– Ладно, тогда пойдем, доведу тебя туда, где оформляют в общежитие. Я могу задействовать свои связи, и тебя устроят в один корпус со мной. – С этими словами она подняла брови с видом прожженого типа.

Я невольно хихикнула.

Девушка протянула мне руку:

– Кстати, я Су.

– А я Сахра. – Я робко коснулась ее пальцев, но она, словно чтобы развеять мою стеснительность, крепко сжала мою руку, потрясла ее и подмигнула:

– Добро пожаловать в ад, Сахра.

Пока мы шли и болтали, язык у меня потихоньку развязывался, так что мы быстро сблизились. Су казалась хорошей девушкой. Прямолинейной. Не ходила вокруг да около, а говорила то, что хотела. Все ее слова звучали четко и уверенно. Сильный характер – он вполне соответствовал ее росту.

Я поняла, что она мне нравится – как и я ей. Кроме того, ее связи действительно сработали. Су не только устроила меня в тот же корпус, где жила сама, но и провернула еще небольшую махинацию, в результате которой я заняла место девушки, которая выезжала из ее комнаты. По словам Су, в комнате жили три девчонки, и одна из ее соседок решила бросить учебу после третьего курса.

Су говорила об этом с радостью, потому что та девушка ей не нравилась, но меня этот рассказ привел в ужас. Заметив мое состояние, она положила руку мне на плечо:

– Знаешь, как говорят: из медицинского института может выйти все что угодно – иногда даже врач. Усердно учись, и все будет!

Су в этом году шла на третий курс. Рассказывая о своем опыте прошлых лет, она отвела меня в корпус, где мне предстояло жить. После короткой экскурсии она увидела знакомых и попросила извинить ее ненадолго.

Пока я ждала ее у входа в общежитие, к саду подъехал роскошный белоснежный спорткар с двумя дверями. Дверца со стороны пассажира открылась, и из машины вышла красивая девушка – правда, этот процесс немного затрудняли слишком откровенный топ и узкие-преузкие джинсы. Со стороны водителя лишь опустилось стекло. Девушка бросила на мужчину, чья голова показалась в окне, обожающий взгляд – не сказать чтобы взаимный. Из-за темных очков я не могла толком разглядеть лицо. Но у этого типа определенно был стиль.

Девушка пылко поблагодарила его за приятный вечер. В ее благодарности, вероятно, скрывался двойной смысл, так как губы парня изогнулись в улыбке. Она наклонилась и оставила легкий поцелуй на его нижней губе, затем отстранилась. И с видом милого щеночка протянула:

– Ненавижу, когда мне приходится уходить от тебя.

В ответ парень картинно снял очки и кончиками пальцев погладил ее щеку. Признаюсь, лицо, скрывавшееся за очками, было весьма приятным. Пусть даже мое сердце занято Ахметом – нужно быть монашкой, чтобы не восхищаться таким красавцем. Короткостриженые волосы, идеальный, будто нарисованный карандашом нос, приятные черты лица и ярко-голубые глаза, которые привлекали внимание даже больше, чем крутая тачка. На лице у него отразилась грусть – по-моему неискренняя, – и он заговорил так выразительно, что посрамил бы любого театрального актера:

Прости, прости. Прощанье в час разлуки
Несет с собою столько сладкой муки,
Что до утра бы мог прощаться я ^[18].

Девушка растаяла. А меня чуть не вывернуло. Этот тип воровал для своих шашней слова Шекспира!

– От таких слов я просто теряю голову. Тебе бы не доктором стать, а поэтом!

Шекспир в гробу бы перевернулся! Я закатила глаза. А этому типу за его декламацию досталась награда – долгий поцелуй, при виде чего меня действительно едва не стошнило. Когда девушка, маша ладошкой, вошла в общежитие, парень надел очки и поднес к уху мобильник, прежде чем завести машину и уехать. Поспорить готова: звонил другой девчонке.

Когда Су вернулась, мы обменялись номерами и долго обнимались. Было разумно начать заводить друзей в месте, где предстоит провести аж шесть лет. Но все же по дороге домой я чувствовала себя странно.

Я никому не говорила о своем решении поселиться в общежитии, кроме мамы. Хоть она и расстроилась, но легко приняла это и, вероятно, рассказала отцу. Раз он не возражал, значит, тоже смирился.

Самым сложным будет сказать Эрве. Как ни оправдывайся, она расстроится – подумает, что я ее бросаю. Но как мне сосредоточиться на учебе, если рядом с Ахметом я даже дышать нормально не могу? К тому же мне предстоит смириться с тем, что он не только не мой, а принадлежит другой. Да, я сама говорила, что люблю его безответно, – и все же каждый раз, когда он улыбался или смотрел на меня, во мне проклевывался этот проклятый росток надежды. А ведь рано или поздно я увижу его с кем-то – не с Ясмин, так с другой девушкой – и к этому нужно быть готовой. Я смогу найти в себе силы только вдали от него.

Когда я очутилась на нашей улице и направилась к дому, мимо меня проехала машина Ахмета – они наконец вернулись. Эрва выпрыгнула на тротуар и побежала ко мне, и по ее улыбке я поняла, что лед между нами растаял. Пока она обнимала меня, я смотрела через ее плечо на Ахмета, выходящего из машины. Его зеленые глаза, бросившие на нас быстрый взгляд, сверкали, как изумруды, на фоне его загорелой кожи. Каштановые волосы начали светлеть от яркого солнца. Глядя на его широкие плечи, я поняла, как сильно соскучилась по нему всего-то за две недели.

Как же я буду справляться уехав?

Эрва отпустила меня только для того, чтобы вытащить свою сумку из багажника.

– Мне нужно тебе кое-что рассказать!

Она схватила меня за руку и поволокла к нашему дому, оставив мое «с возвращением» в адрес ее родителей висеть в воздухе. Подруга быстро затащила меня в мою же комнату и опрокинула на кровать. Я присвистнула, увидев светлую полоску от купальника на ее ключице. Она хихикнула, затем села, возбужденно ерзая, и поджала ноги.

– Сахра, у меня для тебя одна хорошая новость, еще одна, из-за которой ты на меня рассердишься, и одна о-о-о-очень хитовая, просто пушка!

Я нахмурилась:

– Давай сначала первую. Раз уж другая меня взбесит, так пусть я хоть буду в хорошем настроении.

Она хлопнула руками по коленям, как будто била в барабан-бонго:

– Хакан попросил мой номер у Мине-аблы!

Я взвизгнула и крепко обхватила ее. Когда мы закончили обниматься, катаясь по кровати, Эрва уселась и перешла к следующей новости:

– Новость, из-за которой ты на меня рассердишься, такая: я тебе не говорила, но мы с Хаканом уже больше двух недель переписываемся.

Моя челюсть стукнула об пол – я даже толком разозлиться не смогла. Когда изумление прошло, я нетерпеливо прикусила нижнюю губу, испытывая одновременно радость и волнение:

– А что насчет последней новости?

Эрва выпрямилась, расправила плечи и слегка кашлянула, прочищая горло. Трудно было не рассмеяться от таких торжественных приготовлений.

– Мы с Хаканом теперь официально пара!

И тут мы заорали обе. Устав кататься по кровати, запыхавшиеся, улеглись рядом и начали смотреть в потолок.

– Сахра, этот парень так влюблен в меня! Не просто «так», а та-а-ак!.. Он готов воздвигнуть мне памятник, высечь мое имя на скале, переплыть океан ради меня!

Я громко расхохоталась и покосилась на нее:

– А ты?

Она поджала губы, словно задумавшись:

– Ну, что я к нему равнодушна, не скажу.

Мы обе хихикнули, но вдруг Эрва затихла и повернулась на бок лицом ко мне. Карие глаза-бусинки уставились в мои. Вид у подруги сделался очень серьезный:

– Без шуток, Сахра, я действительно привязываюсь к этому парню. Все становится очень серьезно. Вдруг он возьмет и решит на мне жениться?

Я полностью повернулась к ней, протянула руку и убрала волосы с ее щеки:

– И что плохого? Разве ты сама не хотела этого?

Она глубоко вздохнула:

– Хотела, конечно. Я всегда хотела пораньше завести детей, а для этого хорошо бы сначала выйти замуж.

Я тихонько хихикнула. Эрва отбросила шутливый тон и снова серьезно надула щеки:

– Он очень хороший. Я сама не ожидала, что так быстро влюблюсь. Наверное, я в шоковом состоянии.

– Погоди, погоди! Ты что, краснеешь? Да, покраснела! Этот момент должен быть записан в истории золотыми буквами. Эрва смутилась! Я должна рассказать об этом Айшин-абле, чтобы весь район узнал. Бесстыдная Эрва смутила-а-а-а-а…

На последнем слове Эрва попыталась придушить меня одеялом. Потом мы еще долго разговаривали, прежде чем она ушла домой. И счастье в ее глазах стоило любой цены. Как хорошо, что хоть одна из нас нашла свою любовь!

Когда мы вышли в сад, я решила не оттягивать и рассказала ей о своем решении.

– Теперь и у меня есть для тебя несколько новостей.

Когда Эрва с любопытством повернулась ко мне, я откашлялась:

– Начну с новости, которая, я думаю, тебя обрадует. С сегодняшнего дня перед тобой официально стоит студентка медицинского университета.

После оглушительного вопля она обняла меня настолько крепко, что, уверена, это нанесло ущерб одному из моих ребер.

– Следующая новость может тебя немного расстроить, но, если ты действительно меня любишь, а ты любишь, я уверена, ты поймешь. Эмм… Я решила жить в общежитии на время учебы.

Эрва ничего не сказала – просто смотрела на меня пустым взглядом. На мгновение я даже подумала, что до нее не дошли мои слова.

– Дорога из дома в университет занимала бы кучу времени. Мне нужно много учиться, ты же знаешь. Если вся сэкономленная энергия пойдет на занятия…

– Ты уезжаешь из Чыкмаза?

Эрва спросила это так спокойно, что я аж испугалась ее бесстрастного голоса. Лучше бы она кричала.

– Мне надо уехать, – тихо сказала я.

Она несколько секунд внимательно смотрела на меня. Затем нахмурилась:

– Скажи правду, Сахра! Ты хочешь уехать не из-за этой ерунды про учебу, а из-за чего-то другого!

Я удивилась, но быстро взяла себя в руки:

– Я хочу сосредоточиться на занятиях…

– Сахра, говори правду!!!

В этот миг я действительно хотела открыть ей настоящую причину.

– Мне нужно уехать, отдалиться. Здесь все дороги, все улицы… – Я замолчала. Я хотела сказать, что все здешние улицы ведут к нему, но не смогла. – Все… Все улицы тупиковые. Я чувствую себя ограниченной. Как в ловушке.

– Раньше тебе казалось, что это дает чувство безопасности.

– Теперь кажется, что душит.

Эрва прищурилась. Я поняла, что она по-настоящему злится.

– Может, ты устала не от района, а от нас?

– Не говори чушь, Эрва.

– Конечно, для девушки с таким блестящим будущим мы, наверное, слишком скучные.

– Эрва, это действительно глупо…

– Ну и ладно, уезжай! Найди себе других людей за пределами Чыкмаза, которые не будут тебя душить!

И подруга ушла не оглядываясь, хотя я много раз окликнула ее по имени. А дверью хлопнула так сильно, что цветы на подоконнике затряслись. Хоть я и знала, что права в своем решении, я тут же почувствовала, что по отношению к ней поступаю несправедливо.

Когда я вошла в дом и села ужинать, я поговорила с отцом, подробно объяснив, почему мне нужно уехать, что это необходимо для учебы. В отличие от Эрвы, он просто погладил меня по голове и сказал: «Я буду очень скучать по тебе». И этого было достаточно, чтобы я расплакалась. Я помогала маме с посудой, и каждое действие казалось мне грустным, как будто я делаю его в последний раз. Я даже сама предложила вынести мусор. Мама с многозначительной улыбкой сунула мне пакет. На этот раз, когда я бросила мусор в контейнер, звук за спиной меня не испугал.

– Сегодня тебе не страшно.

Я повернулась с улыбкой:

– Привыкла.

– Раз ты так легко привыкаешь, то и к нашему отсутствию привыкнешь быстро.

Моя улыбка стаяла. Я опустила глаза:

– Эрва рассказала.

– Рассказала. На самом деле, трудно было не услышать – так она орала.

– Она все еще злится?

Он пожал плечами:

– На самом деле она не злится – она расстроена. Не волнуйся, она привыкнет тоже.