Придя домой, смотреться в зеркало он не стал. И так отлично знал, кто он.

Асен вынул из кармана бархатный мешочек, а из мешочка – бумажку, сильно пахнущую лавандой.

Глядя на нарисованные на ней символы, он не мог сказать, куда они его приведут. Он даже не был уверен, безопасно ли использовать магический круг, не будучи сведущим в магии и колдовстве. Косара, будь она здесь, смогла бы прочитать этот текст, но Асен скорее бы умер, чем после полугодового бойкота появился бы у нее на пороге с такой просьбой.

Наверняка он знал лишь то, что круг сработает только один раз. Это приглашение на конкретное мероприятие – аукцион магических артефактов, который должен состояться сегодня вечером. Другого шанса точно не будет.

Единственный шанс нельзя упускать.

3
Косара

Косара не собиралась разжигать огонь. Вот уж нет. Только не в июне. Да, она выдыхала клубы пара в стылый воздух, и да, ее замерзшие, неуклюжие пальцы походили на сосульки, но деньги на такие расходы все равно не растут на деревьях. Как и дрова. Образно говоря.

Вернувшись из салона Софии, она налила себе бокал вина, чтобы успокоить нервы, и села в гостиной, переделанной под мастерскую. Повсюду были разбросаны разноцветные бутылочки, флаконы и банки. С потолочных балок свисали травы, кроличьи лапки и ветки кизила, перья юды и гирлянды из ушей караконджула.

Думая оживить пространство, она приобрела у старьевщика в Белограде огромный хрустальный шар. Он украшал собой стол, под стеклом кружился туман. В остальном, казалось ей, это была совершенно бесполезная штука.

Тут Косара заметила на шаре красное пятно лютеницы. Видимо, заляпала вещицу, пока ужинала. Она как раз протирала шар рукавом, когда в дверь постучали.

Тихо тикавшие в углу напольные часы показывали почти два часа ночи, и глаза Косары уже слипались. Она пересекла темный коридор, а ее тень следовала за ней по пятам, демонстративно потягиваясь и притворяясь, что зевает.

«Знаю, знаю, притворство, – подумала Косара. – Но что поделать». Черноград никогда не спит, так почему она должна?

Прежде чем открыть дверь, всего на миг она позволила себе пофантазировать, что за порогом окажется Асен. Вдруг он угодил в неприятности в Белограде и нуждается в ее совете? Или, может, просто хотел ее увидеть?

Вместо Асена на пороге стоял высокий мужчина, плотно закутанный в толстое пальто. Косара ощутила укол разочарования, но не подала виду. Глупая была надежда, что и говорить. Асен уже полгода не звонил, а тут внезапно бросился бы к ней среди ночи…

Ясно же, что Асен не хотел иметь ничего общего с Черноградом. И с ней, Косарой.

Как будто она могла его винить! Его последний приезд в Черноград кончился тем, что Асен едва унес ноги живым.

– Как здорово, Косара, что я застал тебя дома, – выдохнул мужчина, стуча зубами.

Его шерстяная шапка была низко надвинута на голову, закрывая брови. Наружу торчали только алые кончики ушей. Косара прищурилась, когда его имя наконец всплыло в ее голове. Это был подмастерье пекаря.

– Ибрагим? Боже, я тебя едва узнала! Что случилось? – Она вздрогнула и добавила: – Заходи внутрь, рассказывай все.

По пути в гостиную Косара щелкнула пальцами и пробормотала волшебные слова. Раздался громкий треск, в очаге занялся огонь.

В конце концов, у нее теперь гость, а это достойный повод погреться.

– Садись, – сказала она ему, и Ибрагим поплелся к стулу. – Вина? Чего-то покрепче?

– Покрепче, пожалуйста.

Косара налила ему абрикосовой ракии домашнего приготовления, такой ядреной, что только от одного запаха глаза слезились. Ибрагим осушил стакан одним глотком.

– В чем дело? – Косара подлила еще. – Ты бледен как привидение.

Ибрагим долго смотрел на нее глазами в обрамлении темных кругов.

– Мне кажется, я умер.

Хотя Косара рассмеялась, лицо ее оставалось серьезным. Вскоре и смех ее замер на губах.

– Умер? Как так?

– Меня ударило током, пока я возился с приемником. Ты же помнишь, я все хотел поймать радиосигналы из царства чудовищ?

Косара уже слыхала о его безумной затее. Вряд ли для монстров в порядке вещей слушать радио, они ведь не люди.

– Ага.

– В общем, мне показалось, что я наконец-то что-то поймал. Клянусь, я слышал его голос.

– Чей голос?

– Змея.

Косара снова рассмеялась, на этот раз чуть более визгливо. Ее рука задрожала, сжимая бутылку, янтарная жидкость заплескалась внутри. Косаре захотелось налить еще и себе.

– Ибрагим, Змея больше нет.

– Говорю же, я его слышал. А потом отвертка соскользнула куда не надо, и меня прошило. И я умер. Мой друг – Данчо, вы вроде знакомы? Данчо Крустев. – После паузы Ибрагим добавил с ноткой гордости: – Он доктор.

– Мы знакомы.

– Ну так он нашел меня на столе, всего обугленного. Ты посмотри! – Ибрагим снял шляпу, открыв кустистые брови и спутанные волосы торчком.

– Ясненько, – сказал Косара и вновь наполнила его стакан: вот выпьет еще и найдет себя уже не на столе, а под столом, в буквальном смысле полудохлого. – Я понимаю, ты, наверное, здорово испугался, но выглядишь ты вполне нормально…

– Ты не понимаешь. Данчо не обнаружил признаков жизни. Даже пульса. Я был мертв, Косара. Мертвее мертвого!

– Что ж, такое случается: ты умираешь на пару минут, потом тебя реанимируют. Уж что-что, а это Данчо умеет.

– Умеет, когда счет идет на минуты, не на часы. Я умер утром, а очнулся вечером, голодный как волк.

– Еще бы! Ты пропустил обед.

– Косара, я жаждал крови.

Косара нахмурилась, разглядывая бледную кожу Ибрагима и его налитые кровью глаза. Он мог бы сойти за упыря, если быть честным, но не меньше он походил и на человека, который еще не отошел от шока. Удар электричеством для людей не слишком полезен.

– Ты же это не всерьез? – ответила Косара. – Мне доводилось видеть, как воскресают упыри. Раз ты тут сидишь, ведешь со мной цивилизованную беседу и не пытаешься высосать меня до капли, значит ты явно не из них.

– Но неужели не бывает таких упырей, что сохраняют хоть крупицу рассудка?

– Не сразу после обращения! Бывает, что через двадцать, тридцать, сотню лет – если им удается прожить так долго – некоторые из них восстанавливают часть своей личности. Или воспитывают в себе новую, тут я не слишком разбираюсь. Но чтобы спустя часы? Молодые упыри не человечнее бешеных псов.

– И все же вот он я.

– Ибрагим, – как можно спокойнее произнесла Косара, – как ведьма, я тебе ответственно заявляю: верь мне, никакой ты не упырь.

– Но я хочу крови, Косара! Знаешь, что я сделал первым делом, как очнулся? Ты же знаешь, мы держим кур. Кур! Я рванул прямиком в курятник. Данчо застукал меня, когда я уже схватил одну и собирался откусить ей голову!

– Электрошок творит с людьми всякое. Вдруг у тебя дефицит железа.

– Скорее уж дефицит крови в желудке!

– А ты уколоть себя пробовал? У упырей кровь обычно черная.

– У всех? Я думал, у некоторых…

– У некоторых кровь как раз остается прежней, таких меньшинство. Так пробовал или нет?

– Да пробовали мы. Данчо кольнул мне палец иголкой. – Ибрагим показал свой указательный палец: на коже была маленькая красная точка. – Кровь красная.

– Вот видишь!

– Но ведь у некоторых…

– Слушай, я сварю тебе зелье, что скажешь? Со шпинатом, грецкими орехами и печенью караконджула. Железа будет хоть отбавляй. Попьешь несколько дней и посмотришь, не полегчало ли тебе, хорошо?

– Хорошо, – вздохнул Ибрагим. – Все равно выбора нет. Данчо убьет меня, если я причиню вред курам. – Он невесело рассмеялся. – Хотя как он меня убьет, разве что осиновым колом в сердце!

Косара торопилась с зельем, ведь у нее слипались глаза. Это был долгий день. К ней все еще наведывались обычные клиенты, чтобы купить зелья от болей и недомоганий, но в последнее время появлялись также незадачливые туристы, съездившие в Белоград. Черноградцы не привыкли к иноземной еде и алкоголю, многим требовалось лекарство от похмелья или что-нибудь от изжоги. А кроме этого, все чаще наблюдались аллергии на новую косметику, морская болезнь у людей, которые раньше никогда не плавали по морю, и травмы у тех, кто ввязывался в драку из-за культурных разногласий.

Но приходили к Косаре не только черноградцы. Белоградцы точно так же толпами стекались в Черноград. Всего за несколько месяцев она залечила больше упыриных укусов и царапин от когтей волколака, чем за все годы практики. Будущие охотники на монстров, очарованные туристы, любители экстрима, потомки иммигрантов, ищущие свои родовые поместья… У мастерской Косары всегда стояла очередь.

Как только зелье перестало кипеть, Косара перелила его в пузырек и передала Ибрагиму:

– Вернешься через пару дней и расскажешь, помогло ли.

– Спасибо. Я искренне надеюсь, что поможет. Сколько я тебе должен?

– Три гроша.

– Три?! – резко выдохнул Ибрагим.

– Это проблема?

– Ну, мы только что вернулись из отпуска в Месамбрии, с деньгами немного туго… Цены за границей – дичь, сама понимаешь. А если придется заказывать похороны…

– Для кого?

– Для меня.

Косара глубоко вздохнула:

– Ибрагим, в последний раз говорю: ты не умер. Давай сюда грош и выметайся.

– Грош? Точно? Одна только печень караконджула стоит дороже.

– Поверь мне, я в курсе…

Ибрагим откланялся, но Косара решила не идти в свою холодную спальню. Огонь в мастерской грел здорово, а вдобавок теперь на верхнем этаже всегда было слишком тихо – без Невены.

Косара не слышала голоса сестры с той самой зимней ночи, когда заперла Змея в Стене. Все больше и больше она верила, что зов Невены ей просто почудился.

Те двенадцать дней вообще выжали из нее все соки. Неудивительно, что к их концу ей слышались голоса.

Однако, забившись в угол дивана под кучей одеял и глядя, как тлеют угли в очаге, она не могла отрицать, что слышала один голос прямо сейчас.

«Моя маленькая Косара, – прошептал Змей. – Где же ты? Здесь так холодно. Здесь так холодно…»

* * *

Она сбрендила – это единственное разумное объяснение. Одиночество сводило ее с ума, и теперь она слышала голоса. Такая жизнь – в одиночестве, в большом, скрипучем, населенном привидениями доме – ненормальна. Она даже принялась чаще разговаривать с домашними духами, несмотря на то что до и после Темных дней они казались ей мелькающими мороками.

– Твое здоровье, тетя! – поднимала она вечерком очередной бокал вина за кухонную хозяйку.

– Доброе утро, дядя, – приветствовала она духа ванной, когда утром шла чистить зубы.

Она знала, что должна быть благодарна им за то, что дом еще не рухнул, не похоронил ее в куче прогнивших обоев, пыли и ржавых гвоздей. В последние месяцы она была настолько занята, что у нее едва хватало времени на уборку или ремонт. Между приемом клиентуры и рысканьем по самым опасным районам города в поисках следов Карайванова в сутках просто недоставало часов.

– Доброе утро, дядя!

Так сказала Косара, по своему обыкновению, войдя в ванную тем утром. Стоял такой мороз, что на крошечном круглом окошке распустились инеистые цветы.

Мороз. В июне!

Только она закончила чистить зубы и засобиралась в душ, как в дверь постучали. Косара вздохнула. Ни минуты покоя с самого утра.

Стук раздался снова, такой громкий, что гнездившиеся под крышей ласточки встрепенулись и сердито защебетали.

– Иду, иду! – закричала Косара и вновь натянула свитер, сбегая по лестнице.

Открыв дверь, она увидела Ибрагима. Сегодня он выглядел еще хуже – более нервным, уставшим, и руки у него тряслись.

– Куры! – вскричал он. – Косара, всех кур порешили!