– Знаете, мастер Жером, – медленно произнесла я, – у меня есть предложение получше. Вместо того, чтобы продавать мне лошадей, не хотите ли вы сами перебраться в моё поместье вместе с ними?

Старик изумлённо уставился на меня:

– Что?

– Я восстанавливаю поместье, – пояснила я. – Мне нужны люди, знающие своё дело. В усадьбе должны быть конюшни, которые можно отремонтировать. Вы бы присматривали за лошадьми, а со временем, возможно, могли бы возродить разведение.

Жером растерянно моргал, словно не веря своим ушам.

– Но как же… У меня домик в соседней деревне, хозяйство маленькое…

– Которое вы всё равно собирались оставить, раз уж решили продать лошадей, – мягко заметила я. – Подумайте, ведь это шанс вернуться к любимому делу. И Фалько с Беллой будут жить в достойных условиях, под вашим присмотром.

Я видела, как в глазах старика загорается искра надежды. Он с сомнением покачал головой, но уже без прежней категоричности.

– Не знаю, госпожа. С чего такая щедрость к незнакомому старику?

– Может быть, мне просто нужен собственный коневод, – улыбнулась я. – А может, я верю в судьбу. Наша встреча кажется мне неслучайной.

– Что ж, пожалуй, я посмотрю на конюшни в вашем поместье. И если они в приличном состоянии или их можно восстановить… – он не закончил фразу, но его взгляд говорил о многом.

– Замечательно! – я обрадовалась, сама не понимая, почему так важно для меня заполучить этого старика с его лошадьми. – Приходите завтра, я буду ждать.

– Хорошо, госпожа, – Жером наконец кивнул, словно принимая важное решение. – Завтра на рассвете мы с Фалько и Беллой придём взглянуть на ваши конюшни.

Глава 14

В поместье я возвращалась в приподнятом настроении, размышляя о странном повороте событий. Ещё вчера я не думала о разведении лошадей, а сегодня уже планирую восстановление конюшен и приглашаю на работу коневода с его чистокровными скакунами. Но почему-то это решение казалось правильным. Может быть, потому, что в глазах старого Жерома я увидела ту же тоску по утраченному дому и прежней жизни, что иногда ощущала сама. Или потому, что не могла допустить, чтобы такие прекрасные создания, как Фалько и Белла, попали в недостойные руки.

«Разведение лошадей… Интересно, окупится ли? – мелькнула практичная мысль. – Впрочем, сейчас дело не в деньгах, а в том, чтобы вдохнуть жизнь в это заброшенное место».

Размышляя об этом, я почти дошла до дома, когда заметила необычное оживление во дворе. Двое крепких молодых мужчин разгружали телегу с досками и инструментами, а Пьер, стоя рядом, давал им указания. Заметив меня, садовник приветственно взмахнул рукой:

– А вот и госпожа! – воскликнул он. – Как раз вовремя. Это мои сыновья, Филипп и Жан, – он указал на мужчин. – Готовы приступить к работам хоть сейчас.

Филипп, высокий и широкоплечий, с русыми волосами, собранными в хвост, и Жан, чуть ниже ростом, но такой же крепкий, с тёмными кудрями и внимательным взглядом, синхронно поклонились мне, выказывая почтение.

– Рада знакомству, – я улыбнулась им. – Ваш отец много рассказывал о вас.

– Мы не подведём, госпожа, – серьёзно сказал Филипп. – Отец говорит, тут работы на месяцы, но мы начнём с самого необходимого. Кровлю подправим, окна застеклим и…

– И конюшни, – добавила я, вспомнив о своём обещании Жерому. – Нужно оценить их состояние и приступить к восстановлению.

Братья удивлённо переглянулись, а Пьер вопросительно поднял бровь:

– Конюшни, госпожа? Вы собираетесь держать лошадей?

– Возможно, – загадочно улыбнулась я. – Завтра к нам придёт мастер-коневод для оценки.

– Сделаем, госпожа, – заверил меня Пьер и неловко улыбнулся.

Задерживаться более во дворе я не стала и поспешила в дом. Быстро пересекла холл и направилась в малую гостиную. Там Марта хлопотала у постели раненого, осторожно поднося к его губам ложку с куриным бульоном. Незнакомец, приподнятый на подушках, выглядел всё ещё бледным и измождённым, но его взгляд был ясным и осмысленным. Заметив меня, он попытался приподняться чуть выше, но Марта его удержала.

– Лежите спокойно, господин, – строго сказала она. – Вам нельзя делать резких движений.

Я подошла ближе, внимательно рассматривая нашего гостя. В сознании, с осмысленным взглядом, он выглядел иначе – черты лица казались более благородными, а в тёмных глазах читался острый ум.

– Рада видеть, что вам лучше, – произнесла я, останавливаясь у изголовья. – Я мадам Адель Фабер, владелица этого поместья.

– Томас, – хрипло ответил он. – Томас Барнс. И я в неоплатном долгу перед вами, мадам.

– Не стоит благодарности, – покачала я головой. – Любой поступил бы так же, найдя раненого.

– Не любой, – возразил Томас, и его глаза на мгновение затуманились, словно он вспомнил что-то неприятное. – Особенно учитывая обстоятельства.

Я хотела расспросить его об этих «обстоятельствах» – о ране, о том, почему он не хотел, чтобы мы вызывали доктора, о том, кто его преследует, но заметила, как трудно дался ему даже этот короткий разговор. Веки Томаса тяжелели, а дыхание становилось прерывистым.

– Вам нужно отдохнуть, – мягко сказала я. – Мы ещё успеем поговорить, когда вы наберётесь сил.

– Да, – он с благодарностью кивнул. – Пожалуй… – все же недоговорил мужчина, его глаза закрылись, и он погрузился в спокойный сон, без прежнего лихорадочного метания.

Я обменялась взглядами с Мартой, и она одобрительно кивнула:

– Теперь он точно поправится, госпожа. Ему просто нужно время.

Когда Томас заснул, я решила, что самое время, наконец, осмотреть свой новый дом более внимательно. За эти пару дней я только и делала, что спешила, бегала, организовывала работы, но так и не изучила поместье как следует. А ведь там могли быть ценные вещи, оставшиеся от тётушки, или просто интересные находки.

– Люси, – обратилась я к дочери Марты, которая как раз вернулась с полной корзиной мусора, – ты не могла бы присмотреть за нашим гостем, пока я осмотрю дом?

– Конечно, госпожа, – девушка присела в лёгком книксене. – Я никуда не уйду, и если ему что-то понадобится, сразу позову вас или маму.

Удовлетворённая её ответом, я тотчас отправилась на исследование. Начать решила со второго этажа, где находились спальни и личные комнаты. Широкая лестница, несмотря на многолетнее запустение, всё ещё сохраняла величественный вид. Резные дубовые перила, украшенные замысловатым растительным орнаментом, были покрыты слоем пыли, но дерево оставалось крепким и добротным.

На втором этаже открывался длинный коридор с дверями по обеим сторонам. Первая дверь справа вела в просторную спальню, судя по всему, когда-то принадлежавшую тётушке Элизе. Покрытая пылью и паутиной мебель сохранилась довольно хорошо: массивная кровать с балдахином, туалетный столик с помутневшим зеркалом, платяной шкаф, пара кресел у камина. На стенах висели потускневшие от времени картины, изображавшие пейзажи и натюрморты.

Я подошла к туалетному столику и осторожно выдвинула верхний ящик. Он был пуст, если не считать забытой ленты для волос и сломанной перламутровой шпильки. Остальные ящики тоже оказались почти пустыми – видимо, ценные вещи забрали слуги после смерти тётушки.

Следующая комната оказалась небольшой библиотекой или кабинетом. Книжные шкафы, заполненные томами в потёртых переплётах, занимали две стены от пола до потолка. У окна стоял письменный стол, поверхность которого была покрыта таким толстым слоем пыли, что на нём легко можно было писать пальцем.

Заинтригованная, я подошла к книжным полкам. Многие книги пострадали от сырости, но некоторые сохранились довольно хорошо. Я с удивлением обнаружила, что большинство из них были на разных языках. Судя по всему, тётушка Элиза была образованной женщиной с широким кругом интересов.

На одной из полок я нашла несколько альбомов с эскизами растений – каждый рисунок был выполнен с поразительной точностью и сопровождался подробными заметками о свойствах и местах произрастания. «Так вот почему в саду было так много лекарственных растений», – подумала я, вспомнив слова Пьера о «целебном саде».

У письменного стола я задержалась дольше. Осторожно выдвигая ящики один за другим, я обнаружила письменные принадлежности, счетные книги, какие-то записи хозяйственного характера. В нижнем ящике нашлась пачка писем, перевязанных выцветшей лентой. Я не стала их читать, решив, что на это нужно выделить отдельное время, и покинула пыльное и немного мрачное помещение, продолжив экскурсию.

Следующими были несколько гостевых спален, однообразно обставленных и почти не сохранивших индивидуальных черт. В одной из них я обнаружила забытый кем-то медальон с миниатюрным портретом внутри – молодой офицер в форме смотрел на меня с едва уловимой улыбкой. Кто это был? Возлюбленный какой-нибудь гостьи? Или, может быть, покойный сын тётушки Элизы, о котором я ничего не знала?

В дальнем конце коридора находилась маленькая комнатка, которая, видимо, принадлежала горничной – скромная узкая кровать, комод для одежды, маленькое зеркало на стене. Здесь почти не было личных вещей, только забытый молитвенник на прикроватном столике.

Закончив с верхним этажом, я спустилась вниз, чтобы осмотреть остальные помещения. Парадная столовая поражала размерами – длинный обеденный стол из тёмного дерева мог вместить не меньше двадцати человек. На стенах висели охотничьи трофеи и старинные гобелены, изображавшие сцены охоты и сельской жизни.

Малая гостиная, где сейчас находился наш раненый гость, была самой уютной комнатой в доме. Даже сквозь слой еще не везде убранной пыли чувствовался продуманный комфорт этого помещения – удобные кресла и диван, расставленные для непринуждённой беседы, маленький столик для чаепития и шкафчики.

Заглянув на кухню, я застала там Марту, которая успела навести относительный порядок и теперь колдовала над котелком с супом, распространявшим восхитительный аромат. Увидев меня, она слегка смутилась:

– Прошу прощения за беспорядок, госпожа. Я ещё не успела всё отмыть как следует.

– Не извиняйтесь, Марта, – улыбнулась я. – Вы делаете чудеса. Кстати, где Жак и Сэм? Хотела бы отправить их в город за продуктами.

– Они во дворе, помогают сыновьям Пьера с досками, – ответила кухарка. – Если позволите, я составила список необходимого, – она протянула мне сложенный листок бумаги.

Я пробежала глазами список – мука, яйца, масло, мясо, овощи, фрукты, чай. Ничего лишнего, всё самое необходимое.

– Отлично, – кивнула я, доставая из кармана несколько монет. – Пожалуй, отправлю мальчиков прямо сейчас.

Выйдя во двор, я без труда нашла мальчишек – они с энтузиазмом таскали доски для Филиппа, который уже приступил к ремонту покосившегося крыльца.

– Сэм, Жак, – позвала я, – у меня для вас важное поручение.

Они тут же бросили свое занятие и подбежали ко мне, раскрасневшиеся от усердия и сияющие от важности момента.

– Что угодно, госпожа! – выпалил Жак, вытирая потные ладони о штаны.

– Нужно сходить в город и купить продукты по этому списку, – я протянула им бумагу и монеты. – Купите всё, что указано, а если останутся деньги, можете взять себе что-нибудь у булочника.

Глаза мальчишек восторженно расширились при виде монет.

– Мы мигом обернёмся! – заверил меня Сэм, бережно пряча деньги в карман. – Всё купим и принесём в целости!

– Только будьте осторожны, – улыбнулась я.

Мальчишки кивнули и, завладев корзиной, которую им вынесла Марта, тотчас понеслись по аллее к воротам так, словно от скорости их бега зависела судьба королевства.

Я улыбнулась, глядя им вслед. В их возрасте любое поручение – это приключение, любая мелочь – повод для радости. Как жаль, что взрослея, мы теряем эту способность восхищаться простыми вещами…