Смотрящий неторопливо поднес шампур к губам, снял зефирку крупными зубами и так же неторопливо прожевал.

– А что взамен, Зимняя Дева? Ты должна предложить что-то очень дорогое для тебя.

– Чего ты хочешь?

– Я вижу детей рядом с тобой, – задумчиво произнес Александр. – Двух маленьких девочек. От разных матерей. Но суть их одна.

Таня и Милана.

– Я не отдам их, – выпалила я прежде, чем успела подумать.

Его губы дернулись в усмешке.

– Так отдай своего.

Что?

Я невольно отступила.

– У меня нет детей. У меня даже… – я запнулась. Можно ли Смотрящему говорить про месячные? – Мой организм не способен на деторождение.

– Это сейчас. Но однажды ты передашь силу Девы другой женщине. – То ли от того, что Александр смотрел в огонь, то ли из-за тумана в глазах, но слова прозвучали как предсказание. – Тогда у тебя появится ребенок, и ты отдашь его мне. За это тебе вернут Лестера.

Я старалась не думать, что на это скажет сам Лестер. Может, он вообще не хочет возвращаться, да еще и носиться с Девами. Но как я спрошу, если его, блин, нет? Уже почти четыре года.

Костер передо мной вспыхнул – в небо взметнулся сноп ярких искр. Смотрящий быстро глянул в него и протянул мне широкую кисть.

– Время истекает. Ты согласна?

Я глубоко вздохнула, по привычке выдыхая на четыре счета. У меня никогда не будет детей. Я просто не заведу их. Не забеременею. Это не так сложно.

Подойдя ближе, я увидела, что на протянутой ладони нет ни единой линии.

– Ну что, Зимняя Дева? Договор? – без выражения спросил Смотрящий.

– Договор.

Костер вспыхнул снова и погас. Стоило мне моргнуть, Смотрящего уже не было, а на месте, где только что гудело пламя, стоял, отряхивая пышные манжеты белой рубашки…

– Лестер! – Я зажала рот ладонью.

В наступившей темноте его белоснежные волосы походили на белесое облачко.

– Ты в своем уме, Вера? – едко выдал Лестер, выпрямившись, но тут же чуть не задохнулся – я сжала его в объятьях. – Что ты творишь! Ты хоть знаешь, с кем сейчас говорила?.. Будь добра, руки. Что за манеры? Да выпусти меня, в конце концов, ты что, опять голос потеряла?!

Но я не отпускала его. Слез не было – вместе с половиной души я отдала и способность плакать. Грудную клетку переполняло что-то отдаленно напоминавшее тепло – кажется, так раньше ощущалась благодарность.

– Ничего не меняется, ты смотри, – недовольно пробормотал Лестер, но на спину мне успокаивающе легла невесомая ладонь. – Так же дергаешь людей туда-сюда, наплевав на законы природы. Что ты на этот раз придумала?

Часть 1. Потеря

Глава 1

Вера

«Молю, забери меня! Забери! Сил моих больше нет!»

Я вздохнула, вертя в пальцах ручку. Писать все равно не получалось, а слова преподавательницы терялись из-за навязчивого голоса в голове. К концу зимы вызовов, как я их про себя называла, заметно прибавилось. Фон из сильных и требовательных и совсем слабых голосов сопровождал меня даже во сне. Люди звали смерть так рьяно и искренне, словно она была их доброй подругой.

– Господин А. начал терапию год назад. Он попал ко мне после двух неудачных попыток самоубийства и госпитализации. Мы надеялись, что третьей не случится. – Маленькая женщина с необычным именем Мальвина в сотый раз поправила на коленях сумочку-клатч. Брючный костюм на точеной фигурке и стрижка с модным пробором набок молодили, но скрыть истинный возраст не могли. – Однако утром первого января его нашли в ванной его квартиры с перерезанными венами.

По рядам пронесся тихий вздох, но лица большинства не изменились. Я заметила, что это было чем-то вроде опознавательного знака будущих психологов: в какой-то момент они – мы – на все начинали реагировать подчеркнуто спокойно.

«Пожалуйста, забери меня, я больше не могу!»

Сжав ручку, я изо всех сил попыталась сосредоточиться на голосе преподавательницы. Хотя именно преподавательницей, пожалуй, она не была: по субботам на психфак приходили действующие психотерапевты и рассказывали о реальных случаях из практики. Первокурсников туда не пускали, но студенческий на входе никто не проверял. Так что я уже несколько месяцев ходила на встречи с говорящим названием «Психология травмы», слушала истории страха, отчаяния, выгорания, обиды, растерянности, злости – и думала, что кроме заморозки сердца существует масса вариантов с этим справиться.

И люди ведь справляются. Почти всегда.

– К сожалению, в данном случае я не смогла спросить напрямую у пациента разрешения на рассказ вам, – бесцветным голосом закончила Мальвина. – Однако я считаю, вы должны видеть всю картину. Иногда бывает и так. У господина А. всю жизнь была склонность к суицидальным мыслям – это подтверждают дневники, которые мне любезно предоставила его мать.

В аудитории было душно – чтобы не выпускать тепло, окна лишний раз не открывали. Воздух был до того сухой, что першило в горле. Обычно я садилась поближе к большому панорамному окну – там было прохладнее, но сегодня в аудиторию набилось столько народу, что не всем хватило стульев.

«Умоляю!»

Я в изнеможении прикрыла глаза. На самом деле они не хотят умирать, почти никогда. Пугаются, увидев неизвестно откуда взявшуюся женщину в красном, вырывают руки, когда она пытается взять их за запястье и нащупать пульс.

– Есть ли у вас вопросы? – спросила Мальвина.

Курчавый парень рядом вскинул руку. Справа оживилась девушка в твидовом пиджаке – возможно, аспирантка. Впрочем, на психфаке нельзя доверять внешности: мне вот скоро двадцать четыре, а я только на первом курсе.

Мальвина устало оглядела аудиторию и подтянула к себе съехавшую сумочку.

– Вижу, что вопросов много, ребята. Давайте устроим небольшой перерыв, а потом продолжим.

И проветрим.

Я щелкнула по экрану айфона – сообщения, которого ждала уже неделю, не было. Зато пришло от Аскольда – он спрашивал, в силе ли наша встреча сегодня в два, – и уведомление об отклоненной рекламе.

Вот ведь. Я уже даже музыку к рекламному ролику отключила – и все равно не пропускают! Хорошо, что пауза – как раз успею зайти в рекламный кабинет и посмотреть, в чем проблема.

Чтобы не толкаться на выходе, я ждала, пока студенты выйдут из аудитории. Мальвина сидела неподвижно. Я слышала, как неровно стучит ее сердце – гулко и резко, как у человека сразу после испуга. Похоже, не так хорошо она проработала этот кейс, как сказала нам в начале практикума.

– А вы? Уже заканчиваете учебу? – вдруг спросила она.

– Нет. – Я встала, прихватив рюкзак с ноутбуком. Ручку и раскрытую тетрадь оставила – на случай, если кто-то захочет занять мое место. – Только поступила.

Запоздало пришла мысль, что первокурсникам сюда нельзя, но Мальвина, кажется, не обратила внимания.

– Значит, еще не определились со специализацией, – она тепло улыбнулась. – Не знаете, кем будете?

Повесив рюкзак на плечо, я приоткрыла окно и замерла, глядя на заснеженные верхушки елей.

– Ну, кем-нибудь точно буду.

* * *

Чтобы поработать в тишине, я обычно уходила в курилку. Там же незаметно для себя сама закурила – кто-то предложил, я попробовала. Никотин помогал сосредоточиться и одновременно расслаблял. Сидя в стеклянном закутке и листая статистику в рекламном кабинете, я привычно держала между пальцев тонкую сигарету.

Кафе – запущена.

Онлайн-курсы – запущена.

Услуги бровиста – запущена.

А вот и видео для ювелирного, которое не пропустили. Ну-ка… Воспользовавшись тем, что голоса в голове временно затихли, я сосредоточилась на настройках.

После поступления в институт я стала брать меньше заказов, но совсем от работы не отказалась. Мне нравилась реклама. Нравилось изучать аудиторию, находить нужные для нее слова, видеть, как растут охваты, и знать, что я незримо их контролирую. К тому же полностью жить на содержании мужчины, с которым спишь в разных спальнях, все еще казалось мне несколько… неправильным.

Я так увлеклась, что не сразу заметила странную женщину напротив – дородную и сутулую, похожую на нахохлившуюся ворону. Сигареты в руках у нее не было, сердце бухало тяжело и медленно. Непроницаемо черные глаза смотрели прямо и недружелюбно. Что-то в ней заставило меня вспомнить Аскольда: пристальный взгляд, корона из черных кос, бледное лицо без косметики и черная одежда, полностью скрывающая фигуру. Ведьма? Экстрасенс?

Быстро оглянувшись на куривших у панорамного окна, я негромко спросила:

– Вы хотите мне что-то сказать?

Женщина усмехнулась полными губами и произнесла грубоватым низким голосом:

– Хочу посмотреть на девочку Аскольда.

Я вернулась к настройкам. Это мы уже проходили. Возлюбленная Аскольда, девочка Аскольда. Кто там еще? Как-то мелькнула «привороженная проститутка», и я перестала читать. Каких только заголовков не выдумывали интернет-издания, чтобы поднять охваты.

– От тебя за километр несет его охранными ставами, – веско продолжила женщина. – Но он забыл, что защищать нужно в первую очередь себя, а не сосуд древней силы.

Пальцы замерли над клавиатурой. Я подняла голову. Взгляд черных глаз явно говорил: «Я знаю, что ты такое».

– Вы курите? – Не дождавшись ответа, я бесшумно закрыла ноутбук и подхватила лежащее рядом пальто. – Предлагаю продолжить на улице.

Сосуд древней силы. Ну-ну.

День был морозный и ясный. В воздухе висела белесая дымка. Календарная весна уже неделю как наступила, но погода и не думала меняться. Альбина пока не родила, а мне жутко не хотелось забирать еще одного человека, чтобы зима держалась весь месяц.

Крыльцо психфака пустовало – похоже, единственным практикумом в этот день был наш. Похожая на ворону женщина куталась в мохнатую шубу и неторопливо набивала табаком блестящую маленькую трубку.

Я чиркнула зажигалкой, зажав сигарету в губах.

– Слушаю вас.

– Что ты такое, я примерно вижу. Понимаю, почему Аскольд тебя выбрал. – Женщина вынула из складок шубы коробок спичек и завозилась с трубкой.

Я разглядывала ее длинные ногти и подушечки пальцев – потрескавшиеся и почерневшие, как от работы в земле. У меня тоже такие были в период жизни на кладбище.

– Выбрал? – спокойно уточнила я.

– Почитай на досуге форумы.

Я прислушалась к ритму ее сердца: она не боялась.

– Почитаю.

– Его давно зовут на передачи. На встречи. А он засел дома, как сыч. Или семейный человек. – Я ожидала насмешки, но женщина, видно, говорила серьезно. – А ты, если и вправду жена, так и смотри за ним. Сейчас особенно. Неровен час…

Я выпустила в сторону струйку дыма.

– Что конкретно ему угрожает?

Женщина неодобрительно усмехнулась.

– Все тебе расскажи. Скажи спасибо, что вообще пришла. У меня перед ним старый должок.

– Ясно. Что-то еще?

Она задержала взгляд на кольце, украшающем мой безымянный палец. Оно было простым – ободок из белого золота и крупный прозрачный камень. Чисто формально камень был тем, чем и казался – бриллиантом.

Женщина хмыкнула.

– Чья была идея?

Я промолчала. Она пожала массивными плечами и беззлобно сказала:

– Дурак.

Я затушила сигарету о парапет.

– Или говорите по существу, или я пойду.

Пришло в голову припугнуть ее, коснуться холодом там, где ни одно живое существо не способно. Но смысл? Вряд ли она действительно что-то знает. Иначе бы уже сказала.

– Передай ему, чтобы смотрел в оба, – донеслось мне в спину.

Я кивнула, на ходу вытаскивая из кармана телефон. Набрала почти не глядя:

«Ты в порядке?»

Звучит, будто я его мама.

«У тебя ничего не болит?»

Теперь персональный врач. В итоге я написала:

«Конечно. Встретимся в два».

И нажала «Отправить».