Плеск воды становится сильнее, моя рука яростно растирает смазку по всей длине, и влага только усиливает мою безумную одержимость девушкой на том конце провода. На несколько мгновений мы не больше, чем соединение греховных звуков.

– Знаешь ли ты, как отчаянно я хочу попробовать тебя на вкус, Иден? Знаешь ли ты, насколько сильно я хочу твою прелестную маленькую киску? Вставить в тебя свой толстый член, растягивать тебя, пока ты не закричишь…

– Роман…

– Отец, – шиплю я. – Ты произносишь молитвы в мою честь. А теперь говори, пока кончаешь на свои пальцы.

Она с усилием пытается произнести молитву.

– Отче наш…

– Твой, – шепчу я. – Только твой.

– Отче мой, Который на небесах, да святится Имя Твое…

– Хорошая девочка. Я хочу слышать, как ты продолжаешь говорить своим грязным ртом.

– … да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя…

Стон ее освобождения отзывается в динамике, и я не могу сдерживать оргазм дальше. Кусаю свою нижнюю губу; сперма изливается потоком на низ моего живота. Я не разжимаю руку, вызывая волны наслаждения в своем теле одну за другой. Приятное умиротворение разливается по всему моему телу, пока я восстанавливаю дыхание. Я все еще слышу Иден через динамик, и раздающиеся звуки заставляют меня думать, что и она чувствует нечто похожее.

Я беру салфетку с прикроватного столика, стирая следы; мой член все еще слегка твердый. Думаю, мне не потребуется много времени, чтобы возбудиться снова.

– Вы были правы, – шепчет она спустя пару секунд. – Ваше предложение помогло избавиться от боли, отец. Спокойной ночи.

Она обрывает звонок. Я смотрю в потухший экран телефона, спрашивая себя, стоит ли перезвонить. Я все еще не был убежден, что она рассказала все до конца.

Прежде чем я кладу телефон на прикроватный столик, на экране вспыхивает оповещение.

Одно непрочитанное сообщение от: Иден Фолкнер

Нажав на уведомление, я сажусь в кровати и едва не роняю телефон, глядя на фото перед собой.

Это фото Иден, мокрые волосы и все прочее. Она облизывает сторону одного из своих блестящих пальцев, ее взгляд опущен к камере. Вершины ее идеально округлых грудей и нежные бледно-розовые соски остаются за границей экрана. Во рту собирается слюна, когда я обвожу пальцем изгибы ее тела.

Одна строчка возникает под фото.

Всего одним сообщением она берет верх надо мной: «Ваш ход, отец».

Экран гаснет спустя мгновение.

Иден Фолкнер.

Неужели сам дьявол прислал тебя, чтобы совратить с пути?

1 Петра 5:8: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш, дьявол, ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить.

Глава VIII
Иден

Что я наделала?

Какой разумный человек займется сексом по телефону со священником? И как будто дать ему послушать, как я трахаю себя пальцами, было недостаточно – я полила бензином и так неуправляемое пламя, прислав это фото.

Винить ли мне дьявола за это неугасающее желание искушать его сильнее или благодарить Господа за неожиданное избавление, которое дарит мне Роман, от боли и мучений, каждый день угрожающих сломать меня? Я сгибаюсь от звука его голоса, падаю в бездну страсти и голода каждый раз, когда думаю о нем.

Это непохоже на меня.

Я почти не посылала Эрику эротических фото, даже когда он умолял о них.

Почему я решила искушать своего проклятого священника своими фотографиями себя, слизывающей собственную смазку с пальцев?

Роман так и не ответил на мое непристойное фото или сообщение, что можно понимать миллионом разных способов. Но в моменте я почувствовала власть.

Я хотела знать, как далеко Роман готов зайти.

Теперь же, спустя один оргазм и ноль сообщений, я спрашиваю себя: может, он уже дошел до предела?

Боль от особого наказания моего отца все не исчезает, и теперь, когда отец Брайар следит за мной особенно внимательно, я не могу резать себя, чтобы избавиться от напряжения, скапливающегося в груди и распространяющегося по всему усталому телу.

Взглянув на шкатулку, где храню лезвия, я считаю до десяти.

Они всегда будут там.

Нет нужды наносить новые раны уже истерзанному телу. Если ты не закончишь, у тебя не останется целой кожи.

Не сегодня.

Завязав фартук, я наношу несколько слоев консилера поверх следов на шее. Лучшее, что я могу сделать, – прикинуться, что кто-то хорошо провел время, страстно покрывая меня засосами.

Я специально тяну время, собираясь, чтобы не дать отцу никакой возможности настоять на завтраке со всеми. Подхожу к напольному зеркалу в спальне, расправляю облегающее черное платье-водолазку с длинными рукавами и проверяю, что оно прикрывает мои бедра спереди под фартуком. Торопясь сбежать домой пару месяцев назад, я оставила большую часть одежды в общежитии. Я знала, что ее выкинут, когда я уеду, но тогда мне было все равно. Я взбесилась, найдя этим утром все четыре пары штанов, которые у меня были, в стирке. Осталось выбрать: надеть сегодня на работу это платье или пижамные шорты.

Я подошла к шкафу и достала пару сапог до колен, надеясь прикрыть голые ноги от прохладного воздуха. Глянув на телефон, я схватила сумку и выбежала из комнаты, чтобы не опоздать.

Пока я крадусь вниз, чувствую запах жареных яиц. Вижу брата, ссутулившегося над столом и гоняющего еду туда-сюда по тарелке. Тусклая кожа лица и мешки под глазами говорят, что прошлой ночью он спал примерно столько же, сколько и я. Я беру ключи с крючка перед дверью, но не успеваю сбежать: меня останавливает голос отца.

– Иден, – радостно восклицает он, как будто не отлупил меня по заднице до синяков прошлой ночью. – Даже не попрощаешься?

Заглядываю в столовую, и все трое членов семьи смотрят на меня. Но единственный, кто улыбается, – отец. Он выглядит куда более опрятным, чем прошлой ночью, его аккуратный вид и пошитый на заказ костюм вполне подходят тому, кто управляет юридической фирмой.

– Попрощаться?

– Ты ведь знаешь, что твоя служба при отце Брайаре начинается сегодня? – он отпивает из кружки, не отрывая взгляда от меня.

– Дэвид, у нее долгая смена, может…

Он перебивает мать раньше, чем она успевает закончить:

– Ты отправишься в церковь сразу после работы. Ты меня поняла?

– Разумеется, – улыбаюсь я, взглянув на Эдена. – С одним условием, – настаиваю я, отчего глаза отца расширяются. – Позволь Эйдену пойти со мной на работу. Там есть бесплатный вай-фай, и он может готовиться к поступлению, – улыбаюсь я. – Мы можем перечесть Писание в обеденный перерыв.

Его лицо расслабляется, на губах – довольная улыбка. Пусть думает, что победил, если это значит, что я смогу вытащить брата отсюда.

– Эйден…

– Только возьму рюкзак, – говорит он, почти выпрыгивая из-за стола. Одобрительно кивнув, папа смотрит, как мы уходим, и покачивает пальцем в воздухе.

– Иден?

Я замираю, сжимая дверную ручку.

– Да?

– Приди вовремя к отцу Брайару сегодня, – резко говорит он, в его голосе – предупреждение.

Без лишних слов я поворачиваю ручку и ухожу, предвкушая, как проведу полдня среди шотов эспрессо и слишком дорогих макиато.

* * *

Прижав голову к стеклу, Эйден безучастно смотрит в окно. Скребущий звук какой-то там альтернативной группы, которую он громко включил через колонки, напоминает мне о чем-то, что могло понравиться моей соседке из университета. Он молчал все это время, и тишина между нами более-менее успокаивала.

– Тебе не обязательно было брать меня с собой сегодня.

Глянув в его сторону, я пожимаю плечами.

– Да ладно. Я буду занята большую часть смены. Наверное, даже не замечу, что ты там, – дразню я, заставляя себя поверить, что все может быть нормально.

Я должна верить, что так и будет.

– Мы правда будем это делать? Будем прикидываться, что прошлой ночью ничего не случилось? Как мы притворяемся, что все в порядке каждый раз, когда он бьет маму слишком сильно? Или, например, как мы прикинулись, что один раз он не влепил мне такую пощечину, что мне пришлось пропустить день фотографий? Я слышал твои крики прошлой ночью, Иден…

– А разве разговоры что-то изменят? – я сжимаю руль сильнее. – Моя задница так болит, что я едва могу ходить, а ты хочешь, чтобы я размышляла об этом прямо перед рабочим днем? Игнорировать эту долбанутую семью намного проще, чем понимать, что мне больше некуда идти. Университет – твоя возможность освободиться, Эйден. Я ошиблась, но у тебя еще есть шанс сбежать. Так что вместо того, чтобы терять время, таскаясь со своими кончеными друзьями, делай то, что я должна была сделать, – найди способ держаться подальше отсюда.

Он недолго молчит, разглядывая кроссовки, прежде чем поднимает взгляд на меня и прокашливается.

– Почему ты вернулась, если знала, как плохо все здесь? – и в его голосе я слышу неподдельное беспокойство. Он спрашивает не чтобы использовать это против меня, а чтобы помочь, и это намного тяжелее принять. Было бы проще, будь он обыкновенным козлом.

Я хочу сказать ему, чтобы спросил Эрика.

Эта семья так сильно любила его проповедническую, проникнутую страхом перед Господом задницу. Я удивлена, что никто не связался с ним, когда мы разошлись.

– В университете было кое-что похуже этой семьи, – шепчу я.

Я медленно прихожу в себя в больничной кровати. Комната едва освещена, медицинское оборудование гудит на заднем плане. Я моргаю, растерянная, пытаюсь найти объяснение тому, чем окружена. Моя вагина пульсирует от ужасной боли, будто бы ее разорвали и снова сшили.

Женщина в белом халате наклоняется надо мной, мягко улыбается, прежде чем сесть на край кровати. У нее добродушный вид, а глаза полны сочувствия.

– Где… где я?

– Ты в больнице и все еще можешь чувствовать себя странно из-за обезболивающих, – говорит она, положив руку на мое предплечье. – Ты можешь рассказать, как ты попала сюда, милая? Насколько тебе больно?

Я пытаюсь собрать хоть какие-то воспоминания о том, что могло случиться и привести меня в больницу, но в памяти туман. Страх сжимает мышцы груди.

– Нет… Моя голова… И мой живот… И моя… Я… чувствую боль и жар. Все расплывается, – я медленно касаюсь головы.

– Мое имя – Доктор Мур. Вероятно, тебе что-то дали… запрещенный препарат, скорее всего, без твоего ведома. Мы проводим кое-какие тесты, но самое важное, что ты теперь в безопасности.

– Что вы имеете в виду? Неужели кто-то… – мой голос стихает, когда приходит понимание.

– Мы пытались отследить твой ID, чтобы позвонить кому-то, но не нашли его у тебя. Выглядит так, будто кто-то пытался причинить тебе вред. Тебя нашли без сознания. Но теперь ты в хороших руках, и мы поможем тебе разобраться с этим. Раны, с которыми ты сюда попала, были сосредоточены в нескольких зонах, – она вздыхает, бросая взгляд на дверь: мужчина и женщина в полицейской форме стоят у входа в комнату. У мужчины в руках планшет для бумаг. Они смотрят на меня так, будто просят разрешения войти.

Я закрываю глаза на мгновение, чувствуя, как слезы текут по щекам. Боль и страх смешиваются с непониманием, пока я пытаюсь принять то, что она говорит. Я прерывисто вздыхаю и открываю глаза опять.

Доктор Мур сжимает мою руку:

– Это займет какое-то время, но все будет в порядке. Есть люди, которые заботятся о тебе. Полиция захочет поговорить с тобой просто чтобы понять, что случилось, и помочь узнать, кто это был. Набор для осмотра после изнасилования, который мы дадим, очень просто использовать…

– Иден! – кричит Эйден, вырывая меня из воспоминаний, я вдавливаю ногу в педаль тормоза и едва успеваю остановиться на красный.

Хватая воздух ртом, я кладу руку на грудь брата.

– Куда ты пропала?

Тряся головой, я нажимаю пальцами на глаза, пытаясь успокоить себя и сосредоточиться на действительности, а не на воспоминаниях о той ночи.

– Никуда, Эйден, – вздыхаю я. – Просто устала.