Тем временем прибывшие в красках описывали остававшимся на острове, как они надавали япошкам по щам. Те же в свою очередь внимательно слушали их, не скрывая обуревавшей их зависти. Впрочем, это не мешало им искренне радоваться нашему успеху. Ведь по всему выходит, что мы посчитались с самураями за избитого «Варяга».

Тот факт, что тот лежит на дне акватории гавани, а японцы вскоре вернутся в строй, никого не расстраивал. Как я уже говорил, никто не сомневался в том, что этот гордый красавец будет поднят и продолжит службу под Андреевским флагом. Сомнения имелись разве только у Мещерякова, зарядившего мины, да я совершенно точно знал, что такого не будет.

– Боцман, хвост мы вроде бы не привели, но всё одно нечего расслабляться. Отчаливаем и идём на Артур.

– Есть на Артур. Ну, чего рты раззявили?! Принимайтесь за дело, телячья немочь.

Глава 5
Упрямая старуха

М-да. Пять баллов оно и не так серьёзно, но и приятного мало. Волны вроде бы невысокие, всего-то в сажень с небольшим, но катер вынужден взбираться на них, а затем скатываться между ними. С пенных барашков всё время срывает брызги и бросает нам в лицо.

Борта у нашего «ноль второго» низкие, так что захлёстывает с завидной регулярностью. Несмотря на то, что мы прикрыли кокпит парусиновым пологом, воду из него приходится откачивать. Лучше решать проблемы до их возникновения, чем после кусать локти.

Шлюпка идёт за нами на жёсткой сцепке типа автомобильной. Это я озаботился, иначе её могло бросить на нас. Правда, и сейчас приходится всё время за ней следить. Мало ли, вдруг её зальёт, и она пойдёт на дно. А тогда уж и нам придётся несладко.

Разумеется, я предвидел это, мне не впервой оказываться в открытом море на маломерном судне. Ещё в родном мире четырежды пришлось самому перегонять яхты через океан, и там бывало куда как лихо. Это всё равно, что инженер, построивший мост, становится под него, когда проезжает поезд, чтобы расписаться в качестве выполненных работ.

Мы прихватили с собой дополнительную парусину, благо недостатка в этом не было, и прикрыли уголь тройным слоем. Понятно, что стопроцентной гарантии безопасности это не даст. Но мы постоянно следим за нашим прицепом.

А вообще, глядя на неудобство с четырёхвёсельным ялом, я решил обзавестись лёгкой складной лодкой. Мне известна конструкция нескольких моделей, и три из них собирал своими руками, так что сложностей не возникнет. Я ведь много чего хочу наворотить, и разъездное судёнышко не помешает.

– Ваше благородие, может, к берегу уйдём, переждём непогоду? – спросил Харьковский так, чтобы не слышали матросы.

– Не веришь в нашего «ноль второго», а, боцман? – подмигнул ему я.

– Да верить-то я в него верю. И в вас уж поверил, вижу, как управляетесь в неспокойном море. Люди вымотаются. Уж часов двенадцать, как нас мотает. Гляжу на вас, и думается мне, что куда-то опаздываем.

– Не то, чтобы опаздываем, но и запас по времени небольшой. Так что придётся потерпеть. Я вам лёгкую прогулку не обещал.

– То ваша правда, ваше благородие, не обещали.

– Да не переживай, морской болезни ни у кого не случится, а остальное чешуя. Или парни спать не могут в болтанке?

– Да куда они денутся, спят, конечно.

Под отдых я выделил личному составу каюту. Она тут небольшая, всего-то одна койка поперёк у переборки с машинным отделением да столик слева. Имеется и второй ярус, как в купе, но если опустить полку, тогда возникает ощущение, что ты лежишь в ящике, а чтобы дотянуться до крышки, даже не нужно вытягивать руку.

Есть ещё кубрик на баке, вход в который через люк в основании орудийной тумбы. Там имеется четыре спальных места вдоль бортов. Высота не позволяет рассчитывать на второй ярус, но если распределить личный состав на три вахты, то вполне возможно организовать отдых. Иное дело, что основная доля вывозимого нами имущества сейчас как раз там и находится, а потому личному составу отдыхать попросту негде.

На вот такой случай, пожалуй, стоит обзавестись лёгкой съёмной конструкцией из стальных труб и парусины. Она обеспечит куда больший комфорт, чем наскоро устроенный полог, под который то и дело задувает и попадает вода.

Я вообще планирую многое тут переделать. Успел уже облазить катер и составить план реконструкции. После моей вдумчивой переделки из него получится такая конфетка, что все обзавидуются. Даже на крейсерах и броненосцах облизываться станут. Какой же моряк не любит бодрого хода. А «ноль второй» будет летать. Факт.

К ночи ветер утих до умеренного, а волна серьёзно так успокоилась. Барашки всё ещё случались, но брызги в лицо уже не летели. Впрочем, это ненадолго. Пока пробирались через сильное волнение, успели выбиться из графика. Не то чтобы опаздываем, но прибудем тютелька в тютельку. То есть можем и опоздать. Что меня категорически не устраивало. Веселиться, так веселиться от души.

– Андрей Степанович, прикажи подтащить ялик, заполните короба доверху. А потом ставьте мачту и бушприт, – приказал я боцману, закончив определять координаты.

– Под парусом пойдём? – удивился тот.

Есть чему. Подобным уж давно не пробавляются на судах, имеющих машину. На катере она в наличии и работает исправно. На секундочку, мы уверенно выдавали восемь узлов, вполне приемлемая скорость для грузовых судов. А могли прибавить ещё, поддерживая постоянный ход в двенадцать.

– Поможем машине. Хочу поберечь уголь.

– Да у нас его, поди, и так с запасом.

– Боцман.

– Прошу прощения, ваше благородие. Будко, Галанцев, Мещеряков, Дубовский, отцепляем ялик и подтягиваем его борт к борту. Грузим угольные короба.

Особой радости матросики не выказали, всё же волна присутствует, и качка неслабая. На крейсере ничего подобного и близко не было бы с его-то массой. А вот нас раскачивает. Работать же в подобных условиях удовольствие ниже среднего. Тем не менее дело спорилось. Харьковский, может, и позволял себе уточнять мои приказы, но дело своё знал туго.

Вообще-то, его понять можно. Парню двадцать восемь, и в море он уже седьмой год, по осени должен был уйти в запас, да не судьба. Мне же всего лишь восемнадцать, девятнадцать только в мае исполнится. Угу, вот такой я великовозрастный морской волк. К тому же за прошедшие три месяца никак себя не проявил. В бою, конечно, сумел произвести впечатление, и во время ночной атаки показал самураям Кузькину мать. Но одно дело драка, и совсем другое – судовождение. И всё же приказ он выполнил.

Погрузка коробов много времени не заняла. На палубе имеются соответствующие люки, куда ссыпается уголь, а он в свою очередь расфасован в мешки. Встали цепочкой и управились в два счёта. Это же не крейсер с его необъятными ямами.

С установкой мачты и бушприта пришлось малость повозиться. Если бункеровкой на кораблях занимались регулярно, то с парусами возились не так часто. Вернее, очень мало. Тем не менее всё сложилось как надо, и вскоре развёрнутые два кливера и гафельный парус туго наполнил ветер, а «Варяг–02» понёсся вперёд как норовистый скакун. В смысле брыкаясь и поднимая тучи брызг. А ведь обрадовались было, что болтанка почти прекратилась. Как бы не так. Стало ещё веселее…

На траверз залива Талиенван мы прибыли в десять утра. Я приказал спустить паруса, подтянуть шлюпку и провести очередную бункеровку. Предпочитаю иметь полный запас угля. Я ведь ни много ни мало собрался опять вмешаться в ход истории, кто его знает, как она на это отреагирует. Может ведь и осерчать ненароком.

Едва закончили с погрузкой, как погода опять начала портиться. Катер то и дело поднимался на волны и ухал между ними. Что ни говори, а ветер в пять балов для шлюпок и катеров слишком свежий. Хотя для нас и не опасный. Всё же водоизмещение в пятнадцать тонн и полная загрузка положительно сказывались на остойчивости. Но всё одно приятного мало.

К одиннадцати часам мы подошли к северному проходу в залив Талиенван у острова Сан-Шан-Тау. Где в этот момент трудился минный транспорт «Енисей», заканчивавший выставление заграждения.

– Казарцев, сигнал на «Енисей». Минный катер крейсера «Варяг». Направляюсь в Артур. Сбился с курса. Прошу разрешения присоединиться.

– Есть, – отозвался матрос и, несмотря на ранение в руку, начал бодро отстукивать сообщение.

Вообще-то, я сам хотел отписаться, но на лице моряка проступила обида, и я не удержался, позволив ему сделать это самостоятельно. Флажки ему сейчас противопоказаны, поэтому я приказал воспользоваться прожектором, на который установили насадку со шторками. Вот он и стучит, кривясь от боли из-за ранения как раз правой руки.

– Сбились с курса, ваше благородие? – не сумев скрыть своего удивления, тихо так, чтобы не услышали другие, спросил боцман.

– Что-то не так, Андрей Степанович? – глянул я на него.

– Никак нет, ваше благородие. Прошу простить.

– Боцман, мне не нравится, что у тебя постоянно возникают вопросы, прежде чем выполнить приказ. Давай так. В следующий раз ты сначала выполнишь распоряжение, а потом станешь спрашивать. Если только не будешь уверен, что моя ошибка может стоить слишком дорого. Вопросы?

– Слушаюсь, ваше благородие.

– Вот и славно.

– С «Енисея» передают привет, разрешают подойти для разговора, – сообщил Казарцев.

Вот и ладушки. Признаться, я опасался, что Степанов может взбрыкнуть. Если исходить из того, что мне о нём известно, это самолюбивый и достаточно жёсткий офицер. Но пока всё складывается наилучшим образом.

– Я командир минного транспорта «Енисей», капитан второго ранга Степанов, – послышался с борта корабля голос, усиленный рупором.

– Вахтенный офицер крейсера «Варяг», мичман Кошелев, – вооружившись таким же девайсом, представился я.

Подниматься на борт счёл нецелесообразным. Слишком уж большая качка, можно и катер повредить. Ни к чему такие риски. А переговорить можно и вот так. Хотя и без особых подробностей.

– Как вы тут оказались? – спросил он.

– Два дня назад наш крейсер был заперт на рейде отрядом адмирала Уриу. Он предложил нам сдаться, иначе намеревался атаковать нас прямо на рейде. Наш командир решил прорываться. В результате вырваться нам не удалось, крейсер сильно избили, и мы его затопили на рейде. Канонерку «Кореец» взорвали. Команду распределили между кораблями нейтралов. Я с разрешения Руднева собрал добровольцев и на уцелевшем катере отправился в Артур.

– Ясно. Держитесь в кабельтове от нас, как закончим постановку, возьмём курс на Артур.

– Есть.

Когда отошли от «Енисея», я остался на мостике и в бинокль наблюдал за постановкой минного заграждения в ожидании неминуемого. Не думаю, что здешние события будут сильно отличаться. А значит, у меня есть шанс кое на что повлиять. Понимаю, что старуха история злая тётка, и в общем мне её ход не изменить. Но это ведь не значит, что не получится воздействовать на некоторые незначительные события. К примеру, спасти два корабля и пару-тройку десятков жизней. Как-то сомнительно, что это повлечёт радикальные изменения.

Ага. А вот и она, всплывшая мина. Минный транспорт замедлился, начал отрабатывать машиной назад. На корме бахнул сорокасемимиллиметровый Гочкис. Я глянул на плавающую мину. Вновь грохнула пушчонка, всплеск от снаряда рядом. А вот и пара винтовочных выстрелов. И опять мимо.

– Полный ход! Снегирёв, подрежь корму «Енисея», – приказал я, прекрасно зная, что именно сейчас должно произойти.

– Слушаюсь.

Вода под кормой корабля забурлила, винты начали отрабатывать задний ход. Но едва корабль сумел погасить инерцию, как капитан второго ранга Степанов вынужден был отдать приказ: «Стоп машина!» Иначе мог подмять нас кормой. Вообще-то, я сильно в этом сомневаюсь, и лихой вид моего рулевого в том порукой. Но рисковать командир «Енисея» не стал.

– Какого чёрта вы делаете, мичман! – прокричал в рупор Степанов.

– Я позабочусь о мине, господин капитан второго ранга! – ответил я в такую же жестянку.