Когда я обернулась, в комнате стоял Лестер. Танюши у него в руках не было, зато была чашка с подозрительно пахнущим отваром. Вряд ли это чай.

– Ну вы и наворотили, воробушки, – недовольно забормотал Лестер. – Как мне работать, если вы все время мешаете?

Фрося выкинула очередную сигарету в окно.

– Это кто? – спросила она.

Лестер манерно перекинул волосы за спину и прошел к кровати, шаркая странными вытянутыми тапочками с загнутыми вверх мысами.

– Ваш новый менеджер, – тоном «как можно такое не знать?» ответил он и осторожно примостился на краешке матраса. Чашку с отваром поставил рядом на тумбочку. – Здравствуй, моя куколка, – заворковал он. – Моя бедная девочка. Никто с тобой не считается, да? Как я тебя понимаю… Еще и Саша этот. Уйди с глаз, – он изящно дернул рукой в сторону, словно отгонял назойливую муху. – Уйди, говорят тебе! Иначе не будет у тебя ни Девы, ни ребенка.

Смотрящий, помедлив, встал рядом с Фросей.

– Совсем уйди, – потребовал Лестер. – Все самое страшное, что могло случиться, случилось. Ты уже ни на что не повлияешь. Разве что твой хозяин… Но мы же не хотим его лишний раз беспокоить?

Смотрящий открыл рот, чтобы что-то ответить, но ничего не сказал. Они с Лестером посмотрели друг другу в глаза долгим и пристальным взглядом, и Смотрящий вдруг… растаял в воздухе. Если бы я была способна еще хотя бы удивиться, обязательно бы удивилась. Но я просто зафиксировала в голове: «Он может исчезнуть».

– Послушай, деточка, – запричитал Лестер. – Не стоит оно того. А с кем Танюша останется? Танюша будет плакать, мамку звать. А из меня какая мамка?.. Я вон Веру так вырастил, что она дважды чуть не померла.

Ну спасибо.

Альбина не реагировала.

– Аля, ты меня слышишь? – позвала я.

Она не открыла глаз.

– Мы найдем способ прекратить это. Все это, вообще все с Девами. – Лестер с притворным возмущением вскинул брови, но я продолжала: – Тебе не нужно для этого умирать. Я обещаю, Александр больше не подойдет к тебе. Мы найдем способ…

– Ай! – хмыкнула Фрося позади меня. Приблизилась к кровати и встряхнула неподвижную Альбину за плечи. – А ну смотри на меня! – жестко велела она. – Что ты за Весна такая, если не можешь ребенка родить? Это ты решаешь, кому жить и когда. Запомни: Вера может забрать жизнь, но только ты – даешь. Ты и есть Мать-природа. Поняла? Ты поняла меня, Альбина?

Тело Альбины безвольно повисло в ее руках. Голова откинулась назад, обнажив невозможно длинную шею с ниточками голубых вен.

Но Фрося не сдавалась.

– И что дальше? Думаешь, откажешься сейчас, и все прекратится? – Она оглядела комнату и, убедившись, что Смотрящего нет, тихо добавила: – А каково твоему ребенку, ты подумала?

Веки Альбины дрогнули.

– Твой ребенок страдает, – добавила Фрося, и сочувствия в ее голосе было столько же, сколько в голосе Лестера, когда он рассказывал мне в детстве об оторванных конечностях. – Ему больно.

Через пятнадцать минут на свет появился крошечный посиневший мальчик. Пару мгновений он не дышал и не двигался. Потом слабая рука матери коснулась пальчиков со сморщенными подушечками, и мальчик захныкал. Вымазанное в крови тельце охватило золотое свечение, и я почувствовала, как встрепенулся мир. В воздухе заструилась прохладная энергия, далекий ветер принес запах свежескошенной травы.

Зима закончилась, голоса умолкли. Весна принесла с собой жизнь.

* * *

Фрося осталась с Альбиной. Меня она попросила забрать Милану с танцев. На всякий случай я изобразила удивление – после поездки с Антоном и Миланой два года назад Фрося постоянно напоминала, что ребенку рядом со мной небезопасно. Я хотела уточнить, уж не передумала ли она, но Фрося так трогательно склонилась над Альбиной и спящим младенцем, что я тихонько выскользнула из квартиры, боясь спугнуть этот внезапный порыв.

Сил идти к метро не было. Вбив в приложение адрес танцевальной студии «Летняя Дева», я вызвала такси. И уже на месте выяснила, что ехать не стоило: на входе я чуть не столкнулась с Антоном.

– Вера? Ты что здесь делаешь? – Антон занял собой почти все пространство узкого прохода и хмуро смотрел на меня сверху вниз. Только кобуры на поясе не хватало. И выразительно лежащей на ней руки.

«Приехала украсть твое дитя – что же еще?»

Но я промолчала. Антон выглядел неважно: под глазами круги, глубокий залом на переносице, на щеках следы двухдневной щетины.

– Фрося попросила забрать Милану, – объяснила я. – Она занята. Помогает Альбине.

– Я сам заберу, – сухо сказал он.

Я подняла руки ладонями от себя, показывая, что сдаюсь.

– Без проблем.

Антон помедлил. Потом все-таки спросил:

– Отвезти тебя домой?

– Не надо.

– Точно?

Я потрясла перед ним телефоном.

– Такси вызову.

– Как знаешь. Я пойду. – Антон кивнул в сторону комнаты, где родители обычно ждали детей. – Привет, Леха.

Только тут я заметила, что за стойкой ресепшена, облокотившись на нее, застыл Лёша. Он совсем не изменился за эти полтора года – удивительным образом напоминал одновременно уверенного в себе порноактера и угловатого подростка, задевающего локтями все подряд. Карие глаза смотрели так же задорно, неизменная белая рубашка была расстегнута на пару пуговиц – но все же не так глубоко, чтобы открыть многочисленные шрамы на груди.

– Привет, Вера. – Лёша широко улыбался, но в голосе его сквозила осторожность. – Ты какими судьбами тут?

– Уже ухожу.

У меня гудели ноги и начинала кружиться голова – видимо, реакция на наступившую весну. Пока Альбина набирала силу, я теряла. В прошлом году было так же.

– Даже не перекинешься парой фраз со старым знакомым? – невинно уточнил Лёша.

Я кинула на него мрачный взгляд. По крайней мере, я надеялась, что он мрачный.

После того случая в кинотеатре, когда я его чуть не угробила, мы не встречались. Как общаются с бывшими любовниками? А с любовниками, которые соблазнили тебя ради другой женщины?

– Что тебя интересует?

Из закрытого зала раздавался знакомый грудной голос: «Тянемся, тянемся к самым пальчикам! Марина, еще чуть-чуть!»

Лёша почти лег грудью на стойку и мечтательно зажал в зубах ручку, которой до этого что-то писал.

– Например, будешь ли ты завтра на свадьбе.

– Мы же уже ответили. – Я сосредоточенно вбивала в приложение адрес дома. – Письменно. По имейлу.

– Слушай, Вера. – Лёша перегнулся через стойку и заговорил громким шепотом: – А то, что этот твой чародей собирается делать, не опасно?

– Ну, если он не будет тебя резать… – пробормотала я, в третий раз пытаясь ввести адрес: то ли здесь плохо ловил Интернет, то ли у меня что-то случилось с симкой, но приложение раз за разом выдавало ошибку. – У вас есть вай-фай?

Лёша молча протянул мне карточку с паролем.

– Он написал, что я должен подержать свечу после церемонии. И отдать ему свой носовой платок.

– Ну так отдай. Только не плачь. – К слабости добавилась тошнота, и на секунду я почти смирилась с тем, что придется просить Антона довезти меня. Ну давай же… Я встряхнула телефон. – Зачем вы вообще нас позвали?

Лёша усмехнулся.

– Мама Юли фанатеет от твоего чародея. Она то ли статью прочла, то ли еще что, что он живет со студенточкой с белыми волосами. А я возьми и ляпни, что мы знакомы. В общем, очень ждем. Только передай ему, чтобы он это… поаккуратнее.

Интернет заработал, и приложение показало прибытие машины через три минуты. Слава богу.

– Угу. – Из-за двери снова послышался голос Юли, и я поспешила к выходу. Хватит и того, что мы увидимся с ней завтра. – До встречи.

Лёша отсалютовал мне ручкой.

– Не опаздывайте!

«К девяти-то утра в понедельник, – с облегчением вынырнув из душной студии в свежий ночной воздух, подумала я. – Ни в коем случае».

* * *

Стоило мне сесть в такси, как усталость нахлынула с новой силой. Тело еле двигалось, кончики пальцев немели, желудок противно ныл. Я вспомнила, что с утра ничего не ела. Надо уже завести привычку ставить будильник с напоминалками, а то у меня все шансы стать первой Зимней Девой с гастритом.

Я оформила доставку бургеров – хотелось чего-то сочного, бьющего по всем вкусовым рецепторам сразу. Через полчаса у двери меня ждал огромный бумажный пакет. Я подхватила его и вставила ключ в замочную скважину – дверь оказалась не заперта.

– Аскольд? – позвала я, входя.

Ответом мне была тишина.

Из высоких окон кухни и гостиной в коридор проникали бледные отсветы уличных фонарей. Несколько мгновений я стояла, прислушиваясь. В глубине квартиры раздавался частый и дробный стук, похожий на тот, что исходил от быстрых лапок Вели, когда тот бегал по колесику.

Аскольд точно был дома. И явно нервничал.

– Ты где? – оставив пакет в коридоре, я зашагала к двери в его спальню, пытаясь на слух определить, откуда доносится сердцебиение.

Может, стоило сказать ему про эту женщину, похожую на ворону? Кто их знает, этих магов… Я вот тоже раньше не верила, что Аскольд может убить кого-то на расстоянии.

Спальня была пуста. Я двинулась дальше, борясь с отголосками дурного предчувствия. На кухне Аскольда не было, в гостиной тоже. Оставался только кабинет. Я замерла перед массивной дверью.

– Ты тут?

Ничего. Но за стеной отчетливо слышалось сердцебиение.

Оставь его в покое, Вера. Ты же ему не сиделка.

Я накрыла ладонью изогнутую латунную ручку. Он там – не умер, иначе бы сердце не билось. А дверь люди закрывают не просто так.

В памяти всплыли слова ведьмы:

«Ты, если и вправду жена, так и смотри за ним. Не ровен час…»

Я легонько нажала на ручку.

Аскольд сидел за столом, спиной к огромному окну, из которого в комнату выплескивалась чернота безлунной ночи, и что-то тихо шептал себе под нос. Пламя свечи отбрасывало причудливые тени на его лицо, подсвечивая острые скулы и делая похожим на скелет с темными провалами глаз.

– Я занят, – бросил Аскольд, не поднимая головы.

На столе перед ним были разложены колдовские атрибуты: икона, свечи, блюдце с горкой земли. В длинных пальцах, опутанных красной нитью, белело яйцо.

Яйцо?

– Вера, – низко прогудел Аскольд и все-таки поднял на меня взгляд. Черные глаза предупреждающе блеснули, сердце застучало громче.

– Прости.

Я хотела закрыть дверь, но Аскольд вдруг окликнул:

– Альбина родила?

– Да. Доброй ночи. – Я выскользнула в коридор.

Он жив и занят. Отличное сочетание, чтобы оставить его наедине со своими магическими штучками и наконец поесть.

Вера, год назад

– Мне нечем дышать!

Аскольд стоял в дверях моей комнаты, держась за горло. Пальцы отчаянно теребили ворот безразмерной толстовки. Я подняла голову от ноутбука.

– Что случилось?

Он тяжело привалился к стене.

– Я полагаю, это… Это… – хриплый голос вконец изменил ему.

В голове мелькнуло единственное слово: «Пора». Ноутбук молниеносно перекочевал с моих колен на стол. Я вскочила.

– Иди сюда.

Мысль о том, что лучше бы ему умереть в своей комнате среди привычных вещей, потонула в набатном колоколе, возвещавшем: «Пора! Пора!»

Я помогла Аскольду добраться до своей кровати. Он рухнул на нее, оставив ноги в тапочках на полу. Как назло, в тот день он был не в рубашке, которую можно было бы просто расстегнуть. Впрочем, к тому времени я поняла, что при желании могу добраться до сердца человека хоть через бронежилет.

Тонкие губы судорожно хватали воздух, из горла вырывались сдавленные хрипы. Сердце его колотилось так, что я была уверена: конец наступит вот-вот.

– Сейчас.