– Тато говорит, в Братстве только главари знают, шо творят. Остальные – пешки, которым карт не открывают. Сказали – делайте, они и делают. А для чего, зачем – не понимают. Некоторые и впрямь думают, будто Тёмному служат… Тато обронил как-то, мол, это единственные идейные люди в Братстве, но их единицы. Да и хорошего в них… днём с огнём не углядишь. Шо, заговорила я тебя? – проницательно заметила землячка. – Ступай, отдохни, я сама уберу. Утром-то вставать до рассвета, чтобы в шестом часу вже у загонов стоять.

Велена не возражала, да, по правде, и не знала бы, чем помочь: к грубой повседневной работе колдунья не привыкла. У тётушки Морин были слуги, в гильдии – работники, а на себя одну много труда не нужно. Нет, не для этого она пришла в Мир. И не для того столь талантлива в тёмных искусствах, чтобы зарыть познания в мёрзлую стонгардскую землю…

Спать пришлось в отгороженном холщовой занавеской углу, где заботливая хозяйка устроила вполне уютный лежак – широкую плоскую лавку, покрытую толстым сенным матрацем да шерстяными одеялами. Сама Дария спала наверху, на супружеском ложе, которое, как всегда, наполовину пустовало.

– Скорей бы Назар вернулся, – ворчала, вздыхая, сикирийка. – Сама не думала, шо так привяжусь. Поначалу… ну, глянулся мне в Оше. Статный, молодой, не мужик – медведь! Поди, покрупнее тата будет. Думала: убегу с ним, а там хоть в бездну – всё лучше, чем… с родичами. А Назар… добрый оказался, – резкий голос Дарии мгновенно смягчился, – заботливый. Доверчивый, як теля. На душе ни единой тёмной мысли, не то шо у меня. Молчалив больно, да невелика беда: я-то за двоих болтать могу!

С этим колдунья и не спорила: к концу ужина у Велены тихо плавилось в голове, так что, едва уединившись в своём углу, ко сну она отошла быстро. Проснулась от деликатной тряски – над ней склонилась Дария, уже полностью одетая, и толкала в плечо:

– Вставай, сестрица! Опоздаешь!

Подъём в такое время казался немилосердным, но жаловаться Велена не привыкла: гордость не позволяла. С трудом поднявшись – мышцы разом взвыли от боли – и приведя себя в порядок, колдунья без промедлений надела уже высохшую и такую ненавистную шубу: камин давно погас, и выбираться из-под тёплых одеял совсем не хотелось.

– Удачи там, в небе, – помахала на прощание Дария. – Рисковая ты баба – на этих тварях летать! Я бы не решилась… да и надо оно мне? – рассудительно отрубила последние сожаления южанка, выпроваживая Велену в сени.

За порогом начинался ледяной мир: за ночь свежий снег прихватил морозец, так что дорога даже до калитки оказалась убийственно скользкой. Ещё и подлый пёс гавкнул из будки, заставив колдунью подскочить на месте и едва не рухнуть на неровную тропинку. Рассвет только-только вступал в силу, так что густые сумерки ещё не развеялись, и единственным источником света служили далёкие огни у бараков. Хорошо Райко со Стефаном! И поспать дольше могут, и идти никуда не нужно – проснулись, койки заправили, и уже на службе.

Завистливые мысли оборвались, как только колдунья услышала приглушённые голоса, доносившиеся со двора Сибранда Белого Орла. Вроде ничего особого, но уж больно тихо переговаривались ранние гости иммуна, а в воздухе мерно поблёскивал колдовской светлячок: или дорогой начальник магией балуется, или… его посетители. Неуёмное любопытство подогрелось удобной близостью чужого забора: уже через минуту Велена стояла, прислонившись к тёмным брёвнам, и напряжённо вслушивалась в то, что происходило за ними.

– Значит, всё-таки легат Витольд решился, – не слишком радостно говорил Сибранд, – и тебя ради этого не пожалел.

– Смерть эйохана Дейруина – моя единственная цель, – отвечал полный ненависти женский голос. – Витольду не пришлось долго уговаривать.

Велена чуть провернулась, чтобы видеть через щель в заборе предрассветных посетителей – как хорошо, что у иммуна нет сторожевого пса, который бы гавкнул, предупредил о чужих ушах поблизости – и едва подавила удивлённый возглас: собеседницей оказалась альдка, закутанная в тёмный плащ по самые брови. Несмотря на это, даже в сумерках лицо её казалось прекрасным. Прекрасным – и искажённым от ненависти.

– Ясно, – помолчав, обронил Сибранд. – Как там Витольд?

– Жив и здоров, – с непонятной гримасой отозвалась альдка. – Шлёт привет и просит доставить нас с Брейгорном к альдской границе незамеченными. Зачем – уже знаешь.

Велена глянула на спутника альдки: тот тоже оказался нелюдем, был укутан в дорожный плащ и не произнёс за время беседы ни слова. Интересно, какие это дела крутит ночью непогрешимый иммун? Во время войны с альдами – якшается… с альдами? С другой стороны, предательством здесь и не пахло, раз упоминалось имя командующего стонгардским легионом, Витольда.

– А дочь? – тем временем осторожно спросил Сибранд.

Черты лица альдки на миг смягчились, но ответом она иммуна не удостоила, лишь кивнула через силу – в порядке, мол.

– Сильнейшая просила Императора не трогать эйохана Дейруина, говорила, что мы вот-вот придём к соглашению, – снова заговорил иммун. – Я согласен с Деметрой: убийство уже известного нам альдского правителя не влечёт ничего, кроме смуты. Которая может плохо сказаться и на нас: мы не знаем, кто претендует на чужой престол. Дейруин – уже знакомое зло…

– Мне нет дела до политики, – резко перебила его альдка. – Аркуэнон Дейруин умрёт – так решил Витольд. Мы всего лишь выполним его волю.

Иммун помолчал, затем медленно кивнул и поманил кого-то из темноты. В круг света, отбрасываемый колдовским светлячком, ступил тот самый легионер, с которым летал Стефан.

– Сделаем в лучшем виде, – пообещал тот. – Перебросим через горный хребет поближе к плато, от него пойдут пешком. Не заметят, господин иммун: там место надёжное, даже ящерам есть, где развернуться.

– Выполняй, – негромко благословил Сибранд.

Три тёмные фигуры покинули двор – калитка тихо хлопнула, отмечая их отход – и колдовской светлячок полетел вслед за ними. Значит, магией баловался всё-таки не иммун.

– Каким бы мудрым ни был Витольд, он тоже порой ошибается, – глухо проговорил теперь уже невидимый из-за сумерек Сибранд. – Бедная Эллаэнис: все эти годы её питала лишь ненависть к Аркуэнону Дейруину. Что ж, хоть в этом Витольд оказался прав: нет врага страшнее, чем отверженная женщина. И нет ей помощника лучше, чем преданный друг…

– Я так понял, эта красотка с легатом в неуставных отношениях? – поинтересовался знакомый голос, и Велена скривилась за брёвнами забора. – Наш легат совсем обезумел – иметь женой представительницу вражьего народа?

– Официально он холост, – напомнил Дагборну иммун. – И не имеет детей. Увы… не спасли Эллаэнис ни долгие годы жизни с Витольдом, ни рождённая от их тайного союза дочь. Месть, ненависть и жестокость у альдов в крови. Они не бывают счастливы, обретая семью. Они не живут любовью – лишь ненавистью…

– Нелюди, – как само собой разумеющееся обронил Дагборн.

– Идём, – позвал иммун. – Господа маги, верно, уже проснулись. Нужно обучить их поскорее – и направить в крепость. Свежие силы и колдовская зашита нашим воинам скоро пригодятся…

Велена съёжилась у забора, когда двое мужчин покинули двор. Выждала, прислушиваясь к скрипящим шагам, затем неуклюже, перебежками, добралась к общей тропинке, ведущей на основную дорогу, и уже оттуда окликнула – чтобы не подумали, будто и впрямь подслушивала:

– Господин иммун!

Оба обернулись.

– Я думала, опоздаю, – коротко улыбнулась Велена, с трудом добираясь к мужчинам. Снег хотя и примёрз, но временами ноги проваливались, так что походка получалась не слишком-то грациозной.

– Ещё нет, – так же скупо улыбнулся иммун. – Как себя чувствуешь, дочка?

– Отлично, – соврала колдунья, презирая возмущённый вскрик усталых мышц. – Готова к полёту.

– Сегодня научу, – серьёзно пообещал Сибранд. – А завтра вы у меня будете прицельно бить наземного врага заклятиями и набрасывать колдовские щиты на своих соратников, не вылезая из седла. Всё по плану, дочка, не переживай: к началу службы заматереете так, что себя не узнаете.

– Господин иммун, – обратился к начальнику Дагборн, хмурясь и поглядывая на Велену, – что значит – вы научите? Мне казалось, госпожа маг под моим началом…

– Ты мне это брось, – тут же ощетинился иммун, поворачиваясь к помощнику всем корпусом, – а то я не видел, как ты к девочке клинья подбивал! Губу закати, легионер! С этого дня на тебе только её спутники. Не нужно мне здесь ещё и этих проблем…

Дагборн поперхнулся воздухом, но смолчал. Зато Велена не скрывала довольной ухмылки, даже подмигнула наглому легионеру, тут же отвернувшись. Что бы себе ни возомнил незваный ухажёр, а только огорчаться его отсутствием она не станет!

– Вечером кинем жребий, – снова заговорил Сибранд Белый Орёл. – Кому повезёт – отправится в Кристар, на подмогу Мартину, нашему старшему магу. Двое счастливцев полетят в крепость. Надеюсь, это будешь не ты, дочка.

Велена нахмурилась, но ни слова не проронила: за кого её принимает суровый иммун? Она не такая, как большинство девушек! Этот… Сибранд… и не догадывается, на что она способна и для чего рождена! В конце концов, магу третьего круга не пристало все знания хоронить в паршивом портовом городишке, который, судя по откликам, ещё хуже, чем этот Ло-Хельм…

– Осторожнее, дочка, – предупредил иммун, поддерживая её под локоть, – здесь скользко.

«Дорогой Райко! Наконец-то вокруг полнейшая тишина, Дария крепко спит, и у меня появились драгоценные минуты общения с тобой. Наша соотечественница оказалась невежественна и груба, но чему здесь удивляться? До встречи с сыном иммуна Дария торговала сладостями на рынках Оша. Помнишь, каковы они? Только ступи в торговый ряд – оберут, проклянут и обворуют. Хороша невестка у нашего начальника! Из самых низов, даром что из процветающей Сикирии. Прилипла ко мне, как банный лист: сегодня вместо жалоб на тяжкое хозяйство я выслушала всё, что она думает о мужчинах.

– Все сволочи, – убеждённо говорила Дария, – кроме моего мужа и его братьев. Ну и тата, конечно же: лучшего отца и свёкра во всём Мире не найти. А тебе какие нравятся?

– Умные, – отрубила я, только чтобы та отстала.

– Смелая ты баба, – вздохнула Дария. – Я бы рядом с умным себя дурой чувствовала. Рази можно так жить? Понимая, шо ты для него третий сорт? Ну да с тобой-то такого не случится: ты ж колдунья… образованная, сразу видно… собой недурна, только неулыбчива больно. А мне добрые нравятся, – вздохнула, явно вспоминая своего мужа, Дария. – Сильные. Надёжные. Чтобы не такой, как я… чтобы лучше. Чище. Чтоб к нему тянуться… его любовью очищаться, а не пачкаться…

Слушая, с какой нежностью она отзывается о муже, я, признаться, даже позавидовала. Райко, ты будешь, конечно, смеяться, но я поверила ей. Мне тоже хочется заботы. Сильных и надёжных рук. Доброта? Не знаю, что это такое. Вот ум – это мне понятно. Умный – такой как ты. У которому и мне есть, чему поучиться.

Хотя, по правде, ведь я сильнее тебя, мой дорогой. Так несправедливо, что жребий выпал тебе и Стефану! Иммун-то даже удовольствия не скрывал, обрадовался. Говорит, жалко девчонку вот так сразу на передовую кидать. Меня – девчонкой обозвал! Не в глаза, конечно, но я-то слышала. И ты, уверена, тоже. А я надеялась, что в крепость полетим мы с тобой…

Стефан снова приставал ко мне. Почему ты не замечаешь? Ни его надоедливых ухаживаний, ни наглых взглядов этого неотёсанного легионера Дагборна. Как будто нарочно глаза отводишь, даже словом помешать не хочешь… Почему? Надеешься, что я увлекусь наконец одним из них, и тем самым разрублю нашу связь? Клин клином, мой Райко? Но ведь ты и сам понимаешь, что так не получится. Я вижу, каков ты настоящий, и принимаю тебя со всеми недостатками. Любишь ли ты меня, как говорил когда-то, ещё до гильдии? Не всё ли перегорело в тебе?