– Предположим, он продолжит донимать тебя, даже когда ты перестанешь этого хотеть. Ну и что – в конце концов, он же бабочка, сколько там ему жить на свете? А вот представь, что это ворона! Она бы заваливала тебя письмами, пока у тебя зубы от старости не начали выпадать.

Мы со смехом сошли с парома. Дома, в вечернем Чыкмазе, шагая по нашей площади, я чувствовала себя в безопасности. Каждое лицо вокруг было знакомым. Невидимые нити исчезли, и контроль снова был в моих руках. Я шла, здороваясь почти со всеми торговцами, и все они поздравляли меня. Даже перечислили болезни, которые мне нужно будет изучить, когда я стану врачом. Выслушивать все это было утомительно, но и трогательно. Все эти люди были мне как семья, и по их лицам я видела, что они по-настоящему за меня рады.

Зайдя в районный магазинчик, мы получили возможность ознакомиться с самыми горячими сплетнями. Потому что эта маленькая лавка и соседняя парикмахерская располагали секретной информацией, которой не было и у ЦРУ. Объедини они свои силы, могла бы начаться Третья мировая.

Повестка дня была следующей: сын тети Нариман с третьей улицы вчера вечером пришел домой пьяным; кого-то с восьмой вчера же вечером высадила у дома неизвестная машина (было совершенно ясно, что здесь не пожалеют усилий на то, чтобы выяснить, кто это был, и заполнить пробелы в истории); и последняя новость – по моему мнению, самая скучная – мои экзаменационные баллы. Я уклонилась от комментариев по повестке (Эрва обожала сплетни, но я пихнула ее локтем, и она оставила свои замечания при себе), и, взяв несколько закусок, мы уже выходили из магазина, когда владелица, Айшин-абла, окликнула Эрву:

– Эрвочка, в последние два дня кое-кто видел, как твой брат Ахмет разговаривает с Ясмин. Происходит что-то хорошее или как?

Видимо, она ждала подтверждения, чтобы закрыть последний пункт повестки дня. Я, стараясь сохранять нейтральное выражение лица, стиснула зубы, а Эрве и так волноваться было нечего:

– Ничего такого нет, Айшин-абла.

– Хм… Девушки Чыкмаза уже ходят в трауре. Я просто хотела узнать, решено уже что-то или нет.

Сплетни всегда интересны, пока они не о тебе! Я почувствовала, как Эрва напряглась.

– Не волнуйся, Айшин-абла, если там что-то произойдет, ты узнаешь первой.

Вообще-то, это был подкол, но Айшин-абла не поняла сарказма. Наоборот, обрадовалась, как будто Эрва пообещала немедленно ей позвонить, если что-то выяснит. Эрва цокнула языком, и мы вышли из магазина.

По пути домой встретили несколько девчонок нашего возраста, которые тоже пытались незаметненько выведать, что происходит между Ахметом и Ясмин. Мне хотелось заорать и убежать домой. Но Эрва каждый раз мастерски уклонялась от вопросов. Тут ей было не привыкать: оба ее брата занимали верхние строчки рейтинга самых красивых парней района (а элегантный Ахмет даже возглавлял список), что приучило Эрву годами юлить в ответ на расспросы, и не расстраивая, и не обнадеживая собеседницу.

Оказавшись на нашей улице, я выпустила воздух из легких. Мне бы самой хотелось спросить у подруги все то же самое. Но я понимала, что это в тот же миг сравняет меня со всеми прочими девчонками в районе, и оттого помалкивала.

Кроме того, если бы мне нужно было что-то знать, Эрва сама сказала бы. Наверное.

Когда мы подошли к дому, Ахмет садился в машину. На нем не было костюма – значит, он отправлялся куда-то не по работе. Сердце у меня упало. Я в совершенстве овладела суперспособностью расстраивать себя, предполагая, что каждый раз, когда он уходит из дома, но не на работу, он направляется к какой-то девушке.

Завидев нас, он снял очки и, с шиком прислонившись к дверце машины, наблюдал за нашим приближением. И, черт бы его побрал, выглядел он при этом как главный герой в первой сцене фильма. Я заранее начала размеренно дышать.

Дождавшись, когда мы подойдем, Ахмет выпрямился:

– Возвращаетесь с пустыми руками? Бабочек не наловили?

Я ограничилась улыбкой, а Эрва хихикнула:

– Скажем так, они сорвались с крючка.

Эрва оглядела брата с ног до головы и подняла бровь:

– А ты куда это собрался? Тоже на охоту – за курочками?

Губы Ахмета искривились:

– Повежливей, сестренка. – Голос у него был мягким, но в нем прозвучало предупреждение.

Эрва, похоже, обозлилась:

– А ты тогда скажи мне уже, что там у вас с Ясмин. – Она скрестила руки на груди. – Я с утра с дюжиной людей объяснялась на эту тему.

Сгорая от любопытства, я не сводила взгляда с красивых губ Ахмета.

– А что они говорят? – спросил он с удовольствием.

Эрва закатила глаза:

– А ты как думаешь, аби? Пять минут назад кто-то у меня интересовался, где будем устраивать свадьбу.

Ахмет лишь коротко хохотнул. Но не сказал ни слова. Вот же черт! Эрву, видимо, это вывело не меньше меня:

– Ну и ладно, братец, помалкивай. Надеюсь только, мне не придется узнавать о твоей личной жизни от Айшин-аблы!

Эрва быстро поцеловала меня в щеку и зашла в сад. Причем захлопнула калитку с такой силой, что дом затрясся. Я почувствовала неловкость, но Ахмета, казалось, это только веселило.

Расплывчатых ответов мне на сегодня хватило с головой, так что я собралась с духом, повернулась к нему и, не поддаваясь влиянию ямочки у него на щеке, заговорила:

– Она, как и весь район, считает, что вы друг другу очень подходите. Не пойми неправильно, она просто упрямая.

Его улыбка побледнела. Несколько секунд Ахмет просто смотрел на меня. Под взглядом его зеленых глаз я едва могла моргнуть, не говоря уж о том, чтобы дышать. А, когда он сделал шаг ко мне, я уже и насчет «моргать» не была уверена.

– Мне нужна не та, кто мне подходит, а та, кто подходит моему сердцу.

Никогда мне не было так трудно смотреть Ахмету в глаза. Его слова, как фейерверк, взорвались в моем сердце и прокатились волной по всему телу. Должно быть, это означало, что насчет них с Ясмин – это все пустые слухи. Пока я боролась с заливающей меня изнутри волной радости, он вдруг спросил:

– А у тебя есть такой?

Я растерялась. Ахмет ждал ответа, а до меня все никак не доходил вопрос. Возможно, оттого, что от его запаха я была как пьяная.

– Что у меня есть? – пробормотала я.

Его губы изогнулись в улыбке:

– Есть ли у тебя тот, кто подходит твоему сердцу?

Это мгновение – когда он пристально смотрел на меня, словно приковывая к своим глазам, – был тем самым, когда, как сказала Счастливая бабочка, мне нужно было лишь слегка взмахнуть крыльями, чтобы взлететь. Ахмет смотрел на меня так напряженно и внимательно, что, возможно, Бабочка была права: я не могла узнать, что он думает, не выдав, о чем думаю сама. «Не скрывай того, что в твоем сердце, чтобы и сердце любимого открылось» – так она написала.

Я сглотнула, облизала губы, но, вместо того чтобы сказать правду, опустила голову и дрожащим голосом прошептала: «Нет…»

Счастливая бабочка права: я просто трусиха.

Ахмет отступил на шаг. Помедлив, он засунул руки в карманы и несколько раз перекатился с носка на пятку. Когда я посмотрела на его лицо, он казался совершенно спокойным. А вот мое, уверена, было красным, как свекла.

– Если появится, скажи мне, ладно?

Я нахмурилась:

– Не понимаю.

– Я хочу сказать, если тебе понравится кто-то из Чыкмаза, дай мне знать. Здешние парни кажутся хорошими мальчиками из приличных семей, но я знаю, что они творят, оказываясь за пределами района.

Я тупо смотрела на Ахмета, а он положил руку на мое плечо, как будто убеждая:

– Ты для меня так же важна, как и Эрва. Я не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль.

Знал бы он, что ничто не причинит мне столько боли, сколько его слова! Я освободилась от его руки и метнула в него взгляд:

– Хорошо, Ахмет-аби, если мне кто-то понравится, скажу тебе первому!

Как и Эрва, я произнесла это с сарказмом, но, как и Айшин-абла, Ахмет не понял. Увидев довольное выражение у него на лице, я разозлилась еще сильнее и повернулась к нему спиной. В ярости я становилась очень грубой и точно знала, что выгляжу в такие моменты не самым привлекательным образом. Ну и ладно – как будто это что-то меняет!..

На самом деле я злилась не на Ахмета. Я злилась на ту глупую Бабочку, которая вселила в меня надежду. Потому что Ахмет был все тем же Ахметом. Тем, кто растил меня, защищал, не делал различий между мной и своей сестрой. Это я под влиянием ее писем хотела видеть в каждом его движении что-то большее. Дура ты, Сахра! И ты, Бабочка, тоже!

Скомканно попрощавшись, я отправилась домой. Быстро прошла в свою комнату и села за стол. Достала чистый лист бумаги и схватила первую попавшуюся ручку.

Я устала от этой глупой игры! Не пиши мне больше!

Сахра

Не давая себе передумать, я добежала до почты и отправила письмо.

Так я отпустила бабочку в небо вместе со всеми ее загадками.

6. Сладкий

Я открыла глаза от того, что из-за мобильника у меня вибрировала вся подушка. С усилием проморгавшись, взяла телефон в руки. То, что звонила Эрва, меня не удивило, но, обнаружив, что на часах шесть утра, я была шокирована. Даже испугалась: звонки в такой час обычно приносят плохие новости.

Прежде, чем я успела что-то спросить, в моих ушах зазвенел чрезмерно энергичный голос:

– Быстро посмотри в окно, сейчас же! – воскликнула она.

Не вполне соображая, что делаю, я вскочила с кровати и раздвинула шторы, но, кроме света раннего утра, ничего особенного не углядела.

– Ну и? – Мой сонный голос прозвучал как ворчание медведя.

Спустя несколько секунд дверь дома Эрвы приоткрылась.

– Посмотри на человека, который выходит от нас. Ну разве он не сладкий?

Я гадала, кто же появится из-за двери. И из дома вышел… Ахмет? Я не знала, что сказать. Конечно, для меня Ахмет – самое сладостное существо на свете, но даже для такой девушки, как Эрва, вопрос странноват.

– Ахмет-аби? – ошеломленно уточнила я.

– Не тупи, Сахра! Я о том, кто с ним рядом.

Когда Эрва договорила, я наконец обратила внимание на человека за спиной ее брата. Я вечно так сосредотачивалась на Ахмете, что почти не замечала, что происходит вокруг него.

– А-а-а. Ладно, вижу этого парня. И?

Подруга раздосадованно фыркнула. Я даже по телефону поняла, что она закатывает глаза.

– Я спросила, разве не сладкий он?

Я поджала губы:

– Ну, не знаю… Сладкий?

Похоже, она только и ждала наводящего вопроса:

– Именно сладкий! Как конфетка, как мед, как шоколад. Нет, даже как шоколадный фонтан! Знаешь, такой, чтобы подставить стакан и пить до отвала – вот насколько он сладкий.

Я закрыла лицо пятерней:

– Ладно, Эрва, я уловила: парень сладкий.

Потом я снова бросила взгляд на двух мужчин. Тот самый, «сладкий», парень был светло-русым, чуть ниже Ахмета, и, хотя мне было не так уж хорошо видно, лицо его казалось симпатичным. Но лично я считала, что на фоне Ахмета ни один мужчина не заслуживает таких пятистопных комплиментов, так что поддерживать подругу в них не стала.

– Эрва, ты разбудила меня в такую рань, чтобы сказать это? И вообще, что этот парень делает у вас дома в это время?

– Он друг моего брата, из офиса. Они работали над делом до утра. И вот сейчас уходят…

Ее голос оборвался. Мне пришлось несколько раз позвать ее по имени. Снова оказавшись на связи, Эрва затараторила, глотая слова:

– Брат забыл здесь мобильник, я сейчас ему отнесу, а ты, когда я подойду к ним, посмотри, смотрит ли на меня Хакан, понятно?

– Понятно, а кто такой Хакан?

– Ох, Сахра! Открой уже глаза и следи, какими глазами этот сладкий мужчина рядом с моим братом смотрит на меня.