Расстрелять, разумеется, самое простое, только это не по-хозяйски. Разбазарим все кадры, а нам еще социализм строить. А с кем строить-то? Романтиков у нас предостаточно, но нам технари понадобятся, учителя. Хм. Технари и учителя. Значит, учителей можно прямо сейчас отправлять по домам, взяв с них подписки и обязательство встать на учет в волостной военный комиссариат. Их вроде бы уже должны восстановить. Нехай детей учат. Инженеры и мастера скоро понадобятся и на судоремонтных заводах, и в порту. Архангельск – морской порт, а после интервентов флот поредел, придется восстанавливать. Не говорю, что прямо сейчас, но через год или два придется. Значит, этих тоже пока оставим в Архангельске. Пусть горисполком свяжется с портовиками, определят, какие специалисты им потребуются в первую очередь. А заодно пусть порт определяет масштаб ущерба от интервентов: какие суда угнаны в Англию, какие по милости союзников погибли. Кстати, куда запишем «Вайгач», отправленный Вилькицким с караваном судов к Колчаку за зерном? Серафим Корсаков говорил, что корабль наскочил на скалу и погиб. Пожалуй, «Вайгач» тоже можно приплюсовать к потерям от интервентов и белых. А еще впишем сюда паровые котлы, предназначавшиеся для лесопильных заводов Сибири. Их, правда, наши сами матросы выкинули за борт, потому что в Сибири за ними никто не явился, но виноваты-то всё равно белые.

И еще с «Кузьмой Мининым», подорванным не без моего участия, что-то надо решать. Если он затонул в Северной Двине, так можно и вытащить, пригодится. А ежели дотянул до Белого моря и уже там ушел на дно, запишем на происки интервентов.

И вот опять мысли возвращаются к тюрьме. А ведь и там можно отыскать ценные кадры. Начальник тюрьмы нехай остается прежний. Потом проверим. Если заворовался, обирает заключенных, то расстреляем. Если нет, пусть сидит. В принципе, человек при своем деле, а тюрьма нужна при любом режиме. Не может такого быть, чтобы там не было собственной хозяйственной части. Уточню, а тюремного интенданта или замначальника по АХЧ (да и шут с ней, с его должностью, мне важна сущность) заберу к себе и сделаю помощником по хозяйственной части. Опыт снабжения заключенных у него должен быть, пусть работает, а со временем подготовим собственные кадры.

Теперь самое главное. А куда я дену всех остальных, которых останется не меньше трех тысяч?

А что делали наши предки, пока не было тюрем? Правильно, отправляли злодеев и прочих в монастырь, на покаяние и для изоляции. Не зря же выражение «подвести под монастырь», которое часто употребляют, но мало кто задумывается о его значении, сегодня бы звучало как «подвести под тюрьму». Есть у нас Соловецкий монастырь, есть Холмогорский. Пожалуй, пока и хватит. И находятся оба пусть и недалеко, но на отшибе – и охранять не трудно, и сбежать проблематично. Тем более что капитан Чаплин, которому не давали покоя лавры адмирала, однажды свергнул Северное правительство и даже отправил министров на Соловки. Правда, англичане потребовали вернуть всех обратно, что и было сделано, но какое-то время правительство посидело на нарах. Ничего, им даже полезно. Пожалуй, надо бы такое внедрить в будущем – берем высокопоставленных чиновников, отправляем в тюрьму недельки на две, потом возвращаем обратно. И чиновникам польза, и народу приятно.

А если члены правительства побывали в роли узников на Соловках, так почему бы там не разместить пленных солдат и офицеров? Стало быть, тысячу человек на Соловки, еще тысячу в Холмогоры. Ага. Значит, потребуется охрана, провизия и все прочее. С охраной проще – возьму у армейцев столько, сколько мне надо. Начальник дивизии повозмущается, но даст, куда он денется. Доблестная шестая армия воевать в ближайшее время ни с кем не будет, пусть несет другую службу, если у нас пока нет внутренних войск.

Стало быть, для начала отправлю на Соловки и в Холмогорский монастырь две партии арестантов, человек по пятьдесят с охраной. Пусть пока готовят монастыри к приему узников из расчета тысяча человек на обитель. Нары сооружают, иноков «уплотняют» и всё прочее. Топоры и пилы отыщут, или опять мне о том думать? И как мне обозвать эти лагеря? Концентрационными? Нет, не нравится. Ладно, оставим историческое названия – лагерь особого назначения. СЛОН и ХЛОН. Начальников подыщем из числа рабочих потолковее, вот пусть они головы и ломают – как обеспечивать пропитанием контингент, чтобы успеть, скажем, создать на Соловках хоть какой-нибудь запас еды до ледохода.

Значит, лагеря создали, народ в них пораспихали, вот тут и приступаем к «фильтрации». Для начала – подробные анкетные данные, чтобы знать – сколько у меня людей, какие профессии наличествуют, состояние. Ну а уже потом перекрестные допросы, сопоставления и всё прочее. Первыми начнем отпускать простых солдат, это да. Но… Может так получиться, что под видом простого солдата затаилась какая-нибудь «вражина»? Может.

Эх, а ведь фильтрация-то затянется. Ладно, если в два месяца уложимся, а если нет? Ну, если нет – значит, нет. Посидят лишний месяц, ничего страшного. Меня потом поругают, воспоминания напишут, как им тяжело было в чекистских подвалах. Ничё, если мемуары напишут, значит, живы остались. Главное, не пустить всё на самотек и не превратить Архангельск с окрестностями в большое кладбище, как это сделали мои коллеги в той истории.

Так, первое дело наметили, абрис нарисовали. Следующее по значимости – изъятие оружия у населения. Подозреваю, что если пройтись по домам городских обывателей, смогу вооружить целую дивизию. Думаю, боевых действий с белыми уже не предвидится, но, если говорить языком штампов, могут «иметь место отдельные вылазки контрреволюционных элементов». Вот и пусть контрреволюционные элементы вылезают наружу не с оружием, а без. Еще, как показывает исторический опыт, в период социальных катаклизмов увеличивается количество преступлений, а преступник с огнестрельным оружием гораздо опаснее, чем без оного.

Но ходить и обыскивать каждый дом – замучаешься. Потом, чуть-чуть погодя, пройдемся и по домам, обыщем и всё отыщем. Покамест стоит поискать только крупные «начки». Кто мне здесь сможет помочь? Само собой, мой эксперт-криминалист, служивший делопроизводителем в военном отделе. Что-нибудь да знает. Далее надо вытащить из тюрьмы героя войны, самоназванного начальника ополчения полковника Витукевича. Он и обстановку должен хорошо знать, и места хранения оружия. Не исключаю даже, что в его собственном доме до сих пор имеется арсенал. В принципе, одноногого кавалера стоило бы расстрелять, но мы этого делать не станем. Берданки у него отберем, отправим на склад и поставим охрану. И самостийные ополчения пресечем, это да. Пусть лучше начальник дивизии увеличит количество патрулей в городе. Красноармейцы, по крайней мере, подчиняются воинскому уставу.

Кажется, сумел наметить самые важные дела, это уже неплохо. Разумеется, что-то «нарисуется» дополнительно, о чем-то я не подумал, но главное сделано. Мне бы порадоваться минуток пять, но что-то мешало. А что именно? И тут до меня дошло, что нынешняя Архангельская губерния сейчас включает в себя и Кольский полуостров! Стало быть, в самое ближайшее время мне придется ломать голову еще над одной партией военнопленных и задержанных гражданских лиц. Ведь Мурманск, стопудово, начнет отправлять их сюда.

Еще Мурманская область, то есть нынешний уезд в составе Архангельской губернии – это еще и граница с Норвегией. И это тоже моя головная боль. Пока там обустроят заставы, запустят пограничные корабли, придется обходиться теми силами, которые есть. И нарушителей границы ловить, и браконьеров гонять.

А еще Кольский полуостров – это я уже знал (или знаю?) по моей прежней службе, один из богатейших полуостровов в мире! Насколько помню, там содержится около тысячи минералов – четверть от всех известных на нашей планете. Железо, никель, цирконий… Как говорится, список можно продолжить. Правда, об этом сегодня известно только мне, да немногим геологам. Ферсман, как я помню, в двадцатом году откроет апатитовые месторождения. Апатиты – это Хибины, потом еще найдут медно-никелевое месторождение поблизости от Мончегорска.

Правда, Мончегорска еще нет, но он появится.

Жаль, что я неправильный «попаданец». Иначе «открыл» бы какое-нибудь месторождение и почивал на лаврах до конца своих дней. Нет уж, нет уж, пусть каждый занимается своим делом. Пусть Александр Евгеньевич Ферсман (кстати, он академик или еще нет?) организует свою экспедицию, открывает, что ему и положено, а мы, органы ВЧК, поможем ему с охраной и со всем остальным, включая соблюдение строгой секретности!

Глава пятая. Совещание личного состава

За последние три недели мне стало казаться, что вся моя жизнь – это сплошные заседания и совещания. Помимо своей основной работы я теперь участвую в заседаниях Архангельского губернского комитета РКП (б) как член комитета, в совещаниях губернского исполнительного комитета, приходится бывать и на заседаниях горкома и горисполкома, посещать рабочие коллективы. Бывают еще и экстренные совещания-заседания, вроде того, что требуется срочно спасать «Соловья Будимировича».

«Соловей Будимирович» – ледокол, вышедший еще в январе из Архангельска в Мурманск, но по дороге в Баренцевом море попавший в ледовый плен и отнесенный в Карское море. Его мог бы спасти «Кузьма Минин», но правительство Северной области запретило использовать ледокол, потому что на него у них имелись собственные виды. Теперь, чтобы спасти «Соловья» из ледового плена (там восемьдесят четыре человека экипажа и пассажиров), нужен ледокол типа «Святогора», а тот между тем уже угнан в Англию, и нужно обращаться к английскому правительству, а еще и в Норвегию, чтобы те помогли углем и провизией, а потом и участием ледокола в спасении «Будимировича».

Мне с некоторым трудом удалось убедить товарищей из губернского исполнительного комитета, что обращаться напрямую к правительствам Англии и Норвегии Архангельский губисполком не имеет права, что это прерогатива Совнаркома. Меня поначалу обозвали бюрократом и чинушей. Однако когда я пообещал, что в дискуссии вступать не стану, а просто арестую тех сотрудников – а то и весь губернский исполнительный комитет, которые через голову Москвы попытаются устанавливать дипломатические отношения с другими государствами и раздувать сепаратистские настроения, призадумались, спросили, что же такое «сепаратизм», и отправили телеграмму в Кремль самому Ленину^[3].

А еще у меня есть Комиссия по расследованиям жертв интервенции и должность начальника губчека.

Сегодня я провожу совещание среди оперативного состава – двух заместителей, четырех начальников отделов и сорока сотрудников. Пожалуй, так много подчиненных у меня еще никогда не было. А ведь у меня еще батальон охраны, раскиданный по разным берегам Северной Двины, и целый взвод красноармейцев, приданных Архангельскому губчека в качестве силовой поддержки.

Я уже рассказал сотрудникам о наших главных задачах, теперь перешел к практическим вопросам.

– Итак… – чуть было не брякнул по привычке «товарищи офицеры», но вовремя спохватился и сказал: – товарищи чекисты, объясняю вам первый и последний раз. Оперативный сотрудник имеет право задерживать подозрительную личность на срок до десяти суток. О каждом задержании вы обязаны составить рапорт на мое имя, изложить подробно и отдать его начальнику. Образец рапорта имеется. Далее – записать все данные о задержанном в книгу учета. Задача – в течение этого времени вам требуется собрать доказательство его вины. Или напротив – вы устанавливаете, что человек невиновен. Если виновен – материалы передаете в ревтрибунал, нет – приносите гражданину извинения и отпускаете его домой. Если по каким-то причинам, подчеркиваю, уважительным причинам! – сотрудник не успел собрать доказательства вины, рядовой чекист идет к своему начальнику, объясняет ситуацию и продлевает срок задержания до одного месяца. Опять-таки пишется рапорт. Если этого окажется мало – опять-таки, по очень уважительным причинам, начальник отдела идет к моему заместителю, и срок задержания продлевается до трех месяцев. Будет мало трех месяцев – идете ко мне. Вопросы?