В паутине (страница 12)
Донна вовсе не волновалась. Она просто чувствовала, что умрет, если Питер Пенхоллоу уедет – вот так, не обменявшись с ней ни словом, ни взглядом. Это было бы непереносимо. Она бы решилась уплыть с ним в неизведанные моря, собирать коллекцию из африканских горшков, она бы… ах, о каких ужасных вещах она думает… И о чем там говорит тетя Бекки?
– Все, кому за сорок и кто хотел бы заново прожить свою жизнь, поднимите руки.
Темпест Дарк был единственным, кто откликнулся на призыв.
– Храбрец! Или счастливец? Что выбираешь? – иронически спросила тетя Бекки.
– Счастливец, – коротко ответил Темпест.
Он знал, что такое счастье. Пятнадцать прекрасных лет с Уинифрид Пенхоллоу. Он готов повторить их снова.
– А ты, Донна? – спросила сентиментальная Вирджиния.
– Ну нет! – Вновь прожить все эти годы, когда Питер Пенхоллоу ненавидел ее, было бы невыносимо для Донны.
Вирджиния удивилась и помрачнела. Она не ждала такого ответа. Что-то изменилось между ней и Донной, почувствовала она, что-то затуманило милое, полное взаимопонимание, которое всегда было между ними. Она хотела бы сказать, что слова им не нужны, что они могут читать в душе друг у друга, но теперь не могла проникнуть в мысли Донны. И возможно, это было лишь к лучшему. Так что Вирджиния забеспокоилась: уж не проклятие ли это опала, завещанного тетей Бекки, вступило в действие?
– Итак, давайте вернемся к делу, – тем временем говорила тетя Бекки.
«И к свинкам», – мысленно понадеялся Утопленник.
Тетя Бекки с торжеством осмотрелась. Она растягивала удовольствие как могла и своего добилась: родственники пришли в возбуждение и рассердились – все, кроме тех немногих, на кого не действовало ее ехидство и кого она по этой причине не презирала. Но взгляните на остальных, ерзающих, выпучивших глаза, вожделеющих кувшин так, что они готовы порвать на куски любого, кому он достанется. «Через несколько минут имя счастливчика будет названо», – думают они. Но будет ли? Тетя Бекки усмехнулась. У нее имелась в запасе бомба.
11
– Все вы до смерти желаете знать, кому достанется кувшин, – сказала она, – но пока вы этого не узнаете. Я собиралась сообщить сегодня, но придумала план получше. Решила оставить кувшин на хранение доверенному лицу. Сроком на год, считая с последнего дня октября. Через год, не раньше и не позже, вы узнаете, кому он достанется.
Наступило изумленное молчание, прерванное смехом Стэнтона Гранди.
– Продано! – коротко заключил он.
– И кто же будет доверенным лицом? – осипшим голосом спросил Уильям И. Он-то знал, кто точно годится для этой роли.
– Дэнди Дарк. Я выбрала его, поскольку из всех, кого я знаю, он единственный умеет хранить секреты.
Все повернулись к Роберту Дарку, который заерзал, смущенный общим вниманием. Какое разочарование! Дэнди Дарк был никем – его прозвище (наследие тех дней, когда он и впрямь был дэнди) говорило само за себя. Трудно разглядеть былого щеголя в толстом, неряшливом старике с двойным подбородком, растрепанными волосами и обвисшими брылями дряблых щек. Зато маленькие, глубоко посаженные пронзительные черные глазки, казалось, подтверждали мнение тети Бекки о его умении хранить тайны.
– Дэнди должен стать единственным моим душеприказчиком и хранителем кувшина в течение года с последнего дня октября, – повторила тетя Бекки. – Это все, что вам следует знать. Я не намерена рассказывать, как все будет решаться дальше. Предположим, я оставлю Дэнди скрепленное печатью письмо, в котором укажу имя наследника. В этом случае Дэнди может знать имя, а может и не знать. Или, возможно, в таком же запечатанном письме будет содержаться распоряжение установить наследника по жребию. Или я доверю Дэнди самому выбрать достойного, принимая во внимание мое мнение и мои предрассудки в отношении тех или иных людей и вещей. Ну и на тот случай, если я вдруг возьму и выберу последнее, с этой минуты вам надлежит быть осмотрительнее в своих поступках. Кувшин не может быть отдан лицу, которое старше определенного возраста, не состоит в браке, которое, по моему мнению, должно вступить в него или, напротив, слишком часто вступало в брак. Он не должен достаться человеку, чьи привычки мне не по вкусу. Его не получит транжирящий время понапрасну на ссоры или безделье. Он не достанется сквернослову и пьянице, а также лжецу, человеку нечистому на руку или сумасброду. Я всегда ненавидела мотов, пусть даже они пускали на ветер не мои деньги. Его недостоин педант, напрочь лишенный дурных привычек и никогда не совершавший ошибок, – взгляд в сторону безупречного Уильяма И. – Тот, кто начинает и не заканчивает дела или кто пишет плохие стихи. С другой стороны, все это может ничуть не повлиять на мое – или Дэнди – решение. Разумеется, если все определит жребий, ваши поступки не возымеют никакого значения. И наконец, кувшин может достаться тому, кто вообще не живет на острове. Теперь вы знаете все, что вам надлежит знать.