Медсестра грустно улыбается. Далия стоит в списке на пересадку уже несколько месяцев, с тех пор как первая пересаженная ей почка начала показывать признаки отторжения. Мы обе знаем, что в среднем донорскую почку приходится ждать около трех-пяти лет. И мы обе знаем, что даже то, что мы в приоритете, не слишком поможет улучшить ситуацию: у Далии редкая группа крови. Нам придется ждать дольше. И все понимают, что у нее нет этого времени. И Далия об этом знает.

– Ой как здорово! – говорит медсестра. – Там вы будете носить юбки из травы и бусы из цветов?

Далия воодушевленно кивает.

– Мои будут из ромашек. Это мои самые любимые цветы.

Когда диализ почти закончен, она начинает уставать. Я забираюсь в постель рядом и укачиваю ее.

Моя маленькая девочка зевает и прижимается ко мне.

– Я хочу, чтобы ты поехала, мамочка. Пожалуйста, скажи, что ты поедешь. Пожалуйста, скажи, что ты все равно поедешь.

– Хорошо, малыш. – Я целую ее в мягкие волосы. – Хорошо.

– Несмотря ни на что, – говорит она, ее тихие слова ускользают, когда она борется со сном. – Обещай.

Слезинка катится по моей щеке, пока я смотрю, как она засыпает.

– Обещаю, малыш.

Мой телефон пищит, оповещая о сообщении.

Я целую Далию и кладу фото на место. Вылезаю из постели, быстро умываюсь и надеваю легкий летний комбинезон, чтобы встретиться с ним на утренней прогулке по пляжу.

Слушать, как Басс на закате играет на гитаре, становится моим самым любимым занятием. Вчера вечером мы вернулись с Ваймеа как раз к закату, а парень по имени Туа принес с собой укулеле, и вместе они собрали целую толпу.

Но сегодня дальше вниз по пляжу на песке лежала большая черепаха, и все пошли посмотреть на нее, так что мы с Бассом сидим у костра вдвоем, пока он перебирает струны.

Я узнаю мелодию, которую он играет. Это та, которую он написал для меня или обо мне. Я до сих пор не могу понять, как я к этому отношусь, но сегодня она звучит даже лучше. Каждый раз, когда он играет ее, он добавляет что-то новое. Здесь аккорд, там ноту. И в отличие от меня он не смотрит на гитару, когда играет. Он смотрит на меня. Как будто он занимается со мной любовью через музыку.

Я ерзаю на скамье, предвкушая то, что произойдет, когда мы вернемся ко мне домой на ужин. Я хотела приготовить для него что-то сегодня. В последние два вечера он водил меня в рестораны и ни разу не позволил мне заплатить. Не думаю, что он зарабатывает много в свой первый год работы в пожарной охране. И он прав еще в одном – мои родители продают целую кучу цветов.

Они получили один цветочный магазин от родителей моего отца, когда бабушка и дедушка решили выйти на пенсию. Потом, примерно двадцать лет назад, они превратили его в сеть магазинов. К счастью, бизнес стал довольно успешным, поэтому деньги никогда не были для нас проблемой. Сейчас у них три магазина. Три магазина, которые они планируют оставить своим троим детям. По одному для каждого из нас.

Но вот в чем дело: я не уверена, что хочу управлять одним из них.

Я все еще люблю цветы. Мне нравится, когда их красота окружает меня, когда я вдыхаю их сладкий аромат. Но теперь они просто напоминание о моей умершей дочери. Особенно один из них.

– Вот черт! – выкрикивает Басс, опуская гитару и бросаясь к воде. – Держитесь, мисс!

Я оглядываюсь, чтобы понять, кому он это кричал. Это серфингистка, застрявшая на камнях, которые окружают пляж справа от нас. Ее доска стучит о камни, и девушка не может встать или выбраться. Похоже, она совсем выбилась из сил. Я даже боюсь думать, сколько времени она так сидела, пока Басс не заметил ее.

Басс скидывает шлепанцы и осторожно лавирует между острыми и скользкими лавовыми камнями.

– Не двигайтесь, – говорит он ей. – Я помогу вам.

Глубина здесь небольшая, всего несколько футов, но я подозреваю, что она слишком устала, чтобы попытаться встать и поднять свою доску. А в том месте, где она застряла, дно покрыто еще более острыми камнями. Басс предупредил меня вчера об этом, когда давал мне первый урок серфинга.

Я наблюдаю, как он ловко пробирается между камнями и помогает ей забраться на самый крупный из них. Пока она сидит там, в шоковом состоянии, он достает ее доску и кладет рядом, чтобы ее не унесло в океан. Потом он поднимает девушку на руки и переносит через опасные камни. И после всего этого он возвращается за ее доской.

Девушка наконец приходит в себя достаточно для того, чтобы поблагодарить Басса за его помощь. На самом деле она успокаивается настолько, что приглашает его на свидание.

– После этого я просто обязана пригласить тебя на ужин. Я обязана тебе за то, что ты спас меня. Не думаю, что вообще выбралась бы отсюда сама. – Она смотрит на него с восхищением. – Ты такой сильный!

Я внимательно разглядываю девушку. Молодая. Я бы удивилась, окажись ей больше двадцати одного. Даже насквозь промокшая, она невероятно красива. Она улыбается ему. И я уверена, что она не стала бы прятаться за деревьями в истерике, как недавно сделала я. И ей не нужно пить снотворное, чтобы не видеть кошмары. И наверняка она не плачет каждый раз, когда идет дождь, потому что представляет свою мертвую дочь, танцующую в лужах.

Он должен быть с кем-то вроде нее. С кем-то, кто не мертв внутри. Не со мной.

Я встаю и возвращаюсь к скамейке, чтобы не помешать ему ответить на приглашение. Через несколько минут девушка уходит, неся под мышкой свою доску.

Басс садится напротив меня, берет гитару и начинает играть другую мелодию, будто ничего не случилось.

Я не могу отвести от него взгляда.

– Все хорошо? – спрашивает он.

– Да, все хорошо, – киваю я, указывая на его ноги. – Вопрос в том, в порядке ли ты сам? Наверняка все ноги изрезал, пока шел по камням.

– Не-а, у меня толстая кожа, прям как у слона.

– Басс, ты только что спас эту девушку.

– Ну и что, Айви? Я врываюсь в горящие здания и взбираюсь по мостам.

Я ахаю:

– И тебе приходилось лазать по мосту?

– Ага. Один раз был вызов из-за самоубийцы, который хотел спрыгнуть. Не переживай, на мне была страховка, я бы не упал.

Я вздыхаю и пытаюсь не показать слишком много. Пытаюсь не думать о том, как часто я проезжала по мостам в городе, раздумывая о том, чтобы вылезти из машины и прыгнуть в воду вниз головой.

– Ты собираешься пойти на ужин с той девушкой?

Он щурится.

– Конечно нет.

– Она красивая. Почему не хочешь сходить?

Он фыркает на мой вопрос.

– Во-первых, правило пожарных номер один – не вступать в отношения с теми, кого ты спас. Они смотрят на нас как на спасителей. Это не лучший способ начинать отношения. А во‐вторых, у меня уже есть с кем пойти на ужин сегодня и каждый вечер, пока я здесь.

Не могу сдержать ощущения облегчения, которое наполняет меня, и ругаю себя за приступ ревности.

– Получается, тебе нельзя встречаться с теми, кого ты спас?

– Такое не приветствуется. Но бывают исключения. – Он хлопает по скамейке рядом с собой, приглашая меня присоединиться. – Иди сюда.

Я встаю, обхожу костер, опускаюсь рядом с ним, и он передает мне свою гитару.

– Ой, нет! – я передаю гитару ему обратно.

– Ты говорила, что играешь так себе. Давай я попробую тебя научить? Прошу!

– Ладно, – говорю я, надув губы.

Он подталкивает меня к краю скамейки, а сам садится за мной, так, что я оказываюсь между его ногами. Его руки обвивают меня, когда он показывает, как брать некоторые аккорды. Мы играем по очереди, пока совсем не темнеет, и единственный свет, который мы видим, – от костра и факелов, освещающих территорию.

Когда мы заканчиваем, я откидываюсь назад и расслабляюсь, прижимаясь к нему.

– Может, это банальность, – говорит он. – Но вместе у нас получается красивая музыка.

Я смеюсь и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Тогда он целует меня в щеку.

– Думаю, мне это нравится, – говорит он, – держать тебя и гитару в своих руках.

Я киваю. Мне тоже нравится, но я не говорю ему об этом. Не хочу давать ему ложную надежду.

– Ты голоден? – спрашиваю я его вместо этого.

– Да, но есть не хочу, – отвечает он, глядя мне в глаза. – Давай занесем мою гитару и пойдем к тебе. Потом ты приготовишь ужин, а на десерт я бы хотел попробовать тебя.

Он ведет меня в свою комнату, не отпуская мою руку, мягко поглаживая большим пальцем по костяшкам моих. Это такое едва заметное движение. Я даже не уверена, что он осознает его. Но от этого меня словно прошибает током, и, когда он открывает дверь, я тяну его через всю комнату. Толкаю его, и он садится на диван. Я сажусь сверху.

Он смеется.

– Плевать на ужин. Перейдем сразу к десерту.

Он привлекает меня ближе, и наши губы встречаются. Я нежно целую его. Провожу губами вниз по его скуле, поднимаюсь к уху.

– Я возбудилась, пока смотрела, как ты спасаешь ту серфершу, – признаюсь я, покачиваясь на его коленях.

– Серьезно? – переспрашивает он.

– Ага. – Я целую его в шею. – Ну, пока она не позвала тебя на свидание.

Его тело трясется от смеха подо мной.

– Ты же не думаешь меня ревновать, Айви Грин?

Я выпрямляюсь и стаскиваю платье через голову, потом снимаю верх купальника.

– Похоже, что я ревную?

Он пожирает взглядом мою голую грудь, исследует ее руками.

– Прости, – говорит он, – какой был вопрос?

Я улыбаюсь и прижимаюсь к нему, позволяя его губам свободно скользить по моей груди. Он берет в рот сосок, а второй зажимает пальцами. Стон срывается с моих губ, когда я понимаю, как сильно мое тело отзывается на его прикосновения.

– Ты понимаешь, что делаешь со мной, когда издаешь этот звук?

Я хватаю низ его футболки и стаскиваю ее через голову. Я чувствую его эрекцию, давящую на мою ногу сквозь шорты.

– Мне так этого не хватало прошлой ночью, – говорит он. – Ты не представляешь, как я фантазировал о тебе, когда вернулся домой.

Я смотрю на него и смело спрашиваю:

– И ты… Как-то разобрался с этим?

Он ухмыляется:

– Возможно.

Не знаю почему, но прямо сейчас мне хочется дать кому-то победную пять. Я не хочу, чтобы он слишком сильно меня хотел. В конце это только все усложнит. Но мысль о том, что он кончил, думая обо мне, безумно заводит.

– А ты? – спрашивает он и трется о меня своим эрегированным членом. – Ты делала себе приятно после того, как мы встретились?

Я могу только смотреть на него и улыбаться. Боюсь, что, если я скажу что-нибудь, он сможет догадаться, что я делала это впервые за долгие годы. Не уверена, что хочу, чтобы он это знал.

– Черт, Айви. Я бы все отдал, чтобы это увидеть.

Я совсем не узнаю себя, когда развязываю тесемки своего бикини, позволяя лоскутку голубой ткани соскользнуть с меня. Потом я провожу пальцем вниз по животу, пока не нахожу клитор. Я ласкаю себя, рисуя пальцем правильные круги, а он смотрит.

Басс удивленно открывает рот. Он заворожен моим эротическим шоу. Я совсем не понимаю, что делаю. Это не похоже на меня. Я из тех девушек, кто позволяет парням брать инициативу на себя, а сама просто ложусь на спину и даю всему случиться. Я никогда не делала ничего подобного, пока не встретила его. И чем дольше я это делаю, тем больше мне нравится, и чем больше мне нравится, тем больше я хочу продолжать.

Я растворяюсь в этом мире. Я растворяюсь в нем.

Через некоторое время он отодвигает мою руку, будто бы завидует, что все веселье достается мне. Он вводит в меня свои пальцы, и они скользят туда и обратно, пытаясь нащупать нужную точку, которая приведет меня к экстазу.

– Боже! – я запрокидываю голову, растворяясь в удовольствии, которое дарят мне его пальцы.

Когда кажется, что он уже готов взорваться, и я чувствую его твердый член под собой, он встает и подхватывает меня на руки. Я обвиваю его ногами за талию и целую, когда он несет меня к кровати.

– У тебя же есть презерватив, да? – спрашиваю я. – Да, мы были без него, там, на утесе, но я не хочу это повторять.