После чего снял со стопора максимку, взялся за рукояти и положил пальцы на гашетку. Стрелять при волнении в пять балов не так-то и просто. Но у меня достаточно богатый опыт, и голова не голова, а баллистический вычислитель.

Пулемёт выплюнул короткую очередь. Но волна как раз приподняла мину, и строчка фонтанчиков прошла с недолётом. Подгадал момент и вновь выдал очередь на десяток патронов. На этот раз фонтанчики запрыгали вокруг цели, сквозь выстрелы я уловил три глухих металлических щелчка.

Вот и всё. Минимум одна пуля пробила корпус, и этого вполне достаточно, чтобы потопить мину. Но я не стал надеяться на случай и выдал ещё одну короткую очередь, вновь добившись попаданий.

– Отличная работа, мичман, – с помощью рупора похвалил меня Степанов.

– Хорошо иметь пулемёт, господин капитан второго ранга. У меня на борту в наличии ещё один, который я намерен сдать в Артуре. У вас есть шансы прибрать его к рукам.

– Буду иметь в виду. Ладно, пора возвращаться в крепость.

– Не будете ожидать сопровождение?

– Нет. Тут всего-то три часа экономичным ходом, пасмурно, видимость плохая. Так что присоединяйтесь, – великодушно предложил он.

– Есть, – козырнул я.

Интересно, чем обернётся решение Степанова? Ведь ничего не случится. Правда? Тут же недалеко, видимость и впрямь не ахти, и издалека дымы не рассмотреть. Да и не такой уж и густой этот дым, уголь в ямах добротный…

А вот хрен тебе, золотая рыбка! Нет, ну вот что такое не везёт и как с ним бороться. Я пока без понятия, что там за корабль несётся к нам на всех парах, но ни капли сомнений, что это японец.

– Казарцев, сообщение на «Енисей», предлагаю идти в Артур полным ходом. Я на разведку.

– Есть, – коротко бросил сигнальщик.

– Снегирёв, лево сорок пять, курс двести десять градусов.

– Есть лево сорок пять, курс двести десять градусов, – ответил рулевой.

– Ложкин, орудие на корму. Туда же двадцать гранат.

– Есть, – отозвался кондуктор.

– Галанцев, минный аппарат на нос.

– Есть, – гаркнул минный машинист, ну или всё же торпедист.

– Вруков, разжигай дымогенератор.

– Слушаюсь, – с готовностью отозвался наш второй кочегар, свободный от вахты.

– Андрей Степанович, отцепи ялик. Он нас будет стеснять.

– Слушаюсь, – со вздохом ответил боцман с явным неудовольствием.

Ну что тут сказать, он у нас хозяйственный. Иначе и не выслужился бы, потому как обычно на такую должность стараются назначать сверхсрочников. Признаться, меня и самого жаба душит, но ничего не поделаешь, придётся избавляться от шлюпки. Подумал было прострелить её, чтобы пошла на дно, но потом передумал. Для японцев этот трофей ничего не значит, а так, глядишь, повезёт какой-нибудь небогатой рыбацкой семье.

Ход увеличивать не стал. Нужно дать время дымогенератору раскочегариться. А это минимум пять минут. Если волнение даст возможность разогреть металл. Так-то нагреваемая труба находится в другой, большего диаметра, но по краям их всё же заливает. Проклятое волнение. Нет, однозначно нужно ладить нормальную схему, а не эту времянку.

Когда дистанция между нами сократилась до двадцати одного кабельтова, японцы открыли огонь. Малокалиберная артиллерия по нашему катеру, основной калибр из трёх стопятидесяти и стольких же стодвадцатимиллиметровых орудий ударили по «Енисею».

Мы всё время маневрировали, не позволяя противнику пристреляться. Но снаряды ложились всё гуще, взбивая фонтанчики воды. Так-то японцы предпочитают гранаты даже в малокалиберных пушках, но есть к ним и болванки, каковых, по идее, для нашего катера вполне достаточно. Нам ведь реально много не надо.

Я не спешил, а потому катер продолжал идти средним ходом в десять узлов. Вполне достаточно для маневрирования и в то же время позволяет оттянуть момент сближения. Хотя с каждой секундой вероятность попадания возрастала. На нашей стороне ещё и волнение, не позволявшее к нам пристреляться. Вот только вечно это продолжаться не может.

Нам повезло. С концов трубы прогреться нормально так и не смогли, они постоянно парили, оставаясь влажными. Но средняя часть всё же раскалилась. Сказалось то, что я перестраховался и воткнул четыре горелки, которые сейчас гудели пламенем. Это просто лютый перерасход топлива, зато собранная на коленке конструкция оказалась вполне рабочей.

– Давайте дым, – приказал я.

Вруков повернул вентиль подачи топлива и воздуха. С обеих концов трубы повалил густой белый дым, который тут же подхватывал ветер и нёс впереди нас. Не сказать, что он двигался намного быстрее катера, но всё же сумел выставить перед нами непроницаемую молочно-белую стену, скрывшую от наводчиков противника. Орудия продолжали бить наугад, но теперь всплески отмечались далеко в стороне или позади. Возможно, имелись и перед нами, я не в курсе, так как за завесой ничего не видно.

Дым обоюдная штука. Он, конечно, способен надёжно скрыть тебя от противника, но и ты не видишь неприятеля. Это не имеет значения, если речь идёт о бегстве. Но мы-то шли в атаку, и нам необходим обзор, чтобы выйти точно на цель. А иначе наш риск простая глупость.

Кстати, мне стоило большого труда сохранять спокойствие и с уверенностью смотреть в глаза своим подчинённым. Оказаться в безвременье мне категорически не хотелось. Но оно не так страшно, когда понимаешь, что рано или поздно заточение во мраке закончится, и ты вновь переродишься. А вот те, кто мне поверил, вряд ли обретут ещё один шанс. Их смерть будет окончательной и бесповоротной. И пусть оказались они здесь по своей воле, привёл-то их сюда именно я.

Убедившись в том, что завеса работает так, как надо, я выбрался из кокпита и, пройдя по палубе вдоль надстройки, вышел на бак, где у минного аппарата находились мои минёры Галанцев и Мещеряков.

– Часами пользоваться умеете? – спросил я обоих.

– А то как же, ваше благородие, – за двоих ответил Галанцев.

Армия и флот – это не только служба, но ещё и возможность получить образование в той или иной степени. И моряки в этом плане были на голову выше сухопутных, а потому могли не иметь часов, но пользоваться ими умели. Однако уточнить всё же следовало.

– Тогда так. Нос катера это двенадцать часов. Говорю прицел на час, значит, поворачиваете аппарат примерно на час.

– А говорите на три, значит, поперпендикулярно корпусу, – перебил меня Мещеряков и тут же стушевался.

– Правильно. Вижу, что поняли. Боцман, стоишь у мачты и тихо дублируешь мои команды. Лишний шум не поднимать. Вопросы? Вопросов нет. Тогда я пошёл.

Доверить это кому-либо другому я не мог. Если хочешь что-то сделать хорошо, сделай сам. А у меня уверенности в своих людях пока ещё нет. Поэтому я и полез на мачту. Завеса получилась качественная. Даже добравшись до клотика, я раскачивался в нескольких метрах над палубой, всё ещё оставаясь укрытым от противника белёсой пеленой, хотя уже и не такой непроницаемой, как внизу. Вражеский крейсер просматривается плохо, и имелся шанс, что меня всё же не заметят.

– Право тридцать. Так держать. Скорость увеличить до одиннадцати узлов, – отдал я приказания, наблюдая за крейсером, оказавшимся «Ёсино».

Японцы решили разминуться с непонятным катером, скрывшимся в дымовой завесе, и мы имели все шансы промахнуться. Чего категорически не хотелось. И хорошо, что у меня имелась возможность корректировать курс.

Катер увеличил ход и постепенно погрузился в завесу, обступившую его вокруг. Теперь моя команда не видела ничего дальше своего носа, ориентируясь только на мои команды. Впрочем, сейчас большего и не нужно.

– Лево десять. Так держать. Скорость двенадцать узлов, – через пару минут приказал я, вновь внося коррективы.

– Право тридцать. Так держать. Машина самый полный. Прицел на один час. К выстрелу товьсь.

Мы сближались с японцами, я ощутил, как катер начал укоряться, постепенно уже не просто погружаясь в завесу, но и обгонять её. Ещё немного, и мы оставим наше укрытие позади, представ перед взором противника. Но иначе разминёмся с самураями, и все наши усилия пропадут даром.

– Пли! – выкрикнул я в азарте и тут же скользнул с мачты на палубу.

Чем бы не завершился этот выстрел, торчать и дальше на раскачивающемся взбесившимся маятником клотике нет никакого смысла. То, что мог, я сделал. Теперь дело за минёрами. Всё зависит от того, насколько точно они смогли навести аппарат и придать нужный угол для входа мины в воду. Не отсырел ли порох в вышибном заряде, а то может статься и так, что сигарообразный снаряд тупо застрянет в стволе, успев встать на боевой взвод. Случалось подобное в известной мне русско-японской. Ну и имевшее место волнение также не способствовало точной стрельбе. В моём плане это вообще самый непредсказуемый фактор, на который я никак не могу повлиять.

Хлопок выстрела прозвучал, когда я ещё только скользил по вздрогнувшей мачте. Едва подошвы ботинок стукнули о палубу, как я выкрикнул:

– Лево тридцать! Ставить паруса!

И в этот момент рвануло. Ближе к корме появившегося перед взором крейсера вздыбился большой фонтан воды. Есть! Мы попали! Не описать словами, какое я испытал облегчение, или всё же радость. Слишком уж всё было зыбко.

– Ура-а-а-а!!! – разнеслось над палубой.

Перед ночной атакой я не единожды вдалбливал им в головы, чтобы не позволяли возобладать эмоциям. Но сейчас в этом нет никакой необходимости. Опять же, есть все шансы, что мы погибнем, а потому хоть напоследок порадоваться от души.

– Боцман, ставить паруса! – повторил я свой приказ.

– Есть ставить паруса. Дубовский, Вруков, Казарцев, ко мне.

Из сигнальщика помощник не очень, но остальные при деле. Минёры перезаряжают метательный аппарат, что там ещё случится, бог весть, но он должен быть готов к бою. Комендоры у орудия. Коль скоро я приказал готовить его, опять же, у нас противник вроде как под боком.

– Будко к пулемёту! – продолжал я раздавать команды.

Сам же уже был у крыши каюты, выдёргивал стопор, чтобы развернуть максима в сторону кормы. Из орудия сейчас стрелять бесполезно, а пулемёт с его плотностью огня очень даже будет к месту. Пока я разворачивал станкач, комендор подхватил коробку с заправленной лентой и развернул её практически синхронно со мной. Бог весть, как он умудрился, но вообще это не дело. Нужно придумать крепление для короба.

Ну, как я и думал. Расход топлива в этом кустарном дымогенераторе просто ужасающий. Едва успел изготовиться к стрельбе, как густые белые клубы, валившие из труб, словно обрубили. Теперь мы были как на ладони.

Ошеломление после взрыва на крейсере быстро сходило на нет. Я видел комендоров, суетящихся у малокалиберных скорострелок на мостиках. Нам много не нужно, катер по факту жестянка, так что будет прошиваться даже винтовочными пулями. Я успел раньше, и максим в моих руках бодро затакал, выдавая скорострельность в шестьсот выстрелов в минуту.

Несмотря на то, что нас изрядно раскачивало на волне, я бил достаточно точно, вовремя компенсируя волнение. Впрочем, если быть откровенным, то подстрелил я всего лишь троих, да и то они, скорее всего, были ранены. Но грохочущие по металлу и уходящие с визгом в рикошет пули спокойствия не добавляют. Такое не получится игнорировать. Так что моряки поспешили в поисках укрытий.

Я успел расстрелять всю ленту, пока мы не отдалились достаточно, чтобы эффективность обстрела серьёзно так упала. Осмотрелся. Порядок. Пока я развлекался, боцман с матросами успели поставить паруса, уже наполнившиеся свежим ветром.

Я встал к штурвалу и повёл катер в бакштаге, при таком курсе эффективность ветра максимальная, и судно развивает скорость быстрее него. Помнится, вчера парням не больно-то понравилось скакать по волнам. Ну что сказать, сегодня волнение побольше, и они ощутят всю прелесть родео. Палуба под ногами ничуть не уступит взбесившемуся быку.