– Ты уверена, что оно открыто? – спросил он, когда они вышли из машины. – Похоже, в нем темно.

– Официально они откроются только на следующей неделе, – ответила она. – Я позвонила владельцу. Сегодня вечером они готовят ужин лишь для нас двоих.

– Как мило, – пробормотал Курт. – Спасибо тебе, детка!

Она отвернулась, скрывая улыбку. Камерность просто была не в стиле Курта Ройалла. Он жаждал пьянящего тепла софитов, бурлящего потока толпы.

Они открыли дверь и вошли внутрь.

– Интересно, почему здесь так темно, – сказала Лила, вкладывая свою руку в его.

– Эй? – позвал Курт. – Здесь есть кто-нибудь?

Приглушенное хихиканье, а затем сразу же зажегся свет, заливая элегантное помещение теплым золотистым сиянием. Их друзья выскочили из укрытий, немного расслабленные выпивкой, которой успели подзаправиться, широко улыбаясь, они бросились к ним и принялись безудержно обнимать Курта и Лилу.

– С днем рождения, Курти, дорогой! – кричали они. И да, это было замечательно, так, как Лила мечтала, и все прошло без сучка и задоринки. Она лучезарно улыбнулась Фредди, элегантному, как пантера, прижавшемуся к дверному косяку, разве что не облизывающему от удовольствия лапы, и он кивнул в ответ, послав ей воздушный поцелуй. Она сделала это в очередной раз, зная Курта Ройалла лучше, чем он сам. А игры только начинались.

Официанты кружили в зале с шипящими бокалами шампанского. Зажглись свечи, комната погрузилась в полумрак, заплясали отблески пламени, необработанные матовые стены поглощали это сияние. В углу музыканты тихо играли легкую, почти невесомую мелодию, в то время как джазовый вокалист тихо мурлыкал по-французски. За арочными окнами открывался вид на темный сад, со вкусом украшенный гирляндами, огни которых мерцали в бархатной темноте, как крошечные вспышки света.

Застеленные отутюженными скатертями столы были расставлены в виде широкого прямоугольника: банкет, достойный королей, для самого мистера Ройалла. И угощение было изысканным: обжаренные мидии, плавающие в соусе из лимона, сливочного масла и шалфея, великолепные твердые сыры, уложенные поверх слоя яркой зелени. Багеты, обжигающе-горячие, сахарный запах сдобы, тесто хрустит, когда его разламывают, щедро намазывая мягкими кусочками несоленого сливочного масла. Восхитительные улитки, тушенные в отдельных горшочках, посыпанные петрушкой, солью и сбрызнутые маслом. Фуа-гра, густая, легкая и сочная, тающая во рту. Наконец, стейки, все еще шипящие, блестящие и нежные от собственной крови. Tout était parfait^[3].

Когда подали основное блюдо, Лила, извинившись, удалилась в туалет, чтобы привести себя в порядок перед заключительным аккордом. Она посмотрелась в зеркало, взбила волосы на затылке, добавляя им пышности, деликатно приподняла грудь с торчащими под тканью сосками, грубо пощипала себя за щеки, нанесла еще немного помады. С надеждой улыбнулась собственному отражению. Время пришло.

Прежде чем присоединиться к гостям, она задержалась у входа, позволив себе окинуть взглядом всю эту великолепную компанию. Там были Бобби и Грета Старр в предсказуемых черных костюмах. Бобби Старр – глава Olympus Pictures, дистрибьютора, предварительно прикрепленного к «Ночь нежна». Лила знала, что Старр воспользуется вечеринкой в своих интересах и уговорит Курта подписаться на еще один ничем не примечательный боевик. И в этом нет ничего плохого: может, это и не высокое искусство, но проект со Старром всегда означал деньги. Тем временем у Греты, исполнительного директора Vogue, были свои планы: она упросила Лилу и Курта позировать для их августовской обложки, и Лила любезно согласилась. Грета была чертовски веселой, особенно когда принимала наркотики, как, очевидно, и сегодня вечером.

Дин и Юлиана явно перебрали с выпивкой. Они гордились тем, что отдаленно напоминали пару, коей являлись Курт и Лила: Дин, миллиардер, магнат хедж-фонда, который добросовестно инвестировал в фильмы Курта (его вклад в «Ночь нежна» был рекордно высоким), Юлиана, модель, которая время от времени снималась для разворотов, но на самом деле проводила больше времени, наслаждаясь статусом инфлюэнсера: ходила по магазинам, развлекалась и позировала для своих трехсот тысяч поклонников в соцсети. Через несколько стаканчиков она прижмется костлявой маленькой попкой к Дину и Курту, умоляя Лилу заняться с ней сексом (Лила, как всегда, любезно откажет).

Кроме того, была Кейли, восходящая кинозвезда, которую Курт хотел видеть в роли Розмари, пока Лила, наконец, не переубедила его. Она была уверена, что он и Кейли спали в какой-то момент в прошлом; и сегодня вечером актриса, казалось, воображала себя изысканно утонченной, явно желая, чтобы он снова трахнул ее. Чтобы занять ее, Лила отправила милого Фредди в качестве отвлекающего маневра. Фред изобразил интерес к ней наилучшим образом, и, несмотря на то что его сексуальные предпочтения никогда не были секретом, Кейли каким-то образом купилась на это, дразнящим движением поднимаясь пальцами по его бедру.

Был Зев Уинтерс, актер-вундеркинд и непревзойденный охотник за юбками, украшающий почти все фильмы Курта (включая предстоящий – «Ночь нежна»), и его новая (третья) жена Сара с нормальным, общепринятым призванием юриста. Лила подозревала: факт, что он смог захомутать такую женщину, был вероятным признаком того, что его роль лотарио^[4] все еще в силе. Впрочем, Сара была не только хорошенькой, но и казалась чертовски умной, а посему наверняка не задержится здесь надолго. Хотя Зев был невероятно обаятелен, он никогда не умел держать член в штанах.

В остальном все как всегда. Большинство из них сногсшибательны, в изысканной одежде от кутюр, с утонченными телами, головокружительным богатством, почти мерцающим на коже. Одни быстрее, другие элегантнее, третьи очаровательнее. Но, несмотря на эти небольшие различия, все они, затаив дыхание, взаимно притягивались, кружась вокруг магнетического сияния друг друга, урча от гордости за компанию, в которой оказались, и тем не менее жаждущие взобраться на самый верх. Глаза влажные и блестящие, смех звонкий, руки горят, зубы сверкают. Они были бешеными, все до единого. И все же сегодня вечером, как и всегда, Курт и Лила стояли особняком, их боготворили, ибо в глазах всего мира они были королем и королевой киноэкрана.

Когда Лила возвращалась в зал, чья-то рука быстро обхватила ее за талию, и, вскрикнув от восторга, она оказалась на коленях у Фредди.

– Моя героиня, – проговорил он, целуя ее в сливовые губы.

Она обвила руками его плечи.

– И ты, мой герой, всегда бросаешься спасать положение?

– Дорогая. – Он указал на ее задравшиеся ноги, на сочную, румяную толпу перед ними. – Миссия выполнена.

– Боже мой, Лила, эта вечеринка такая очаровательная!

Она оглянулась на Кейли, болезненно улыбаясь. Милашка все еще рассчитывала нынешним вечером отвезти бедного Фредди к себе домой. А Лила, очевидно, была помехой. Поддразнить ее оказалось слишком заманчиво.

– Знаете, кто очаровательный? – проговорила Лила и снова поцеловала Фреда, долго и медленно.

– Извините, мисс, вы щупаете мою игрушку, – крикнул Курт с дальнего конца стола.

Лила запрокинула голову с гортанным смехом, и остальные за столом присоединились к ней, их взгляды метались между великолепной парой. Наконец-то начался заключительный период.

– И кем, скажите на милость, это выставляет меня, мистер Ройалл? – спросила она, сверкая глазами.

Его губы изогнулись в подобие улыбки.

– Ну, моей музой, конечно.

– Слышите, слышите! – порывисто воскликнул кто-то.

– Я хотел бы произнести тост, – заявил Курт и отодвинул стул, чтобы встать, его глаза потемнели. – Лила Крейн, моя искусительница, моя красавица, мой дьявол, моя погибель. До тебя моя жизнь была совсем другой, и благодаря тебе я знаю, что она никогда не будет прежней. Это идеальный день рождения, дорогая: комната полна людей, которых я люблю и которыми дорожу больше всего. Как вы все хорошо знаете, готовясь к своему следующему фильму, я жил и дышал Фицджеральдом… и, поглощенный им, я не могу избавиться от ощущения, что сегодня вечером попал на собственный вечер в стиле Гэтсби. Так много великолепных, прославленных людей, делающих замечательные, выдающиеся вещи… столько стиля, знаменитостей и гламура… – Он сделал паузу, подмигнул. – …так много гребаного алкоголя…

Присутствующие заулюлюкали, зааплодировали.

– Я люблю большие вечеринки, а ты? – прошептал Фредди, и Лила усмехнулась, услышав это. – Они более интимные. На маленьких вечеринках нет никакой приватности.

Толпа умолкла, и Курт продолжил.

– Спасибо вам всем за то, что праздновали со мной сегодня. И спасибо тебе, детка, за то, что свела нас вместе. Боюсь, ты знаешь меня гораздо лучше, чем я когда-либо узнаю сам себя. За Лилу!

– За Лилу! – эхом разнеслось по комнате.

Она встала и подмигнула Фредди, который незаметно вытащил телефон и начал печатать. Затем медленно подняла бокал и повернулась, обращаясь к залу.

– Как это похоже на мистера Ройалла! Произнести тост за кого-то другого в собственный чертов день рождения! – Она приподняла бровь, и в комнате раздался смех. – Но я не собираюсь позволить ему уйти безнаказанным сегодня вечером. Курт знает, что я ничего не спускаю ему с рук.

– Не спускает! – Он печально покачал головой.

Стоявшая рядом Кейли недовольно фыркнула, и Лила сгладила ситуацию, протянув руку, чтобы потрепать ее по рыжей голове. Несмотря ни на что, та просияла.

– Курт, любовь моя, разве ты не знаешь, что сегодняшний вечер должен быть посвящен только тебе? На самом деле, у меня припасен еще один сюрприз… то есть еще один, который можно продемонстрировать на публике. – Она подмигнула, и какая-то женщина взвизгнула, несколько мужчин смачно рассмеялись. Она начала медленно прохаживаться вдоль стола, нежно касаясь пальцами плеч гостей, мимо которых проходила.

– Курт, весь мир знает тебя как гения, ученого, новатора в мире кино. Ты навсегда изменил картину, создал бесчисленное множество шедевров, и с каждым фильмом твоя работа становится только богаче. Ты сторонник проектов, которые тебе нравятся, проектов, которые действительно важны – таких, как «Ночь нежна». – Она поймала взгляд Старра. – Еще раз спасибо тебе, Бобби, за то, что позволил Курту немного выкрутить тебе руки в этом деле.

Старр склонил голову, и зал одобрительно захихикал.

– Тебя уважают и будут уважать, признавая невероятное мастерство. Однако миру, вероятнее всего, неизвестно, какой ты, сука, крутой мужик! Зато это известно мне, больше, чем другим.

– Бьюсь об заклад, ей известно, – пьяно произнес Зев.

– Ты был так добр ко мне, – продолжала Лила, подойдя к нему и взяв его за руку. – Ты заботился обо мне и глубоко любил меня, но ты знаешь лучше, чем кто-либо, что для меня нет ничего важнее абсолютного, недвусмысленного уважения. – Она крепче сжала его руку. – Я могу откровенно заявить, что Курт Ройалл является мировым образцом того, что значит быть мужчиной сегодня. И какая же я счастливица, что захватила его в плен, не так ли?

За столом раздались одобрительные возгласы. Лила завела руки назад, расстегнула золотое ожерелье, не сводя глаз с Курта.

– И пусть вас не вводит в заблуждение это глупое маленькое платье, потому что сегодня вечером я хочу сыграть роль джентльмена.

Она вытянула длинную цепочку из округлого выреза и держала ее навесу, мерцающую в свете свечей. Затем медленно положила один конец на поднятую ладонь, демонстрируя тонкое золотое кольцо.

– Когда Фицджеральд описывал свою любовь к Зельде, он говорил, что она была началом и концом всего. Я выгравировала эту фразу здесь, внутри этого кольца, потому что никакие иные слова не могли бы настолько точно охарактеризовать нашу любовь. Курт Ройалл! – Она сбросила туфли на каблуках и опустилась на оба колена. – Ты женишься на мне?