Она с надеждой улыбнулась ему, в слабом свете свечей его голубые глаза казались черными, отраженное пламя танцевало в них.

Присутствующие замолчали в ожидании.

Наконец он заговорил.

– Какие могут быть вопросы?! Лила, детка, конечно я женюсь на тебе.

Зал восторженно завопил, а за окнами засверкали вспышки фотокамер: прибыла пресса. Курт подхватил ее, невесомую, на руки, его мускусный запах вызвал волну тепла в ее животе и чреслах. Она запустила пальцы в его волосы, и когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, расплываясь в улыбке, ее зубы впились в его мягкие губы. Все еще ухмыляясь, она укусила его.

3

Личные заметки: Дж. Гэбриэла

Пациент: Л. Крейн

Дата/время: 17 июня, 10:30 утра

Сеанс: 2

Неожиданное событие: непосредственно перед началом сегодняшнего сеанса с Л получено голосовое сообщение от ее матери:

«Джона, меня зовут Карен Вульф, я мать Лилы Крейн. Я взяла на себя смелость связаться с вами, надеюсь, вы не станете возражать. Лила упомянула, что начала общаться с вами на прошлой неделе и сразу почувствовала сильную связь. Я, конечно, понимаю, что терапия – это частное дело, и последнее, что вам нужно, – назойливое вмешательство матери, но я просто ничего не могла с собой поделать: я беспокоюсь за дочь. Вероятно, вы знаете, что у Лилы отношения с Куртом Ройаллом, и у меня есть довольно веские основания полагать, что они нездоровые. Я навела справки, Джона, и выяснила, что, когда речь заходит о терапевтах, специализирующихся на домашнем насилии, вы – лучший из лучших. Поэтому надеюсь, что на своих сеансах вы сможете разобраться в их отношениях; и, если я права, возможно, вам удастся помочь Лиле выпутаться из этой токсичной ситуации. Я, конечно, была бы признательна, если бы вы сохранили наше общение в тайне. Отвечать на мое сообщение необязательно, но не стесняйтесь, если захотите продолжить обсуждение. Заранее спасибо за вашу помощь, Джона. И до свидания».

Признаться, я был ошеломлен властным тоном Карен и вопиющим нарушением неприкосновенности частной жизни. Решил не упоминать об этом при Л – по крайней мере поначалу. Тем не менее прозондирую отношения Л с Куртом, посмотрим, оправданы ли опасения.

Прослушав сообщение, я открыл дверь, давая понять, что готов. Л практически провальсировала мимо меня, восклицая, что у нее есть новости.

Когда я закрывал дверь, Л спросила, не мою ли девушку она только что увидела. Почему-то на входной двери не сработал код, который она набрала, ей пришлось постучать.

– Меня впустила женщина. Каштановые волосы, желтая кофточка. Хорошенькая. Кажется, Мэгги?

Я был немного застигнут врасплох. Ответил: да, Мэгги, моя невеста. Л поздравила меня.

Заметил, что глаза Л заметно покраснели, на шее и груди выступила сыпь. Она явно была смущена этим, объяснила, что у нее реакция на косметику, которую они тестировали для «Ночи».

Прежде чем я успел предложить чай или кофе, Л пересела за столик рядом с моим креслом. Я включил чайник, полистал чайные пакетики в коробке.

– Вскипяти воду – побольше. – Л посмотрела на меня. – Узнаете эту строчку?

Я кивнул.

Л улыбнулась.

– Я изучала Фицджеральда. – Она взяла саше. – Шиповник. Мне всегда казалось, что это довольно дерзкое название для чая. – Рассеянно повертела его между пальцами, затем прошлась вдоль книжного шкафа, задержавшись у фотографии в рамке. Сняла ее. – Это вы?

Трудно разглядеть – фотография темная, довольно размытая, – но она действительно из прошлого: я в Принстоне.

Л молча изучала ее, затем подняла глаза и улыбнулась.

– Как тесен мир, не правда ли? Вселенная устроена удивительным образом.

Вернула фотографию на полку, откинулась на спинку сиденья.

– Итак. Хотите, расскажу вам свои новости?

Она сообщила мне, что только что обручилась. Я поздравил.

Л посмотрела на руки и покраснела, сказав, что они еще не выбрали обручальное кольцо. Затем объяснила, что на самом деле это была ее идея. Описала праздник-сюрприз, который она устроила в пятницу по случаю пятидесятилетия Курта (не знал, что Курт на восемнадцать лет старше). Рассказала, как ближе к концу ужина, когда все были навеселе, Курт произнес романтический тост… и Л решила: к черту условности! Время и компания были идеальными, и в кои-то веки вокруг не было камер. Она была на пике эмоций и безумно влюблена. Поэтому Л опустилась на колени и сделала предложение прямо здесь и сейчас.

Я спросил, каково это было. Л ответила, что собиралась задать мне тот же вопрос – предположила, что я уже делал предложение. Когда я подтвердил, заявила:

– Ну, тогда вы понимаете. Гораздо большее удовольствие делать предложение, не так ли? Приятно брать на себя такую ответственность. – Покраснела. – По крайней мере, для меня это сработало так.

Я увидел возможность изучить отношения Л с Куртом, было любопытно, не скрывало ли ее импульсивное решение нечто большее – глубоко спрятанный, тревожный страх. Спросил, обсуждали ли они с Куртом вопрос о браке до этого. Л сказала, что они планировали долго быть вместе, Курт преданный. Однако его не заботит ярлык брака, поэтому все могло пойти по-другому.

Поинтересовался, был ли он женат раньше.

– Вы спрашиваете, потому что он намного старше? – Прежде чем я успел ответить, Л сказала: – Полагаю, это справедливо. Но нет. У него было несколько серьезных отношений, но в основном он жил один. Женат на работе.

– Был до вас.

Л просияла.

– До меня.

Я спросил, важен ли для нее брак.

– Ну… да. Не то чтобы у меня в детстве была в качестве примера удачная модель. Но, возможно, как раз в этом и дело. Когда у родителей неудачный брак, ребенок либо настроен вообще не попробовать, либо очень хочет сделать все правильно и избежать их ошибок. Вам не кажется, что существуют только эти два варианта?

Я ответил, что не думаю, что это единственные варианты, все не настолько черно-белое. Всегда считал, что отношение человека к любви и браку находится в широком спектре, причем изменчивом. Вечно в движении, продолжает меняться на протяжении всей жизни.

Услышав это, Л заерзала на сиденье. Я почувствовал, что задел за живое, и должен копнуть глубже. Уточнил, не тревожит ли ее это – оказалось, да. Тогда я спросил почему.

– Мысль о том, что это непостоянно, нестабильно. Что все, даже чья-то любовь, может измениться или пройти.

– Боитесь этого в отношениях с Куртом?

Чайник начал закипать. Выключив его, я наполнил ее чашку. Когда поднял взгляд, Л вымученно улыбнулась – в ее глазах стояли слезы.

– Вы попали прямо в точку.

Я предложил ей салфетку и подождал.

– Боже, полагаю, я из таких женщин. – Л вытерла глаза. – Боюсь, что однажды Курт поймет, что я его не заслуживаю, и просто сбежит.

Я тактично намекнул, что даже будучи женатыми, пары иногда расходятся.

– Я знаю, – вздохнула Л. – Но это действительно немного усложняет задачу, не так ли? – Она внезапно рассмеялась. – Не могу поверить, что говорю вам это. Это так неловко.

Я спросил почему.

– Потому что! – Л вскинула руки, посмотрела в окно. – Это не тот образ, не то представление, которое должно сложиться обо мне. Это полная противоположность тому, какой я должна быть. Я имею в виду, что наконец-то играю главную роль в фильме о расширении прав и возможностей женщин! Всю свою карьеру, Джона, я играла идеальную, хорошенькую инженю. Я бы убила за такую роль, как эта, и теперь наконец-то получила ее и хочу заслуживать этого. Не желаю быть беспомощной женщиной, которую нужно спасать, это кажется таким лицемерным. …И все же… в глубине души? Во мне постоянно сидит этот непонятный страх, что все мужчины – любой мужчина – в конце концов бросят меня. Поймут, что могут добиться большего, и, несмотря ни на что, я в конечном итоге останусь одна.

Я хотел исследовать причину беспокойства: попросил Л рассказать об отношениях родителей.

– Корни всех проблем оттуда, верно? – Л вздохнула. – Что вы хотите знать?

Л запомнила отца крупным мужчиной, громогласным, с великолепной осанкой. Человек, будто созданный заполнять дверные проемы. Работал в сфере финансов, очень успешно. Но у него было две стороны: общественная и частная, предназначенная для Л и матери.

Л провела детство, стараясь держаться подальше от отца. Сказала, что ему было ненавистно, что они с матерью очень близки, ненавистно, что она родилась девочкой. Л была единственным ребенком; она думает, что отец чувствовал себя в меньшинстве.

Мать – противоположность отцу. Тихая, мягкая, теплая. Женственная. (Заинтригован описанием Л; оно не соответствовало моему впечатлению от голосовой почты.) Сказала, что мать была домохозяйкой, которая тратила всю энергию на прихоти мужа. Играла свою роль великолепно, не делай она этого, серьезно поплатилась бы. Отец требовательный, жесткий в понимании того, что правильно, а что нет. Все должно было быть идеально. Если ему казалось, что это не так, он вымещал зло на них.

Он мог быть расчетливым, жестоким. Всегда знал, как причинить Л страдания самым болезненным из возможных способов. Угрожал, если будет перечить или встанет между ним и матерью, он применит силу. Он сильно бил Л. Но по большей части ей удавалось спрятаться.

Мать же постоянно подвергалась насилию. По его мнению, все, что она делала, было неправильным. Если отец волновался о работе, а мать спрашивала об этом, он вымещал беспокойство на ней. Если ее волосы во время готовки завивались от влажности, он говорил, что она отвратительна. Л рассказала, что однажды мама приготовила курицу в духовке, а не на плите, как он хотел; он так разозлился, что запустил чугунной сковородкой матери в голову. Она вовремя пригнулась. А на дверце морозильной камеры осталась большая вмятина.

Отец всегда принижал мать, находил способы заставить ее почувствовать себя никчемной, ничтожной. (Тут Л покраснела; мне стало интересно, услышала ли она отголоски этого в собственном опыте общения с мужчинами.) Отец постоянно угрожал бросить их навсегда. Но тем не менее всегда возвращался и приходил к матери, чтобы заняться сексом. Его возбуждало, что он унижал ее, при этом он чувствовал свою власть и требовал полного подчинения.

Я спросил Л, что она знает о сексуальных отношениях родителей.

– О, все.

– Все?

Она печально улыбнулась.

– Мы с мамой очень близки.

Л объяснила, что мать рассказала все: про пакости, которые он говорил, как он набрасывался на нее сразу после того, как вел себя так ужасно. Она подробно описала их секс: каким он был эгоистом, как она ненавидела это, не хотела этого, как сильно это причиняло боль.

Я согласился: то, что она была свидетелем подобных отношений, не могло не травмировать. Такого рода насильственный секс, без согласия, однозначно определяется как изнасилование. Мягко спросил Л, считает ли она, что отец насиловал мать.

Она посмотрела на меня.

– Конечно. Он заставлял ее заниматься с ним сексом против ее воли, и он делал это почти каждый день. Если это не изнасилование, то я не знаю, как это назвать.

Снова вспомнив о послании Карен, я заподозрил, что родительский сценарий, возможно, повторяется в отношениях Л с Куртом. Я решил продолжить расследование и перевел разговор на собственный опыт Л в общении с мужчинами. Попросил рассказать мне о самых важных романтических и сексуальных отношениях. При этих словах Л посмотрела на меня, и ее губы изогнулись в странной улыбке, которую я не смог толком прочесть.

– Вам неудобно говорить об этом?

Л подняла брови, покачала головой.

– Нет, дело не в этом. Неважно. – Потерла глаза и продолжила: – Они исковерканы с самого начала.

Я уточнил, что она имеет в виду.

– Единственные значимые отношения у меня с Куртом. Раньше у меня было много свиданий, но ничего серьезного, продолжительного.