела, миленькая!

– Вакса-брикса…

Взгляд застревает на распахнутой двери. Любопытство подначивает: «А что там внутри? Зайди, зайди! Медведя ещё долго не будет. Блогеры и не на такое идут, чтобы заполучить хороший кадр, а здесь ерунда. Загляни на пять минут – и хватит».

Стеша достаёт из рюкзака спрятанную было камеру и, осторожничая, заглядывает в избушку. Мягкий свет из карамельных окошек заливает единственную комнату с печкой, столом, лавками и полкой для посуды.

– Стены пряничные, а пол и мебель деревянные. Вот так, друзья, живёт сказочный бурый мишка. Ой, здесь и часы есть!

Она снимает скромное убранство избушки. Пытается открыть сундук – и не справляется с тяжёлой крышкой.

С громким стуком захлопывается дверь. Стеша оборачивается волчком, и сердце у неё падает. Бурой громадиной нависает над головой медведь с шоколадным пеньком в поднятых лапах.

– Попалась! Сейчас я с тобой расправлюсь!

– Вакса-брикса-бурбали… – частит Стеша, – ой, мамочки! Забыла, как дальше. А-а-а! Простите, простите! Не убивайте меня!