А я только и рада ускорить шаг. Похолодало сильно. Как бы не заболеть. Работу пропускать никак нельзя. У меня и кредит ещё не погашен, и за аренду квартиры платить надо, и остеопату Соню показать, и вообще расходов много. Но мы справимся. Всегда справлялись.

– Смотри, Сонь, как снег блестит, красиво? – спрашиваю я.

– Очень, – кивает малышка. – Мам, а Ясю и Еву папы сегодня забирали. А когда меня папа заберёт из садика? Когда он приедет? Я его жду и жду, жду и жду, а он…

Самый сложный вопрос. Ответ на него прост, но не для ребёнка. Вот как объяснить ей, что её отец женился на другой, а мне сказал собирать вещи? Нет, такое четырехлетней девочке знать не нужно.

– Ты же знаешь, твой папа работает в другой стране. Не может приехать пока.

– А когда?

– Прости, малыш, этого я не знаю.

– Ты всегда так говоришь. Эх, папа-папа. Скорее бы уже.

В последнее время она всё чаще спрашивает меня об этом.

Может быть, надо было сообщить Глебу о том, что у него родилась дочка. Я думала об этом, много думала. Особенно в минуты полного отчаяния, которых за эти годы накопилось столько, что не сосчитать.

Однажды даже собралась ему написать, Сонечке тогда два месяца было, а я не на шутку разболелась. Нашла страничку бывшего в соц сетях, но, увидев фотографии с его женой, бросила эту затею. Ещё чего доброго захочет отобрать дочку. Всё-таки у него для этого все средства имеются, все условия. Кто знает, что он него ждать. А особенно от его матери.

Так что отбросила эту идею.

Скудная обстановка съемной квартиры в очередной раз заставляет сердце сжаться. Хотелось бы переехать, снять более приличное жильё, но пока это непозволительная роскошь для нас.

Пока дочка занята вырезанием одежды для бумажной куклы, готовлю ужин и параллельно прибираюсь.

Кран в ванной протекает, на плите работает только одна конфорка, кое-где отклеиваются обои. Да, картинка не очень радует. Была бы возможность, брала бы вечерние смены для подработки хоть где-нибудь, но мне совершенно не с кем оставлять Соню. А пока она в садике, я работаю в офисе, но оклад там такой, что не разгуляешься.

От дел меня отвлекает звонок. Хозяйка квартиры. Ох.

– Да, здравствуйте, Людмила Ивановна, – приветствую, гадая, что ей понадобилось.

– Вечер добрый, Настя. Тут такое дело. У меня племянница решила с семьёй в город перебраться, ей жить где-то нужно. Приедут через три дня, поэтому, пожалуйста, освободите квартиру.

Вот только этого не хватало! Найти в такие сроки квартиру в этом районе, да ещё с малышкой, и за приемлемую плату. Немыслимо!

– Дайте хотя бы неделю. Три дня, это же слишком мало, – чуть не плачу я.

– Не получится. Вот так спонтанно всё случилось, – совершенно равнодушно отвечает хозяйка.

Характер у неё не очень, ворчит часто, но обычно у нас получалось находить общий язык. Но, видимо, не в этот раз.

– Извините, но у нас же договор. В нём прописано, что в случае выселения вы должны нас уведомить хотя бы за месяц. Я даже подыскать ничего не успею… Войдите в наше положение…

– Я сказала – три дня. Я и так плату не поднимаю, хотя на квартиры в таком прекрасном месте сейчас вообще другие цены. Так что не возмущайся. Вздумаешь мне договором угрожать, натравлю на тебя знакомых из опеки. Я с ними на короткой ноге. Мать-одиночка, скитается по съёмным квартирам с ребенком, да ещё и мужики к ней таскаются, и пьёт вдобавок…

– Что вы такое говорите? Какие ещё мужики? Я живу с дочкой и никакие мужики ко мне не ходят. Да вообще никто! И не пью я, совсем же не пью.

– Да какая разница? Мне они точно поверят, а соседи подтвердят, мне даже их уговаривать не придется, – язвительно говорит она. – Так что скажи спасибо, что даю тебе время. Неблагодарная.

Меня аж трясет от негодования, обиды и страха. А что, если мы ничего не найдем? Что нам делать тогда?

– Поняла вас. До свидания, – отвечаю тихо и сбрасываю вызов.

Выключаю плиту, сползаю на пол и тихо всхлипываю. Как же я устала. Слёзы горячими струйками стекают по лицу.

Тыльной стороной ладони вытираю свое отчаяние. Надо быть сильной. Ради Сони и ради самой себя. Сейчас нельзя сдаваться, ведь у дочери нет никого кроме меня. Беру себя в руки, встаю. Натягиваю улыбку, ей нельзя видеть меня такой слабой.

– Милая, иди скорее кушать.

– Уже бегу, мамочка.

ГЛАВА 5

Уложив Соню спать, мониторю объявления об аренде квартир. Найти подходящий вариант оказывается действительно непросто. То неподъемная стоимость, то нельзя с детьми, то квартиры вообще не похожи на жилые. Плюс комиссии риэлтора, депозит, оплата за первый и последний месяц и ещё разные нюансы, от которых сумма стремится к бесконечности.

Спустя десятки просмотренных вариантов, нахожу что-то более-менее подходящее по виду и по карману. Недалеко от работы и садика, и до парка минут пять пешком. Просто замечательно.

Получается договориться с арендодателем на просмотр уже на завтра. Не ожидала, что ответят в приложении так быстро. Как-то даже подозрительно удачно. Но сейчас мне не до сомнений.

Субботним утром мы с Соней уже спешим на просмотр. Искрящийся снег хрустит под ногами, доча вприпрыжку скачет рядом и вертит головой.

– Мам, а новая квартира красивая? В неё можно будет звать друзей?

– Совсем скоро уже увидим. А если нет, то другую ещё поищем. Когда-нибудь мы обязательно будем жить в красивой квартире, – заверяю я дочку, делая акцент на слове “когда-нибудь”. Не хочется обнадеживать её понапрасну.

– Ой-ой, домик что-то страшный, – говорит Соня, сжимая мою руку.

– Погоди чуть-чуть, проверю, – отвечаю я.

Сверяюсь с адресом в приложении и тем, что вижу перед собой. Может, это какая-то ошибка? Перепроверяю всё еще раз. Ну нет, это наполовину развалившееся здание никак не может быть тем самым из объявления. Хотя…

– Здравствуйте! – слышу я и отрываюсь от телефона. Рядом возникают мужчина и женщина. – Вы же на просмотр? Мы вас уже ждем. Пойдемте, покажем вам квартиру.

Всё-таки не ошибка. Хочу развернуться и уйти сразу, но раз уж проделали такой путь, решаю заглянуть.

Мужчина с улыбкой открывает дверь подъезда, пропуская женщину и нас с Соней. Дочка держится крепко, разглядывает всё. А хозяева радостно вещают о том, как нам повезло найти квартиру в таком прекрасном месте. Мда, очень прекрасном.

Грязный подъезд, разваливающиеся ступени, облупившаяся краска. Тут и там виднеются надписи в виде ругательств и мата. Как я рада, что Соня еще не умеет читать, а то с её любопытством она бы точно захотела узнать значение каждого. От запаха начинает подташнивать.

Прости меня, Сонечка, что тебе приходится это видеть. Но если сама квартира будет хоть немного похожа на фотографии, то с подъездом мы уж как-нибудь разберёмся.

Заходим вслед за парой в квартиру, и у меня глаза на лоб лезут. Проходить совсем не хочется, но мужчина так настойчиво рекомендует всё осмотреть, что мы всё-таки идём за ним. Обшарпанные стены, бетонный пол с двумя дырами, одну из которых прикрыли железным листом, и ржавые трубы. Боже мой.

– Мам, я не хочу здесь жить, – пищит дочка. – Пойдём уже скорее гулять.

Тут я с Сонькой полностью согласна. Лучше уж переплатить, чем жить в таком месте. Только зря время потратили!

– И так, к условиям аренды. Оплата… – радостно начинает женщина, будто и не замечает моего выражения лица.

– Простите, но мы уходим прямо сейчас, – не выдерживаю я, беру Соню на руки и тороплюсь к выходу.

– Постойте, мы можем договориться. Скинем плату на четыре тысячи, – не отступают хозяева квартиры, следуя за нами по пятам.

– Нет, мы не можем договориться, хотя бы потому, что в объявлении размещены фотографии вообще другой квартиры, – раздражённо бросаю я на ходу, спускаясь по лестнице.

– Да где вы сейчас лучше найдете за эту цену? Подумайте хорошо.

– Спасибо, но нет.

Не пытаясь услышать ответ, спешу скорее убраться оттуда. Злюсь, сильно злюсь.

Времени остаётся всё меньше, надо вещи собирать, искать другие варианты. Да, сейчас мы не в той ситуации, чтобы выбирать, но я ни за что не допущу, чтобы моя дочь жила в таких условиях, и ради этого я готова работать еще больше. У Сони должно быть светлое детство, наполненное теплыми воспоминаниями. А не вот этим.

Может, удастся хотя бы на пару вечеров оставить дочку у знакомой, тогда смогу выйти на подработку в ресторан в вечернюю смену, где когда-то подрабатывала. Там можно заработать на чаевых. Или ещё выйти на склад, но туда ехать далеко.

– Это парк? Красотища какая! – радуется Сонька, ускоряя шаг.

– Да. Погуляем, но только недолго, хорошо? У меня ещё есть дела сегодня.

– Хорошо-хорошо, – кивает дочка, высматривая интересности.

Сегодня погода лучше. Солнечно и ветра почти нет, не то что вчера.

– Мам, смотри какая большущая горка, можно мне скатиться? – с восхищением спрашивает Соня.

– Конечно, милая, я как раз о ней тебе и рассказывала. Покатайся. А вечером, если успеем, ещё раз придем, на ёлку посмотрим.

Соня кивает и бежит в сторону горки. Хорошо, что она прихватила пластиковую ледянку, а то с утра я о ней совсем не подумала.

Пока она катается, приглядываю за ней и параллельно просматриваю объявления и сохраняю в избранное до тех пор, пока не замерзают руки.

А потом просто стою и наблюдаю, иногда помогаю подняться хохочущей Соньке. Она уже познакомилась с девочкой примерно её возраста, и теперь они бегают вместе.

Глеб, наверное, любил бы Соню. Он хотел детей. Говорил, что как только его бизнес станет приносить стабильный доход, сразу поженимся и заведем детей. Работал очень много, откладывал деньги, крупные суммы, для того, чтобы мы могли переехать. Не хотел жить рядом с матерью и её излишним контролем. Хотел всего добиться сам. И, уверена, он добился. И даже женился. Вот только не на мне.

Спустя минут сорок, Соне, наконец, надоедает её занятие, чему я очень рада. Холодно всё-таки. Но дочке, напротив, жарко. Косички растрепаны, шапка на глаза лезет, щеки красные, к шарфу снег налип. Пока всё поправляю, малышка делится впечатлениями, а после заявляет:

– Чай хочу. И булочку. С шокола-а-дом.

– Ладно. Только потом сразу домой.

Есть тут одна пекарня с адекватными ценами, но до неё нужно немного пройти. Денег, конечно, мало, но не могу отказать дочке. Итак редко выбираемся куда-либо, так что сегодня можно. Пока будем там, позвоню как раз по вариантам, которые сохранила.

Шагаем мимо заснеженных лавочек. Соня говорит обо всём, что видит. Я отвечаю, но иногда получается невпопад, волнуюсь. Всё-таки сроки поджимают.

Внезапно дочка замолкает и останавливается. Смотрю в направлении её взгляда. На скамейке рядом сидит мужчина, и ему явно требуется помощь.

– Мам, а что это с дедушкой? Ему плохо? – испуганно спрашивает Соня.

Я киваю дочери, бегло осматривая мужчину, и мы быстро подходим к нему. Одет он хорошо, точно не пьяный и не под воздействием каких-нибудь веществ. По крайней мере, на первый взгляд.

– Держитесь, я уже звоню в скорую, – сообщаю мужчине, быстро достаю из кармана телефон и набираю всем известные цифры, параллельно пытаясь оценить ситуацию.

Пожилой мужчина, весь побледневший, хватает урывками воздух и сжимает с силой куртку на уровне сердца. Только бы успела скорая, только бы обошлось. Вглядываюсь в его лицо, угадывая знакомые черты, неужели это?..

– Сейчас… всё пройдет… не переживайте… не надо скорую… – с трудом выдавливает он.

Я его не слушаю, судорожно пытаюсь придумать, как помочь, не сделать хуже. Взгляд падает на галстук под расстегнутым воротником теплого пальто. Быстрым движением расслабляю его. Так, уже лучше. Что вообще нужно делать в таких ситуациях? Бросаю быстрый взгляд на Соню, у неё тоже в глазах плещется страх, но не плачет, сильная девочка.

– Всё будет хорошо, медики в пути, – пытаюсь всех успокоить.

Сажаю Соню на скамейку, сама стою рядом и слежу за состоянием мужчины, параллельно отвечая на вопросы дочери.