До тренировки еще семь минут, обработка правильно сформулированного запроса заняла меньше секунды. В 2024 году отец заказчика, Федор Стражалковский, родившийся в 1995 году, еще не стал знаменитым писателем. Будущий автор бестселлера о нераскрытых преступлениях мирно жил со своей первой женой и маленькой дочкой в Саратове, занимался журналистикой, работал на местном телевидении. Разумеется, ничто не могло бы помешать ему находиться в Москве в ноябре 2024 года, но информации об этом не нашлось. В 2039 году Стражалковский перебрался в Москву, в 2041 году познакомился с Альбиной Шакировой, в том же году расторг первый брак, через год женился на Альбине. В 2047 году во втором браке родилась дочь Эльнара, в 2053 году – сын Егор. В 2050 году Федор Стражалковский выпустил книгу «Забытые тайны», которая до сих пор пользуется популярностью, это первая и единственная его книга, больше он ничего не написал, занимался только журналистикой и преподаванием, проводил бесчисленные платные семинары, вебинары, встречи с читателями, очень неплохо зарабатывал на всем этом. Был великолепным рассказчиком, его выступления собирали толпы поклонников, а видеоверсии имели миллионные просмотры. Скончался в 2072 году… Может, сына интересует не отец, а мать? Да нет, не получается, Альбина Шакирова родилась в 2020 году в Пермском крае, далековато от Москвы, да и было ей всего четыре годика. Кстати, Альбина жива-здорова, так что если дело действительно в ней, то она вполне сама могла бы посмотреть, что там и как, а не нанимать постороннего исполнителя. Значит, дело в другом…

Сигнал к началу обязательной тренировки прозвучал одновременно на всех устройствах в просторном зале отдела первичного контроля заявок. Сотрудники потянулись за наушниками, и Максим видел, что некоторые делали это с явной неохотой. Он невольно улыбнулся: хоть какая-то польза от силовиков с их настойчивыми требованиями насовать камеры видеонаблюдения во все щели. С одной стороны, противно и нервирует, с другой – невозможно отлынивать от тренировок, ты на виду в течение всего рабочего дня. Хотя один давний приятель Максима, служивший в Министерстве внутренних дел, сообщил по большому секрету, что в МВД издали негласное указание «не выявлять и не сообщать о тех, кто пренебрегает тренировками памяти». Что ж, их можно понять. Зачем полиции люди, которые хранят важную информацию в голове, а не в компьютерах? Любой цифровой носитель можно дистанционно взломать, а нет – так просто изъять по ордеру. А в голову как залезешь, если человек сам не захочет говорить? Применение насилия, запугивания и прочих грязных методов в нынешнее время уже не комильфо. Вот то-то и оно. Чем больше забывчивых и рассеянных, которым нужно все записывать, – тем лучше для полиции.

Тренировки памяти. Спрос на них появился лет двадцать назад, когда количество хакеров на планете достигло поистине запредельного уровня. Люди стали понимать, что самым надежным хранилищем информации являются их собственные головы. Бумажные носители тоже хороши, но только при одном условии: данные должны содержаться в полном беспорядке. Никакой алфавитной или хронологической последовательности, никаких разделений по темам и так далее. Только хаос. И разобраться в этом хаосе смогут лишь те, кто держит в памяти сложный порядок распределения документов, а ни один посторонний не сможет найти то, что ему нужно.

Стали появляться специальные программы тренировок памяти, а со временем такие тренировки были включены в ежедневное рабочее расписание почти всех государственных учреждений. В Комитете по контролю за использованием Тоннеля они проводились дважды в день: сотрудники имеют дело с информацией ограниченного распространения, проще говоря – секретной, и чем меньше они будут доверять сведения разным внешним носителям, тем лучше. По результатам тренировок начислялись бонусы к зарплате: чем больше объем долговременной памяти – тем выше доплата. Молодые сотрудники тренировались серьезно и сосредоточенно, для них работа с памятью была привычной частью повседневной жизни, вроде чистки зубов. А вот старая гвардия, те, кому за сорок, делала это большей частью неохотно, ведь все их детство, юность и молодость прошли с гаджетами. Эти люди привыкли ничего не запоминать, кроме паролей, потому что нужную информацию можно в любой момент найти в интернете, во внутренней сети или в своем компьютере. Да и пароли они, как правило, использовали одинаковые для всех аккаунтов и гаджетов, чтобы не заморачиваться.

В наушниках оглушительно грохотала какая-то какофония, а на экране один за другим появлялись названия, имена и числа, которые следовало запомнить. Во второй части тренировок звуковой фон менялся на спокойный и негромкий, велась проверка запоминания информации полугодовой давности. В этом была своя логика: человек далеко не всегда работает в идеальных условиях, чаще всего вокруг него масса отвлекающих факторов, мешающих сосредоточиться. Кто-то разговаривает, кто-то ходит мимо, кто-то подошел с вопросом… Все это отвлекает. Тебе кажется, что ты все запомнил, но на самом деле уже через минуту помнишь хорошо если десятую часть.

Программы тренировок постоянно совершенствовались, в них вводились какие-то новшества, нейрофизиологи и программисты работали не покладая рук, и никогда нельзя было угадать заранее, как будет выглядеть очередной блок упражнений.

Через тридцать минут Максим Шлевис снял наушники и вернулся к своей работе. Так что там с 2024 годом? Он ведь так и не принял решения, нужно еще подумать.

В течение нескольких минут он мысленно перебирал возможные варианты, потом обратился к коллеге, работающему в соседнем отсеке за пластиковой перегородкой.

– Ты что-нибудь знаешь о Федоре Стражалковском?

– О писателе?

– Ну да, о нем.

– Так он помер давным-давно, – удивленно приподнял брови коллега.

– Я понимаю. У меня запрос от его сына на двадцать четвертый год. Есть какие-нибудь идеи?

– Идеи… – коллега задумчиво поскреб подбородок. – Может, что-нибудь судебное?

– В смысле? – недоуменно переспросил Максим.

– А, ну да, ты можешь не знать, ты же тогда сидел на нулевых, а я на десятых. В общем, где-то лет пять-шесть назад один деятель подал в суд иск о возмещении морального ущерба. Он утверждал, что в книге Стражалковского его отец выведен совсем уж нехорошим человеком, а это, дескать, неправда, очернение памяти и все в таком роде. Речь шла о загадочном убийстве четырех человек в Псковской области в восемнадцатом году, и отец истца был там каким-то крупным полицейским чином, который плохо руководил и провалил все расследование. В книге написано, что по его вине преступление не было раскрыто и виновный не понес наказания. Сам-то писатель к тому времени уже на кладбище покоился, так что иск предъявили к правообладателю рукописи, то есть к сынку.

Да, действительно, пять лет назад Максим Шлевис отвечал за обработку запросов, касающихся периода с 2001 по 2010 год, а его коллега, как он сам выразился, «сидел на десятых», то есть занимался периодом с 2011 по 2020 год. Два года назад зоны ответственности перераспределили, периоды сделали длиннее, но по каждому теперь работали не по четыре человека, а по восемь. Как объясняло руководство, в целях полной взаимозаменяемости. В самом деле, если из четверых «ответственных за период» один уходил в отпуск, а второй неожиданно заболевал, то двое оставшихся просто не справлялись. Теперь Шлевис и его коллега трудились в рамках одной группы и обрабатывали запросы, касающиеся периода с 2011 по 2030 год.

– И что было дальше? – с интересом спросил Максим. – Суд рассмотрел иск?

– До этого не дошло, пожар притушили при помощи мирового соглашения. Но истец был, как я помню, очень агрессивно настроен и даже пробился в Фонд «Правосудие», пытался добиться, чтобы они выделили деньги на Тоннель в восемнадцатый год, хотел, чтобы независимый наблюдатель своими глазами увидел, какой папаша истца благородный праведник. Но с Фондом у него не вышло, там денег – кот наплакал, сам знаешь, они вечно побираются, существуют в основном на пожертвования. Иногда им везет, получают гранты, но тратят их на свои программы, а не на всяких обиженных детей. Все дело прошло незаметно для общественности, там уж постарались. Я бы тоже ничего не узнал, но истец был совершенно уверен, что дожмет Фонд, и заблаговременно подал заявку на восемнадцатый год, она ко мне попала. Так что если хочешь совет, глянь книжку Стражалковского.

– Спасибо.

Максим вернулся за свой стол и выгрузил на экран текст книги. Что ж, похоже, коллега не ошибся, тут действительно есть расследование преступления, совершенного в ноябре двадцать четвертого года в Москве. Дело Пашутина и Золотаревой. Но почему инициатором является сын писателя? Неужели ему грозит очередной судебный иск, и Егор Стражалковский хочет заранее подстраховаться, чтобы получить информацию, нужную для обоснования своей позиции в суде? Выглядит как-то глупо. В заявке указано, что к использованию предъявлен жетон, приобретенный две недели назад, то есть не бесплатный личный. Покупка жетона – удовольствие весьма дорогое, сумма компенсации в иске о возмещении морального вреда наверняка намного ниже, в разы. Так не проще ли пойти в суд, проиграть, заплатить и успокоиться? Выйдет куда дешевле.

Нет, что-то тут не так.

2024 год

– И снова здравствуйте, с вами я, Веселая Нюся Дотошный Биолог! В сегодняшней подборке телефонных разговоров с мошенниками вы услышите, как сотрудник службы безопасности «Централбанка» пытается увернуться от вопросов Дотошного Биолога…

Анисия удовлетворенно кивнула: начало получилось вполне бодрым, голос звучит уверенно, напористо. «А когда он у меня звучал иначе? – насмешливо спросила девушка саму себя. – Я своим напором любую стену прошибу, я такая». Эту последнюю подборку она формировала почти неделю, сегодня закончила монтировать, теперь нужно прослушать от начала до конца, быстренько почистить косяки – и можно выкладывать в Сеть, на свой канал «Веселая Нюся» и на канал «Антимошенники». Запись получилась длинная, больше двух часов, и на эти два часа звучания уже был составлен план работ: отчистить плиту и сантехнику, погладить постельное белье, поправить форму ногтей, покрыть их лаком и высушить. При этом выставить на часах режим «секундомер» и запоминать показания, как только услышит на записи то, что потребует корректировки, – потом легко будет найти нужное место. Энергичная и активная, Анисия не терпела впустую тратить время, старалась делать несколько дел одновременно и успевать как можно больше. И у нее действительно не пропадало ни одной минуты. Она была великим мастером по составлению графиков и расписаний. Правда, пока только для себя. Никто из окружающих не видел и не ценил этой ее способности на грани таланта, никому, кроме нее самой, это не было интересно и нужно. В детском саду ее считали непоседой, в школе дразнили «электровеником», в институте – «многостаночницей», а теперь коллеги по работе насмешливо и снисходительно называли «наша деловая». Впрочем, слово «коллеги» в данном случае – чистой воды условность. Анисия, хоть и с дипломом о высшем образовании, получила место обычной лаборантки. Ей пообещали, что как только освободится должность младшего научного сотрудника, так сразу же… Но девушка в облаках не витала и смотрела на жизнь трезво: в нынешние времена, когда финансирование науки неуклонно сокращается, сокращается и штатное расписание научно-исследовательских учреждений. Так что если ей и удастся когда-нибудь заняться биоэкологическими особенностями грызунов, то случится это ох как не скоро. А ведь ей с самого детства было интересно, отличаются ли чем-нибудь хомячки в России и где-нибудь в Южной Америке или они совсем одинаковые? И если все-таки отличаются, то чем именно и почему? Собственно, впервые вопрос у нее возник, когда родители подарили на шестой день рождения персикового хомячка, а с годами расширился до всех грызунов в целом. Анисия упорно и радостно шла к своей цели, училась в гимназии с углубленным преподаванием химии и биологии, получила высшее специальное образование. И все для чего? Чтобы работать лаборанткой? Родители ее не понимали и постоянно заводили разговоры о том, что нужно уезжать за границу, туда, где знания и способности дочери будут хорошо оплачиваться, но Анисия рассматривала такой вариант как демонстрацию собственного поражения. «Я училась здесь для того, чтобы работать и двигать науку именно здесь, а не где-то там, на радость чужим дяденькам. И я добьюсь своей цели. У меня получится. Быть такого не может, чтобы у меня не получилось», – упрямо твердила она.

– …вы же наверняка знаете, что такое Единый лицевой счет, правда? Это ваш счет, который открывается в «Централбанке», как только вы в самый первый раз становитесь клиентом какого-нибудь банка, и на этом счете отражаются все ваши счета и пластиковые продукты во всех банках нашей страны…

Господи, какой бред! Но ведь люди, к сожалению, ведутся на подобную чушь. Особенно люди пожилые, которые не очень в курсе, как устроена банковская система.