– Вот видишь, я как раз об этом и говорю. Я не такая, как ты, Сахра, у меня нет твоих амбиций. Я из тех, кто говорит: «Что будет, то и будет, а что не будет – тому не судьба».

– Нельзя так рассуждать, Эрва. Если у тебя нет планов на будущее…

– Жизнь – это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы ^[15]. Ты сама мне так говорила, забыла?

Вот блин! Она оказалась лучше подготовлена к разговору, чем я. Я повесила голову, а Эрва мягко коснулась моей руки:

– Мне нравится, что у тебя большие мечты. Уверена, ты достигнешь каждой. Я бы тоже хотела сдать экзамены хорошо, как ты, но у меня не получилось. И я не расстраиваюсь из-за этого. Мои мечты достаточно малы, чтобы поместиться в нашем уютном районе. И то, что они маленькие, не значит, что они не сделают меня счастливой.

Я заставила себя улыбнуться в ответ. И, вспомнив первую пришедшую на ум отговорку, встала и сказала, что мне нужно домой. Эрва поняла, что я хочу побыть одна, и не предложила меня проводить.

Шагая по улице, я не понимала, отчего чувствую себя такой несчастной. Все говорили обо мне и моих больших мечтах, а сама я даже не могла вспомнить, когда они у меня возникли. По правде, я не знала, хочу ли этого для себя или чтобы оправдать ожидания окружающих. Разве не могу я, как Эрва, мечтать о чем-то маленьком, что поместилось бы в нашем районе? Задумавшись об этом, я поняла, что могла бы пожертвовать даже самыми прекрасными целями ради небольшого домика, в котором жили бы Ахмет и я.

Но мне тут же дали понять, что эта мысль, такая невинная, куда амбициознее мечты стать врачом. На тротуаре перед нашими домами стояла Ясмин – во всей своей красе. И я сразу осознала, что мне не стоит питать иллюзий.

Я ускорила шаг, направляясь к Ясмин. Что ей здесь нужно? Ахмет на работе, а я была уверена: единственное, что могло заинтересовать ее на этой улице, – это он. Подойдя, я остановилась и поздоровалась:

– Что случилось, Ясмин, какой ветер тебя принес?

Я не собиралась грубить – просто ничего не могла с собой поделать. В тот момент, даже если бы я сделала ей комплимент, он прозвучал бы как оскорбление. Полагаю, это и называется ревностью.

Она улыбнулась, продемонстрировав идеальные зубы, а затем указала на дом рядом:

– У меня дело к Ахмету, я жду его.

Я прикусила губу:

– Ахмета-аби нет дома.

Она уверенно улыбнулась:

– Мы только что созванивались, он вот-вот будет здесь и заберет меня.

Было трудно понять, какая часть ее фразы обожгла меня сильнее: то, что они созваниваются, или то, что он приедет за ней.

Хотя ревность грызла меня изнутри, я не позволила ей отразиться на лице. Я кивнула, и в тот же миг в конце улицы показалась машина Ахмета.

Он, казалось, был недоволен, увидев меня и Ясмин рядом. Открыв дверцу машины, он сначала посмотрел на меня, потом на нее. Брови Ахмета были сдвинуты, и мне показалось, что ему неловко из-за моего присутствия. Не дожидаясь, пока меня прогонят, я развернулась и пошла прочь. Ахмет окликнул меня, но я сделала вид, что не слышу, а он не стал повторять.

Разве он не намекал вчера вечером, что между ним и Ясмин ничего нет? Так что же это было сейчас? Мало им того, что они то и дело болтают друг с другом, – теперь они еще и на машине начали вдвоем кататься?

Когда я злобно скидывала обувь и расшвыривала в разные стороны, мама сказала, что мне пришло письмо, и она положила его мне на стол. Раздосадованная, я вошла в комнату и на мгновение замерла, увидев синий конверт. Я не была уверена, что хочу читать письмо. С другой стороны, я была готова на все, лишь бы забыть о том, что только что происходило снаружи.

Дорогая госпожа Сахра,

я вижу, что ваше последнее письмо было написано в сильном раздражении. Неужели то, что вы не смогли найти меня там, где искали, рассердило вас настолько, что вы забыли даже простейшие правила вежливости?

Счастливая бабочка

Я стиснула зубы. В этой истории с письмами, что бы там кому ни казалось, не было ничего романтичного! Она меня просто бесила! Очень, очень бесила! И я была уверена, что он делает это специально. И что еще за правила вежливости, которыми он мне тычет? Что я написала «ты» вместо «вы»? Что не использовала обращение? Уверена: его это вовсе не волнует, – он написал так, только чтобы меня вывести! Он просто играет со мной. И откуда-то знает, что я искала его! Возможно, в тот самый момент, когда я в ярости пинала рекламный щит, он подсматривал и посмеивался!

Расхаживая туда-сюда по комнате, я совершила ошибку: выглянула в окно. Ахмет как раз выходил из дома, держа в руке папку для документов и разговаривая с Ясмин, которая бесстыдно улыбалась ему во все свои тридцать два зуба. Я зло фыркнула и отвернулась. Села за стол и, не раздумывая, начала писать.

Уважаемая Счастливая бабочка,

я не знаю, почему вы продолжаете настаивать на этой игре со мной, и не могу этого понять! Да, я разозлилась, когда прочитала ваше последнее письмо: я подумала, что вы перешли границы, и до сих пор так думаю. Но теперь я понимаю, что вы специально, намеренно пытаетесь вывести меня из себя. Вам нравится эта игра, и, раздражая меня еще больше, вы планируете заставить меня продолжать играть.

Но позвольте сказать вам вот что: я не игрушка, чтобы развлекать вас и скрашивать вашу пустую и скучную жизнь!

Возможно, причина, по которой вы пишете мне, в том, что у вас нет друзей, и вы пытаетесь заполнить эту пустоту мной. Или, может, вы просто больной человек и пишете, как мне, еще десяткам людей. В реальной жизни вы настолько незаметны, что пытаетесь этими посланиями доказать, что существуете.

Я не знаю, какой из этих вариантов описывает вас, но в любом случае мне вас жаль.

Если то, что вы строчите мне письма, делает вас счастливым, тогда продолжайте.

Сахра!

Я сложила лист и сунула в конверт. Сказав маме, что я ненадолго, надела обувь с такой яростью, словно наказывала ее. И быстрым шагом вышла из дома, как раз когда Ахмет и Ясмин садились в его черную машину.

Я прошествовала мимо, не глядя в ту сторону и делая вид, что не вижу их. Когда я шагала к площади, они меня обогнали. Я не повернула головы, но прекрасно слышала через открытое окно смех Ясмин. Звучало так наигранно, что я почти уверилась: она делает это специально, чтобы меня довести.

Я отправляла письмо экспресс-почтой, с предельно кислой миной – почтовый работник вполне мог решить, что этим письмом я сообщаю возлюбленному о разрыве. Как будто в наше время еще остались влюбленные, которые шлют друг другу бумажные письма.

А на обратном пути я приняла несколько новых важных решений.

У моей самой большой мечты нет шансов сбыться. А я не могу позволить себе пребывать в таком раздрае каждый день от того, что вижу Ахмета.

Мне нужно как можно скорее уехать из этого района – и как можно дальше от него.

7. Прощание

Дорогая госпожа Сахра,

у меня не было намерения злить вас, выходить за рамки дозволенного или наводить вас на мысль, что я с вами играю. Прошу у вас прощения.

Ни один из перечисленных вами вариантов не верен, но я хочу, чтобы вы знали: у меня нет четкого понимания, почему я продолжаю писать вам. С момента прочтения вашего самого первого письма, отправленного на конкурс, все мои внутренние импульсы требовали написать вам. Некоторые слова в том письме задели меня за живое. Не знаю… Может, это прозвучит глупо, но они пробудили во мне какие-то чувства.

Говорят, что людям легче быть искренними с теми, кого они совсем не знают. Может, мне хотелось, чтобы вы открыли мне то, что прячете внутри, или, может, хотелось открыться в ответ. Даже читать те письма, в которых вы злились на меня, было приятно. Писать вам, читать вас – это приносило мне утешение.

Обмениваться бумажными письмами – как быть ребенком в девяностых. Это могут понять только те, кто жил в те годы. Помнить, как пахнет ароматизированный ластик, какой звук у кнопок приставки Atari; узнавать, что пора домой, не по часам на мобильнике, а по вечернему азану ^[16]. Мне нравилось это чувство…

Если письма, которые я отправляю, действительно причиняют вам столько неудобств, как вы перечислили, тогда, пожалуй, я прекращаю. Это последний синий конверт от Счастливой бабочки.

Надеюсь, однажды вы наберетесь смелости, чтобы взлететь к свету, и будете очень счастливы…

Счастливая бабочка

Это послание пришло несколько недель назад, и, не ответив, я положила конец нашей игре. Почти каждую ночь я перечитывала письма, и мне дико хотелось написать Бабочке, но каждый раз я себя останавливала. А сейчас решила прочитать это письмо в последний раз перед выходом из дома.

Сегодня – первый день моей оставшейся жизни! Первый день будущего Сахры! Сегодня – день, когда я зачислюсь в один из двух лучших медицинских вузов страны. Первый день всех будущих лет, которые я проведу без Счастливой бабочки, без Ахмета, без тех, кого люблю…

Когда я вышла из дома рано утром под мамины молитвы, я некоторое время смотрела на соседний пустой дом. Ахмет с семьей, как и каждый год, на две недели уехали в Айвалык ^[17], на дедушкину дачу. После того напряженного разговора с Эрвой о будущем между нами возникла небольшая холодность, и мы расстались, так и не отогрев наши отношения.

Еще одним событием, которое напрягло меня перед отъездом, стал пик слухов о том, что Ахмет встречается с Ясмин. Мало того: все, словно сговорившись, расспрашивали меня о них. Меня! Я не была такой тренированной, как Эрва, поэтому после нескольких вопросов начинала скрипеть зубами. Из-за этого по ночам иной раз было трудновато заснуть: челюсть ныла.

Что до Ясмин, то она, как и Ахмет, все начисто отрицала. Либо между ними действительно ничего не было, либо они договорились держать это в секрете. Но каждый раз, когда мы с ней сталкивались, она обязательно намекала на свою близость с Ахметом. Из-за этого я никак не могла вычислить, вместе они или нет.

Я покачала головой, отгоняя все эти мысли. Сейчас время сосредоточиться на своем будущем.

Как только я въехала в район, где находился институт, сердце у меня тревожно застучало. Подходя к зданию факультета, я была настолько взвинчена, что чуть не теряла сознание.

Факультет занимал несколько исторических зданий, два из которых оказались особенно большими. Я быстро сообразила, что в большинстве корпусов были клиники. Найти приемную комиссию, где требовалось зарегистрироваться, в одном из зданий, предназначенных только для студентов, оказалось не так-то просто. Молодые люди, которые изредка деловито пробегали по коридору, пробуждали мечты о прекрасном будущем, но справиться с текущим по венам страхом было выше моих сил.

Закончив с документами, я попыталась найти дорогу обратно и немедленно заблудилась. Какая-то девушка, заметив мою беспомощность, подошла ко мне, и я смущенно призналась, что не могу отыскать выход.

Она улыбнулась:

– Это случается с гораздо большим количеством людей, чем ты можешь представить, так что не волнуйся. В первую неделю так будет часто. Поэтому постарайся выходить на занятия заранее: закладывай время на то, чтобы заблудиться.

Кареглазая девушка говорила очень дружелюбно. Она была высокая, как волейболистка, и ее спортивное тело – да и лицо, что уж лукавить, – выглядело очень привлекательно. Она предложила проводить меня до сада:

– Если собираешься жить в общежитии, тебе лучше зарегистрироваться сейчас. А то оставишь на последние дни, и тебя поселят в одном из дальних корпусов, а оттуда чуть ли не на автобусе добираться.

Когда я планировала побег из Чыкмаза, общежитие стало едва ли не первым критерием выбора, так что в ответ я энергично закивала.