К рассвету третьего дня мои глаза горели от недосыпа, во рту пересохло, а желудок сводило от голода – последний раз я ела вчера в полдень, скудный обед из хлеба и сыра, захваченных в дорогу.

Так что к небольшому поместью, принадлежавшему ранее тетке Адель, а вот уже лет пять как ей самой, я подъезжала не в лучшем расположении духа. Уставшая, голодная, с растрепанными волосами и в измятым платье, мечтающая поесть, смыть с себя дорожную пыль и растянуться на удобной кровати.

Память Адель подсказывала, что она бывала в Ринкорде лишь дважды, и оба раза поместье произвело на неё благоприятное впечатление. Аккуратный двухэтажный дом с колоннами, ухоженный сад с фонтанчиком, приветливая тетушка Элиза, угощавшая домашним печеньем с корицей… Но это были воспоминания двадцатилетней давности.

Наконец, карета свернула с основной дороги на узкую аллею, некогда, видимо, обсаженную тополями. Теперь многие деревья засохли, другие разрослись настолько, что создавали над дорогой плотный свод. Спустя несколько минут, пробившись сквозь заросли, мы выехали на открытое пространство, и я впервые увидела свой новый дом.

Увиденное удручало. Дом, когда-то, должно быть, изящный и привлекательный, сейчас напоминал престарелого аристократа, впавшего в нищету – та же горделивая осанка, но обветшалый и запущенный вид. Краска на фасаде облупилась, обнажая серый камень. Несколько окон были выбиты и заколочены досками. А перед домом раскинулся заросший сад, больше похожий на лес – дикие кусты шиповника, крапива по пояс, хаотично разросшиеся фруктовые деревья.

– Приехали, мадам, – объявил возница с плохо скрываемой довольной улыбкой. – Поместье Фабер.

– Подождите здесь, – велела я вознице, медленно выбралась из кареты, чувствуя, как подгибаются ноги после долгого сидения, и побрела к дому, на ходу расправляя помятые юбки.

На удивление входная массивная дверь открылась довольно легко. И запах затхлости тотчас ударил в нос, невольно заставив меня поморщиться. Я сделала несколько осторожных шагов вглубь холла, опасливо всматриваясь в царивший полумрак, и громко крикнула:

– Есть кто-нибудь? Эй!

Никакого ответа, только эхо от собственного голоса и скрип половиц, когда я прошла дальше, заглядывая в комнаты первого этажа. Большая гостиная с потускневшей позолотой на стенах и каминной полке. Столовая с длинным столом, покрытым слоем пыли. Маленькая библиотека, где на полках еще стояли книги, но многие из них пострадали от сырости. Кухня с большой печью и пустыми кладовыми.

Слуг не было и в помине. Ни управляющего, ни горничных, ни кухарки… Никого, кто мог бы встретить новую хозяйку.

Вернувшись к карете, я застала кучера флегматично курившим трубку. При виде меня он неторопливо вынул её изо рта и принял подобающую позу.

– Возвращаемся, мадам? – с притворно участливой улыбкой произнес возница, явно не удивленный состоянием дома. Наверняка, и Себастьян знал об удручающей картине. И вероятно, он был абсолютно уверен, что, увидев эту разруху, я тут же помчусь обратно, моля о прощении и возвращении в столицу.

– Нет, я остаюсь, – с улыбкой ответила, довольная эффектом, произведенным моими словами.

– Но здесь опасно, госпожа, – произнес возница, словно разговаривая с неразумным ребенком. Этот человек служил у Себастьяна много лет, и как все слуги, был предан своему господину и сейчас выполнял его приказ. – Нет слуг, никакой охраны.

– В какой стороне ближайший город? – спросила, проигнорировав его предупреждение.

– В двух милях к востоку, госпожа.

– Отлично, отвези меня туда, – распорядилась, забираясь назад в ненавистную мне карету.

Путь до городка занял около получаса. Ринкорд, оказался скоплением нескольких сотен домов вокруг небольшой площади. Рядом раскинулся рынок – десяток прилавков с овощами, фруктами, мясом и рыбой. Неподалеку теснились лавки ремесленников – пекаря, мясника, бондаря, портного. А в центре площади возвышалась маленькая церковь.

Приказав вознице остановиться у небольшого здания ратуши, я первым делом направилась в бакалейную лавку. Колокольчик над дверью звякнул, возвещая о моем приходе.

– Чем могу служить, мадам? – хозяин, невысокий полноватый мужчина с аккуратными усами, вышел из-за прилавка.

– Мне нужен хлеб, сыр, чай, сахар, немного муки… – я начала перечислять, оглядывая полки с товарами.

– Свежий хлеб только что из печи, – с гордостью произнес лавочник, доставая румяную буханку. – Сыр рекомендую этот, местный, с пряными травами. А чай… тут у нас выбор небольшой, не столица как-никак.

– Возьму все, что вы посоветовали, – я кивнула. – И добавьте, пожалуйста, соль, ветчину, яйца и сливочное масло.

Пока он собирал покупки, я присмотрела на полках банку варенья и горшочек меда.

– И вот это тоже, – указала я.

– Издалека будете, миледи? – поинтересовался он, заворачивая товары в плотную бумагу. – Простите за любопытство, просто у нас редко такие гости.

– Из столицы, – ответила я, доставая кошелек. – Теперь буду жить здесь.

– В Ринкорде? – Лавочник вытаращил глаза от удивления. – Но тут нет приличного жилья для… для дамы вашего положения!

– У меня есть поместье, – ответила, выложив монеты на прилавок.

– Не то ли, что на холме? Поместье Фабер? – он недоверчиво покосился на меня.

– Именно оно.

– Но там пусто уже несколько лет! Никто не живет, все заросло… – он замялся, видимо, не зная, как сказать об этом тактично.

– Поэтому я здесь, – спокойно ответила я, пытаясь поднять тяжелые свертки. – Скажите, где я могу купить посуду и свечи?

– Через дорогу, у Риба. А еще дальше, за углом, лавка тканей, если понадобится постельное белье или что-то еще, – он вдруг спохватился, заметив, как я с трудом пытаюсь удержать все покупки. – Жак! – крикнул он, не поворачивая головы.

Из-за занавески, отделявшей лавку от подсобного помещения, тотчас вынырнул худенький паренек. Веснушки рассыпались по его курносому лицу, а непослушные рыжие вихры торчали во все стороны.

– Да, мсье Дюран? – он вытер руки о передник.

– Помоги госпоже донести покупки до кареты и проводи ее к Рибу и мадам Элизе, если понадобится.

Мальчишка, коротко кивнув, ловко подхватил свертки и направился к выходу, я поспешила за ним следом и у самой двери остановилась, когда лавочник окликнул меня:

– Мадам! Если будете обустраиваться, могу порекомендовать хороших людей. Моя жена – лучшая белошвейка в городе, может сшить что угодно.

– Благодарю, обязательно воспользуюсь вашим советом.

У торговца Риба, седовласого старика с мозолистыми руками, я приобрела кастрюлю, сковороду, пару тарелок, чашки, столовые приборы и керосиновую лампу.

– Свечи есть, но лампа надежнее, – посоветовал он, упаковывая покупки. – Особенно если живете одна.

– Спасибо за совет, – я расплатилась и, заметив, что Жак уже еле удерживает все покупки, спросила: – Может, у вас есть корзина или что-то подобное?

– Вот, возьмите, – мастер протянул плетеную корзину. – Подарок для новой соседки.

В лавке тканей, куда мы зашли следом, меня встретила пожилая дама с добродушным лицом.

– Мадам Беата, – представилась она. – Чем могу быть полезна?

– Мне нужны простыни, наволочки, одеяло… – начала я перечислять.

– О, вы та самая дама, новая хозяйка поместья на холме? – она всплеснула руками. – Весь город только об этом и говорит!

– Новости быстро распространяются, – усмехнулась я.

– В маленьком городке иначе не бывает, – мадам Беата принялась доставать с полок ткани и готовые изделия. – Вот, посмотрите – льняные простыни, очень прочные. А это одеяло – шерстяное, теплое, как раз для наших прохладных ночей.

– Еще мне нужны полотенца, – вспомнила я. – И скажите, где здесь можно нанять прислугу?

– О, с этим как раз я могу помочь! – оживилась хозяйка. – Моя племянница Люси ищет место горничной. Девочка работящая, честная. А если нужна кухарка, то Марта сейчас как раз без места – прежние хозяева уехали. С садом может помочь старина Пьер, он когда-то работал в вашем поместье, еще при прежней хозяйке.

– Не могли бы вы попросить их прийти ко мне завтра утром? – я протянула несколько монет сверх платы за покупки.

– Конечно, госпожа! – расплылась в улыбке мадам Беата. – К восьми утра будут у вашего порога.

Выйдя из лавки, я с удивлением обнаружила, что к Жаку присоединился еще один мальчишка – черноволосый, чуть постарше.

– Это Сэм, мой друг, – пояснил Жак. – Он тоже может помочь, если хотите.

– Было бы замечательно, – с улыбкой ответила, невольно восхищаясь хваткостью мальчишек, и не полагаясь на удачу, добавила. – Бочку воды в поместье Фабер доставите?

– А то, госпожа! – Радостно воскликнул Сэм, тут же добавив, – у меня и тележка есть.

– Ну вот и отлично, – кивнула и направилась в сторону рынка. Там я купила еще корзину яблок, овощей и пару копченых окороков. К этому времени мальчишки уже еле справлялись со всеми покупками, и я поспешила вернуться к карете.

Кучер нетерпеливо поглядывал на часы на здании ратуши, когда мы, наконец, погрузили все покупки. Его морщинистое лицо с каждой минутой становилось все более угрюмым, а пальцы, сжимающие кнут, заметно побелели.

– Возвращаемся в поместье, – приказала я, с трудом протискиваясь в карету среди многочисленных свертков и корзин. Запах свежего хлеба смешивался с ароматом копченых окороков и кисловатым запахом яблок. Мальчишки помогли разместить последние покупки, и Сэм бережно пристроил корзину с яйцами на сиденье рядом со мной.

– Наконец-то, – пробормотал кучер себе под нос, взмахивая кнутом. – Ночь скоро, а дорога неблизкая.

Обратный путь показался короче. Я разглядывала пейзаж за окном – холмы, поросшие лесом, аккуратные поля, извилистую речку, протекавшую в низине. Мы миновали старую мельницу с покосившимся колесом, пару фермерских домиков с соломенными крышами. Странно, но мысль о том, что вскоре я стану частью этой простой деревенской жизни, не пугала меня, а даже немного воодушевляла.

Когда мы подъехали к поместью, закатное солнце окрашивало небо в розоватые тона, а длинные тени от деревьев ложились на дорогу ажурным узором. Дом в угасающем свете казался менее запущенным, почти гостеприимным. Каким-то образом вечерние сумерки скрадывали облупившуюся краску и выбитые окна, оставляя лишь благородные очертания прямых линий и колонн.

Кучер натянул поводья, останавливая лошадей у крыльца. Не дожидаясь моей просьбы, он спрыгнул с козел и принялся торопливо выгружать мои сундуки и покупки. Его движения были резкими, суетливыми, словно он спешил поскорее завершить неприятное поручение. Свертки и корзины громоздились на крыльце небрежной кучей.

– Вам помочь занести вещи в дом, мадам? – спросил он, удивив меня этим проявлением вежливости. Его голос звучал неуверенно, а взгляд избегал встречи с моим.

– Да, – кивнула я, наблюдая, как он сносит сундуки и свертки на крыльцо.

– Прощайте, госпожа, – сказал кучер, сразу, как закончил, и, сделав небольшую паузу, добавил: – Приказ герцога – немедленно возвращаться. Экипаж не останется с вами.

– Я знаю, – спокойно ответила я. – Передайте его светлости, что я вполне довольна своим новым домом.

Кучер посмотрел на меня с недоверием, будто сомневаясь в моем рассудке, потом коротко поклонился и забрался на козлы. Лошади, почуяв скорое возвращение в теплые конюшни, нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Он дернул поводья, карета тронулась, колеса захрустели по гравию, и вскоре экипаж, поднимая клубы пыли, начал удаляться по аллее.