Тобиас был превосходным помощником – профессионалом, знающим свое дело. С его появлением моя жизнь значительно облегчилась. Мне не нужно было беспокоиться о забытых делах, о посещениях важных мероприятий, встречах, переговорах со спонсорами, фотоссесиях, пресс-конференциях и таких значимых вещах, как обеспечение безопасности и соблюдение личных границ, которые неизбежно нарушаются, когда становишься богатым, известным и востребованным. Репортеры, фанаты, недоброжелатели и охотники за деньгами используют любую возможность, вплоть до мошенничества.

В прошлом году Алистер узнал, что девушка, с которой он провел ночь в отеле на выезде в Монако, находится на седьмом месяце беременности благодаря использованному презервативу, похищенному из мусорной корзины, пока он мылся в душе. Теперь мой одноклубник официально носит звание молодого отца, выплачивает алименты и трижды в неделю проводит время со своей дочерью.

После этого инцидента тренер Марони провел с командой долгую лекцию о чести и ответственности, обязав всех подписать необходимые соглашения со своими партнершами. Это было предусмотрительно и безопасно. Я не собирался становиться отцом в столь раннем возрасте.

Черт, моя жизнь – это полная неразбериха, океан проблем, а я в ней тот самый утопающий, который не способен разобраться в собственных чувствах и внутренних демонах. Какой из меня отец?

Нет, увольте.

– Мартинес! – голос Антонио Марони, сына и помощника тренера, словно волшебной палочкой устранил незваные мысли из моей головы. – Не уверен, что начинать сезон с опозданий – хорошая идея.

Антонио приблизился ко мне, когда я уже почти дошел до двери, ведущей на тренировочную площадку комплекса. Его руки были спрятаны в карманы спортивных брюк синего цвета, простая белая футболка плотно облегала его торс, на шее болтался свисток. Антонио выглядел чуть старше своих тридцати пяти и был точной копией своего отца, но, в отличие от Карло, с ним можно было договориться.

– Извини, Антонио, – я приложил руку к груди и продолжил. – Машина сломалась в пути, пришлось ждать, пока Тобиас за мной приедет. Сам знаешь, такси – не самый подходящий вариант в час пик, не говоря уже о метро.

Я мысленно отметил необходимость уведомить своего ассистента о своем героическом поступке, о котором он не был осведомлен, и попросить его пригнать мою машину с парковки «Красной луны».

Антонио посмотрел на меня прищурившись, и мне было сложно понять, верил он мне или нет, но парень перевел взгляд на часы и сказал:

– Тренировка началась уже пять минут назад, но моего отца задержали на собрании, поэтому у тебя есть небольшая фора, чтобы вспотеть достаточно, пока он не заметил, что твоя жалкая задница только что прибыла сюда. А я пока заскочу отлить и сделаю вид, что этого разговора не было.

Клянусь, этот парень был послан мне небесами!

– Понял. Я тогда пойду сделаю очередной подход, пробегу кросс или что там запланировано, – я указал пальцем за спину и, не дождавшись ответа, двинулся к дверям. Но Антонио снова меня остановил.

– Фабиано, не знаю, что ты сделал, чтобы попасть в немилость моему отцу, помимо того, что временами ты доводил его до белого каления вместе с Вальехо, но он намерен был дать тебе еще один шанс в этом году. Не облажайся.

Проклятье…

Тяжкий ком в груди подступил к горлу, и мне стало неуютно под его взглядом, а может, дело было в другом. Вероятно, это было связано с тем, что я собирался повторить свою ошибку, из-за которой его отец меня невзлюбил. И это должно было случиться сегодня вечером.

Я отдал ему честь и, кивнув в знак благодарности, направился к игрокам на улицу.

***

Осеннее солнце пробивалось сквозь редкие облака, освещая футбольное поле мягким светом. Завершив круговой бег и разминку, мы приступили к основной части сегодняшней тренировки – отработке отбора мяча. Он катился по траве, подхваченный ветром, а звуки ударов по нему эхом отдавались в воздухе. Карло Марони командовал с кромки поля, раздавая указания каждому игроку. Его голос доходил до меня, но казался далеким и неясным. Я слышал, как ребята обсуждают предстоящий матч, смеются над шутками друг друга, но их разговоры звучали приглушенно, словно происходили в параллельной вселенной. Мне нужно было сконцентрироваться, но мысли продолжали блуждать где-то далеко.

– Марти! Давай, соберись! – крикнул кто-то из ребят, возвращая меня к реальности.

Я кивнул, пытаясь сбросить с себя странную отстраненность. Получив мяч, я начал выполнять стандартные упражнения: удары по воротам, передачи, ведение мяча, дриблинг. Постепенно мышцы заработали, напряжение ушло, но голова все еще находилась где-то в небольшой квартирке в маленькой, но уютной кухне рядом с девушкой…

Прозвучал свисток. Тренер остановил тренировку, все игроки подошли ближе к нему, ожидая дальнейших инструкций.

– Через три дня у нас выездная игра с «Эспаньол», – начал Марони, скрестив руки на груди. – Вы знаете, какими сложными соперниками они могут быть. Они действуют компактно, располагаются низко, перекрывают центральные зоны и стараются минимизировать угрозы у своих ворот. Тем не менее, у них нередко возникают сложности с позиционной защитой, особенно когда соперники активно задействуют фланги. Защита может ослабнуть при высоком прессинге, поэтому мы будем использовать позиции на флангах для атаки. Играем по стандартной схеме. Карраско и Уолберг, – тренер обратился к двум нашим лучшим игрокам, взяв планшет из рук сына. – Ваша задача организовать максимальное число атак с ваших флангов. Гамильтон и Стронг, вы страхуете и подключаетесь к атакам. Кюри, ты выступишь в роли «ложной девятки»¹⁸, Мартинес – в центре. Линия защиты: Вальехо, Нил, Синклер, Кляйн. В воротах Андреас. Запасные игроки будут определены позже, а сейчас продолжаем тренировку.

Он дал свисток, сигнализируя, что наставления завершены.

– Кажется, кто-то наконец-то остыл, – Лукас хлопнул меня по плечу, улыбаясь и подмигивая, как чертов придурок.

– Пошел ты, – пробурчал я и собрался бежать к остальным, уже приступившим к упражнениям, но голос Марони остановил меня.

– Мартинес, задержись.

Mierda!

Лукас усмехнулся и ушел, напоследок пожелав мне удачи, а я направился к тренеру. Антонио отошел в сторону, предоставив отцу полную свободу действий. Интересно, способен ли он на убийство?

Я предположил, что даже если это не входило в его жизненный план, то после того, как он узнает, что я нарушил обещание, данное ему пять лет назад, это изменится.

– Да, тренер?

Он смотрел на меня теми же глазами, что и у его дочери, но если присмотреться внимательнее, можно было заметить различия. Глаза Карло можно было сравнить с горьким темным шоколадом, в то время как глаза его дочери – это чистый, бельгийский, молочный шоколад, растопленный под лучами альпийского солнца.

Господи, откуда это вообще взялось?

– Ты, наверное, считаешь, что прошлые сезоны и мои решения сократить твое игровое время были наказанием за то, что… – он поморщился, словно мысль обо мне и Джемме ему была неприятна, затем продолжил: – за ту ситуацию с моей дочерью. И ты отчасти будешь прав.

Отчасти? Ха!

Переспав с дочерью главного тренера, я навлек на себя его гнев. Это было бы глупо и безрассудно, если бы я знал, что Джемма была его дочерью, но мы оба не знали, черт возьми. Тем не менее мне постоянно напоминали о моей ошибке на каждом матче и каждой тренировке после. Я перестал стабильно играть в основном составе, порой даже проводил весь матч на скамейке запасных и даже не попадал в заявку. Так что да, Марони наказывал меня за это.

Я хмыкнул, не сумев сдержаться. Тренер, заметив мое веселье, еще больше нахмурился, сведя густые брови на переносице.

– По большей части, – поправил он. – Тем не менее мое решение было обоснованно не только этим.

– Простите, тренер, но при всем моем уважении к вам я не совсем понимал вас.

Он замолчал, обдумывая и подбирая слова, затем продолжил:

– Фабиано, ты знаешь, я не держу в команде игроков, в которых не вижу потенциала и которым не доверяю.

Мое горло сжалось от его признания, и мне стало тошно. Черт.

Он бы не говорил сейчас о доверии, если бы знал о моем опоздании на сегодняшнюю тренировку и его истинной причине. И часть меня хотела сказать ему, крикнуть, что мне не стоит доверять, но другая…

Я опустил голову и перевел взгляд куда угодно, лишь бы не смотреть на тренера, когда он решил продолжить и безжалостно скомкать мое сердце в своих руках.

– Ты талантливый игрок, в котором сокрыто еще немало способностей, которые мир пока не видит, потому что ты сам препятствуешь их раскрытию. Потенциал, страсть, стремление к победе и лидерские качества – все это было похоронено под руинами твоих собственных решений и выбранного образа, который общество воспринимает как маску шута. Ты продолжал поддерживать этот образ, но мне не нужно было быть гением, чтобы понять, что это всего лишь маскировка. Возможно, это помогало тебе справляться с чем-то, что известно только тебе, не знаю. И, честно говоря, я не собирался лезть в это, потому что я не тот человек, который может помочь тебе с этим. Но я тот, кому не было безразлично, и я не хотел верить, что эта версия тебя подлинная, – он протянул руку и сжал мое плечо, и я позволил ему это сделать, несмотря на тяжесть в груди и тошноту.

– Мы все допускаем ошибки, Фабиано. В этом мире нет ни одного безгрешного человека. Я хотел, чтобы ты помнил об этом и сделал соответствующие выводы, потому что я не хотел видеть, как ты губишь свой талант под тяжестью того, что мешает тебе быть самим собой. Я отказывался быть свидетелем этого. Я знал, как важен для тебя футбол, эта команда и ребята, поэтому давал тебе еще один шанс доказать мне, что я не ошибся, выбрав тебя в этом сезоне, шанс продемонстрировать другим, что они не знают настоящего Фабиано.

Он убрал руку с моего плеча и спрятал ее в карман штанов. Я сделал глубокий вдох, хотя даже не заметил, как задерживал дыхание все это время.

Тренер был прав. Прав во всем. Я действительно носил образ шута, который я однажды примерил и понял, что он помогает отвлечь внимание публики от моих душевных ран, нанесенных близким человеком и жизнью, от чувства вины, сжимавшего мое горло тисками. Но моя любовь к футболу и всему, что с ним была связана, была настоящей. Черт, футбол и музыка были единственным глотком свежего воздуха, когда голоса в моей голове напоминали мне о моих ошибках и шрамах на сердце. Я поистине любил этот вид спорта и не представлял свою жизнь без тренировок, азарта, духа соперничества и единства, без криков болельщиков и эйфории от победы, без дружбы и поддержки команды. Я не видел ни дня без встречи с друзьями, наших шуток, посиделок и разговоров. И я не хотел возвращаться в дни, когда чувство одиночества и ненужности снова станут моими спутниками.

Ни хрена подобного.

Я не мог допустить того, чтобы это отобрали у меня.

– Но есть одно условие. Я жду от тебя полного участия на каждой тренировке, никакой рассеянности и ошибок. Только концентрация и футбол. Если ты хочешь оставаться в моей команде, ты должен показать мне, что я не ошибся, не отдав тебя в аренду. Покажи мне, что ты можешь быть серьезным, дисциплинированным и ответственным игроком, Мартинес. Докажи мне, что я правильно сделал, доверившись тебе.

В груди жгло. Если я собирался заключить соглашение, если я хотел, чтобы тренер мне доверял, мне не стоило начинать нашу сделку с обмана и продолжать встречаться с его дочерью. Но, черт возьми, мне нравилась Джемма. По-настоящему нравилась. Настолько, что в голове непроизвольно возникла абсурдная мысль: «а что если отказаться от шанса ради нее?»

Стоило ли оно того? Мог ли я пойти на это? Способна ли она стать той, кто заглушит голоса так, как это делает футбол на протяжении многих лет?