Мой самый нежный зверь (страница 14)
– Насть, код ведь поменяли, пока меня не было. Продиктуй мне, пожалуйста, чтобы я могла открыть.
– Мира, я в автобусе, – раздраженно цедит Настя, – я не могу на весь автобус диктовать тебе код, – и сбрасывает звонок.
Мда… на работу опаздывает она, а виновата при этом почему-то я. По-хорошему, я должна сейчас позвонить Марку Петровичу и узнать код у него, но тогда он поймет, что Насти до сих пор нет на рабочем месте, и получится, что тем самым я ее подставлю. Девочкам, которые сегодня на выходном, я тоже не звоню: они могут еще спать, а я не хочу их будить. Еще минут двадцать стою у закрытой двери, когда Настя наконец-то появляется на горизонте, неторопливо вышагивая от остановки со стаканчиком кофе в руках.
Едва входим внутрь, колокольчик на двери звякает, оповещая о первом на сегодня посетителе, и я поворачиваюсь к нему с улыбкой, проследив взглядом, как Настя, взметнув золотисто-коричневой копной волос, скрывается за дверью подсобки. За первым посетителем следует второй, за вторым – третий. Только ближе к обеду мне удается выкроить время, чтобы не только перекусить, но и привести себя в порядок: я часто прихожу на работу, одетая не в соответствии с дресс-кодом, и на такие случаи в шкафу подсобки всегда хранятся мои черные брюки и белая блузка, а еще удобные черные балетки. Настя, которая сегодня куда мрачнее обычного, переоделась еще с утра, и я с досадой думаю, что появись Марк Петрович с очередной проверкой, оказалось бы, что я нарушаю правила, встречая покупателей в неподобающем виде. Настя вообще со мной почти не разговаривает, в коротких промежутках между наплывом посетителей сидит, уткнувшись в телефон, отчего и без того слабый огонек желания поговорить с ней тухнет окончательно.
Только единожды она удостаивает меня своим вниманием, когда я вытаскиваю телефон, чтобы ответить на сообщение Богдана, который спрашивает, как у меня дела. Несколько секунд смотрит на смартфон в моих руках и надменно-вопросительно приподнимает брови.
– Это подарок, – поясняю на ее молчаливый вопрос.
– От кого?
– От мужчины, с которым теперь живу.
Настя меряет меня еще одним надменно-пренебрежительным взглядом и теряет ко мне всяческий интерес. Как и к очередному посетителю, который входит в стеклянную дверь с табличкой «Открыто».
За несколько минут до закрытия я иду в подсобку, чтобы снова переодеться, а после закрываю кассу, опускаю роллеты на окнах, проверяю, чтобы все стояло на своих местах…
Пока я мечусь по магазину, Настя стоит, небрежно привалившись боком к стене, вновь уткнувшись в экран телефона. Я проверяю, чтобы в подсобке оставался порядок, щелкаю выключателем и, закрывая дверь, оборачиваюсь на звонок колокольчика на входе в магазин. Внутрь входит Богдан.
– Я уже выхожу, – улыбаюсь, давя в себе желание броситься ему на шею, – Настя, познакомься, это Богдан.
Настя на пару секунд отрывается от телефона, мажет по Богдану мрачным взглядом и снова утыкается в экран. И если раньше я всегда снисходительно относилась к ее выходкам и перепадам настроения, свойственным ее тяжелому характеру, а сегодня весь день старалась игнорировать ее демонстрацию мрачной озлобленности, то сейчас такое поведение отчего-то безумно раздражает. Настолько, что на несколько секунд теряю контроль над связью языка с мозгом. Потому что всему есть предел. И моему терпению тоже.
– Насть, а ты поздороваться не хочешь?
– А где-то в правилах написано, что мне вменяется в обязанность приветствовать каждого твоего нового трахаря? Быстро же ты Паше замену нашла, – цедит Настя, отрываясь от телефона, – а строила из себя чуть ли не Деву Марию, – без перехода продолжает, – закроешь сама. Я пошла.
И взметнув копной золотисто-коричневых волос, хлопает дверью. Я оторопело смотрю на дверь и перевожу взгляд на Богдана. Богдан провожает ее взглядом, в котором читается легкая брезгливость. Потом подходит ко мне и притягивает за талию.
– Хочешь, догоню и пиздюлей ей дам? Я девушек руками никогда не трогаю, но для нее могу сделать исключение. Постараюсь аккуратно, чтобы ничего не сломать.
– Богдан, ну что ты несешь…
Богдан
Зарываюсь носом в ее волосы за ушком и в буквальном смысле затягиваюсь. Пиздец как соскучился. Обхватываю ладонью тонкую шейку, придерживая голову, и тянусь к губам.
– Богдан, нас через витрину видно, – бормочет девочка, вяло сопротивляясь, – здесь нельзя… Богдан… ну хватит…
Коротко целую ее в губы, потом в лоб, потом в висок, в щеку, в нос, снова в лоб, с трудом останавливаюсь и прижимаю белокурую головку к своей груди.
– Хочешь, в ресторан поужинать съездим?
Все предыдущие вечера мы провели с ней дома. Мне нормально, но, наверное, это неправильно. Наверняка ей хочется какой-нибудь там романтики и чего-то такого. Романтик из меня, на самом-то деле, так себе. Кроме как в цветы, подарки и рестораны, больше ни во что особо не умею.
– Хочу, – немного подумав, отвечает Мира, – только я не одета для ресторана.
А я только в этот момент соображаю. Все предыдущие дни она ходила по дому в моих футболках. А я не очень-то и задумывался, почему ей нравится в них ходить, потому что сам ловил от этого какой-то особый вид кайфа. А сейчас она в той же одежде, в которой была, когда я ее от Холодова забирал.
– А ты чего одежды себе не купишь? Я денег мало оставлял?
– Нет… много…
– А чего тогда?
– Не знаю… просто… я так не привыкла…
Снова обхватываю ее ладонью за шейку, чтобы смотреть в глаза. Глаза у нее красивые, светло-карие, ресницы черные и пушистые. А взгляд доверчивый и пиздец наивный. Я из-за этого ее взгляда себя чувствую, как, наверное, чувствует себя родитель того годовасика, который только-только научился ходить и идет покачиваясь, а он каждую секунду нервно протягивает руки, чтобы чадо не наебнулось. Это называется ответственность. Почему-то чувствую себя за нее ответственным и постоянно парюсь, что родитель-то из меня хреновый. У меня же кактус – и тот сдох.
– Привыкнешь? – уточняю на всякий случай.
Что в таких случаях обычно делают? Уговаривают? По попке шлепают?
Девочка осторожно кивает.
– А можно мы пока за моими вещами съездим? Которые у… – Мира глубоко вздыхает и продолжает, – у Паши остались.
Правильно, малышка. Отпусти. Плюнь и разотри.
– Можно. Можем хоть сейчас съездить, если хочешь.
Девочка обвивает меня руками вокруг пояса и на этот раз сама кладет голову на грудь.
– Мир, тебе если надо что-то, говори сразу как есть. Я намеки и те хреново понимаю, а самому догадаться мне вообще без вариантов.
– Ладно. Давай тогда съездим за вещами. А потом я хочу в ресторан. А потом… а потом тебя. Я устала и соскучилась.
Глава 24
Богдан
Пока поднимаемся в лифте к ней на шестой, Мира не выпускает мою руку, вложив в нее свою маленькую ладошку. Я потираю нежную и гладкую на ощупь кожу на тыльной стороне ладони подушечкой большого пальца, второй рукой приглаживаю шелковистые блестящие волосы. Ей идет эта стрижка. Она, наверное, с любой будет красивая, но такие волосы, как у нее, должны быть длинными. Это факт.
Мира щелкает выключателем в прихожей и стаскивает кроссовки. Заглядывает в кухню, открывает холодильник, пробегается придирчивым взглядом по полкам. Потом идет в гостиную.
Судя по тому, что все рыбы в аквариуме плавают брюхом кверху, чувствуют они себя не очень.
Мира сначала расстраивается, сетует на то, как жалко рыб, а потом заметно расслабляется. Видимо, понимает, что встреча с бывшим ей не грозит.
Только она не может знать того, что ее бывший уже, скорее всего, начал разлагаться. Или начнет в ближайшее время. Я не очень силен в патологоанатомии. Это было еще в тот день, когда я поехал заключать сделку на покупку оборудования для тренажерок. Макс тогда поехал в клуб, а я позвонил парочке своих надежных парней. Данные ее паспорта я тогда, конечно же, запомнил, их и использовал в качестве отправной точки. Сначала думал людей Холодова тряхануть, но тот в коме валяется, поэтому решил не усугублять, да и лишний раз, так, на всякий случай, не тянуть на Миру одеяло их внимания. Правильнее было зайти с другой стороны, тем более что в этом мире есть такая замечательная вещь, как пиздливые соседи. Хочешь знать, где и кем работают жильцы тридцать четвертой квартиры? Пиздливые соседи. Хочешь знать, как давно живут вместе и с кем чаще общаются? Пиздливые соседи. Хочешь знать, что бывший твоей любимой, который продал ее за карточный долг, трахал за ее спиной ее лучшую подругу Настеньку? Все правильно. Пиздливые соседи.
И немного бабла.
В общем, выяснить, что некто Павел Немов не придумал ничего лучше, чем осесть на даче одного из приятелей, не составило никакого труда. Там мы его и нашли. Аккуратно разведали обстановку, а уже на следующий день улучили момент и интеллигентно предложили ему немного проехаться с нами. Привезли в лесополосу за городом, там выдали лопату. Мужик скулил, ныл и слезно просил не убивать и не закапывать его в ту яму, которую сам же старательно копал. Но ведь ясное дело, что никто и не собирался его в эту яму закапывать. В болоте утопить намного надежней. Там зверье не учует и не раскопает ненароком. А вы думали, что я мог поступить как-то по-другому? Пф! Я вас умоляю.
С квартирой только ничего бы не получилось. Даже если закрыть остатки долга и переоформить на нее, то было бы слишком подозрительно, что прямо перед исчезновением он переписал квартиру, а если бы кто копнул глубже и выяснил, что теперь она живет со мной, то появились бы ненужные вопросы. Конечно, у Макса есть хорошие связи где надо, но такой риск того не стоит. Да. Так уж вышло, что у меня есть нужные связи в криминальных кругах, а у Макса среди законников. Разделили, так сказать, сферы ответственности. Блин, Макс… на Днюху же звал…
– А у тебя нарядные платья есть?
– Есть, – отвечает, стоя рядом со шкафом в спальне, – не очень много, но несколько есть.
Мира вытаскивает с вешалки в шкафу платье и прикладывает к себе.
– Я в ресторан хочу вот в этом поехать. Тебе нравится?
– Красивое.
– Еще такое есть, – отбрасывает платье на кровать и прикладывает следующее.
– Красивое.
– А вот это мое любимое, – прикладывает еще одно.
– Красивое.
– Богдан, – смеется. Смех у нее такой… как будто колокольчик звенит, – ты про все так сказал.
Девочка отбрасывает платье, потом подходит ко мне, обхватывает руками вокруг пояса и кладет голову на грудь.
– Я сейчас. Быстро, – спохватывается и начинает выгружать вещи с полок, – только… чемодана-то нет…
В конечном итоге кое-как распихиваем вещи по пакетам, и я тащу все это к машине.
Мира
Мне нравится то, как он водит машину. Спокойно и уверенно. Не психует, не матерится, не суетится. Сидит, расслабленно откинувшись на спинку, и выкручивает руль в кожаной оплетке, положив на него широкую сильную ладонь. Вторую руку кладет мне на бедро в разрез платья и медленно поглаживает.
– Богдан, а ты переодеваться не будешь?
– А надо?
– Ну… я в платье… а ты в футболке…
– Ну и что. Рядом с такой, как ты, можно хоть в трениках в ресторан прийти.
Я слегка напрягаюсь, потому что его слова звучат обидно.