– Тебе не было страшно? – тихо спросил я, оборвав веселый смех. И тут же смутился, когда готы на меня посмотрели.

– Нет, – коротко ответил Макс. – Мне не было страшно.

– Он мог ударить.

– Нет, не смог бы. Я видел глаза тех, кто мог бы ударить. У него были другие глаза. Пьяные и напуганные, – улыбнулся он. – И, как видишь, оказался прав.

– Я бы так не смог, – шепнул я, но Макс услышал. Он понимающе кивнул и положил ладонь мне на плечо.

– Потому что боишься. Убивает не нож и не пьяная шпань. Убивает страх.

– Так, хватит философствовать, – рявкнула Блодвен. – Наша остановка. А значит, нас ждет унылая рожа Пью и, надеюсь, полный холодильник приличного вина.

Слепой Пью тоже жил в Грязи, минутах в десяти ходьбы от моего дома. Жил он в типичной хрущевке, которыми застроен был каждый район нашего города. Хрущевке маленькой, тесной и по-хорошему неформальской. Сегодня в эту хрущевку набилось какое-то запредельное количество народу, причем преимущественно готы всех сортов и расцветок. Мы со Славиком не сдержали удивления и раскрыли рот, когда переступили порог квартиры.

На стенах висели пожухлые плакаты из музыкальных журналов, странные картины, которые здоровый человек попросту не мог бы нарисовать, пахло сигаретами, вином и потом, а из глубин квартиры до нас доносилась музыка.

– «Реквием» Моцарта, – озвучил очевидное Славик.

– Ожидаемо, – кивнул я, разуваясь в прихожей. Блодвен и Макс уже умчались здороваться со своими знакомыми, а мы с Розановым, чуть подумав, отправились на кухню, где знакомых лиц было все-таки побольше, чем в гостиной. На кухне было тесно, пахло подгорелой кашей и сигаретами, а закопченную плиту, которая сразу бросалась в глаза, кажется, не мыли с момента заселения в квартиру.

– Что пить будете? – спросил меня крепыш в безрукавке. Блодвен назвала его Эндрю. Поди разбери, мирское это имя или темное. В мире готов я пока чувствовал себя неуютно. Как и в компании совершенно незнакомых людей. Славик же наоборот втянулся быстро, словно всю жизнь провел в шкуре гота.

– А пить обязательно? – поинтересовался он.

– Так или иначе, а пить придется, – усмехнулся крепыш. – Есть водка, вино, пиво, коньяк. Но коньяк мутный, не советую. Хуй знает, где Пью его взял, но пахнет отвратительно.

– Тогда вино, – чуть подумав, ответил Славик. Он посмотрел на меня, ожидая моего ответа, но я мотнул головой.

– Я не пью. Спасибо.

– А чо так? – позади раздался голос Блодвен и ее рука перехватила стакан с вином, который предназначался Розанову. – Болеешь?

– Нет. Просто не пью. Да и мама не будет рада, если с запашком приду.

– Нет, красотуля. Выпить придется. Хотя бы за знакомство. Не боись, успеет выветриться, – пропела она мне на ухо, обдав кожу жарким дыханием. Смутившись, я невольно вздрогнул, что повеселило всех обитателей кухни. – Давай, налетай. Андрюшенька, сладость моя, плесни ему винца тоже.

– Ладно, – буркнул тот. Вздохнув, я взял стакан и сделал глоток вина. Дешевого, теплого, кисловатого. Наполнившего сердце теплом почти сразу. От взгляда Блодвен это не укрылось. Она хохотнула и повисла у меня на плече, прижавшись грудью к спине.

– Вот умничка. А то «не пью, не пью». У Пью все пьют. Ну и знакомство обмыть надо.

– Осторожнее, – рассмеялся Андрей, – пацан сейчас в обморок шлепнется, если ты тереться об него не перестанешь.

– Правда упадешь? Тебе нравится? А так? – шепотом спросила Блодвен, прижавшись ко мне еще сильнее. В паху сладко заныло и живот свело в сладкой истоме. И Блодвен снова это подметила. Вздохнув, она легонько ущипнула меня за задницу и с тихим вздохом отстранилась. – Ладно, ладно, мечта вампира. Не буду тебя смущать.

– Почему «мечта вампира»? – спросил я, стараясь изгнать из головы слишком уж похотливые мысли.

– Девственен ты весьма. Как черешенка еще не сорванная, – пояснила Блодвен. – Вампиры таких на раз вскрывают. Соблазнительно-то как…

– Отстань от парня, Насть, – рассмеялся Макс, входя на кухню. Он благодарно кивнул Андрею, который протянул ему бутылку пива, после чего уселся на подоконник и с интересом на меня посмотрел. – Не бери в голову…

– Бери в рот, – перебила его Блодвен. – Не понравится – выплюнешь.

Через секунду громкий хохот сотряс кухню. Но смех этот не жалил и не приносил боль. Он был теплым, искренним и каким-то дружеским что ли. Я тоже не удержался от улыбки. На миг мелькнула мысль – а когда я улыбался последний раз? Мелькнула и пропала, потому что ответа на этот вопрос попросту не было. Впрочем, обо мне быстро позабыли. Настя завела разговор с худенькой девчонкой, сидевшей на табуретке. Макс о чем-то тихо разговаривал с Розановым, а Андрей, занявший место у холодильника, снабжал всех желающих алкоголем. Из гостиной до меня донесся упругий бас и знакомые аккорды. Моцарта сменил Питер Стил и его Type O Negative. Хмыкнув, я пригнул голову и незаметно слинял с кухни. Глупо стоять одному, пока остальные о чем-то разговаривают.

В гостиной было гораздо больше шума, чем на кухне, но я все же нашел себе местечко в уголке, на продавленном диване, где уже сидел хозяин квартиры – Слепой Пью, обнимавший незнакомую мне бледную девушку в пышном черном платье. На меня они даже не посмотрели, полностью сосредоточившись на беседе друг с другом. Это радовало. Меньше всего я хотел привлекать внимания. Комфортнее было просто молчать. Как и всегда. Впрочем, побыть одному мне так и не дали. Пью со своей подругой отправился в другую комнату, а его место заняла худенькая девушка, с которой на кухне беседовала Блодвен.

– Можно присесть? – осторожно спросила она, неловко вертя в пальцах бокал с вином. Я удивленно на нее посмотрел и, смутившись, дёргано кивнул. – Спасибо.

– Не за что.

– Ты же с Максом пришел, да?

– Ага, – снова кивнул я. Настал черед девушки смущаться, а я в которой раз проклял свою неловкость. – Из меня не очень хороший собеседник. Простите.

– Все в порядке, – робко улыбнулась она и протянула мне ладошку. – Василиса.

– А в миру?

– Это оно и есть. Имя мое, то есть, – ответила девушка. – Правда меня чаще всего Васей зовут. А я и привыкла.

– Красивое имя, – ответил я, заставив ее зардеться. – Ярослав. Можно просто Ярик.

– Рада знакомству. Ты давно Макса знаешь? – спросила она.

– Навскидку… часов шесть, – сострил я. Василиса поддержала шутку смешком и заинтересованно склонила голову.

– Не подумай… я к тому, что Макс обычно очень выборочно относится к тем, с кем общается. Чем-то ты ему приглянулся.

– Не я. Слава. Ну, друг мой, – махнул я рукой в сторону кухни. Славик все еще болтал с Максом, причем так, словно знал того всю свою жизнь.

– Не скажи, – мотнула головой Василиса. – Незнакомых на вписку к своим не зовут, если что. Чем-то вы его зацепили.

– Славик на музыке повернут. Для него она вся жизнь, Василис, – вздохнул я, пригубив вина.

– Просто Вася. Не люблю, когда меня называют полным именем. Так вот… Для Макса музыка тоже нечто большее, чем просто хобби. Погоди, сейчас догонится до нужной кондиции, гитару возьмет и пиши пропало.

– Он тоже музыкант?

– Можно сказать и так, – чуть подумав, ответила Вася, причем ее глаза загадочно блеснули. – Многие из нас кружатся в мире музыки. В этом плане мы с Максом очень близки.

– И ты?

– И я. Музыкалка окурковская по классу гитары. Пара-тройка групп. И любовь к тяжелым риффам. До харизмы Макса мне, конечно, далеко, но нет предела совершенству. Ты что слушаешь?

– Все подряд, чем меня Розанов снабжает, – тихо ответил я. Горло с непривычки начало болеть и добавило голосу хрипотцы. – Сейчас просвещаюсь в готике, до этого была классика трэша, дэта и блэка.

– И что тебе ближе?

– Готика, как ни странно.

– Ожидаемо, – рассмеялась она и, смутившись, хлопнула себя по щеке, чем неслабо меня удивила. Впрочем, вопросы о странной пощечине я решил пока отложить. Мало ли, захочет, сама расскажет.

– Готика красива. Чем-то похожа на классику, а классику я еще с музыкалки люблю.

– Макс тоже говорит, что лучше классических произведений ничего нет. Все остальное вторично. А вот и он, – она махнула рукой Максу и Славику, которые подошли к нам и синхронно плюхнулись на диван.

– Не скучаете? – улыбнулся Макс и, дождавшись нашей реакции, понимающе хмыкнул. – Успели познакомиться?

– Немного, – кивнул я, переглянувшись с Васей. Девушка снова зарделась, вызвав у Макса улыбку.

– Вася у нас скромница, но на гитаре играет, как богиня. Хочешь фламенко? Пожалуйста. Хочешь Iron Maiden? Легко.

– Скажешь тоже, – фыркнула Вася.

– Констатирую факт, – вздохнул Макс, поднимаясь с дивана. – Так, пойду обновлю напиток и вернусь.

Как только Макс ушел, Славик тут же повернулся ко мне и, судя по его горящим глазам, сообщить он хотел нечто особенное. Посомневался ради приличия, стоит ли делать это при Васе, но в итоге махнул рукой и выпалил, как на духу:

– Он потрясающий.

– Кто? – нахмурился я.

– Максим, – ответил Славик. – Я думал, что настоящий панк – это Зед. Нет, Ярослав. Вот кто настоящий панк. В хорошем смысле.

– И у нас еще один, попавший в сети Макса, – понимающе улыбнулась Вася. Славик покраснел и пробормотал что-то язвительное, но девушка лишь махнула рукой. – Не смущайся. Первое впечатление у всех такое.

– Моим первым желанием было затащить его в постель и сделать это удалось легко, – мечтательно протянула Блодвен, подсаживаясь к нам. Она снова прижалась к моей руке и заговорщицки улыбнулась. – Сплетничаете?

– Беседуем, – поправил ее Славик. – О Максиме.

– О, Максимушка – наш темный гений, мастер и кумир. Я давно удивляюсь, как тараканы в его головушке умудряются уживаться мирно с его талантом. Не будь он таким распиздяем, давно бы правил всем миром.

– О чем ты? – спросил Розанов, не поняв, куда клонит Настя.

– Знаешь, сладкий, говорят, что талантливый человек талантлив во всем? Вот это про Макса. Когда рот открывает – заслушаешься. Стихи пишет – ну, прям ножом по сердцу. А гитару в руки берет, так время останавливается.

– Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – хмыкнул Славик.

– Именно. Но это правда. Как правда и то, что такого ебанько еще хуй где найдешь, сладенький, – рассмеялась Настя. – Одно могу сказать точно, если он положил на тебя свой взгляд, значит что-то в тебе есть.

– Я тоже так сказала, – кивнула Вася. – Абы кого Макс к себе не подпускает.

– Точняк… – Настя неожиданно замолчала и крайне ехидно улыбнулась, увидев, как в гостиную входит странный тощий пацан. Странным он был не из-за прикида и не из-за рваной майки-сеточки на голое тело. А из-за головы, выкрашенной в неестественный оранжевый цвет с редкими красными всполохами. – А вот и Валера. Ну, значит, будет веселье.

– Кто это? – нахмурился Славик, рассматривая тощего гота, который ходил по гостиной и здоровался с гостями Слепого Пью.

– Это? Это Асгарот. Новенький. Типа, как вы, но чуток иначе, – пояснила Настя. – Ща его в готы посвящать будут.

– Как это «посвящать»? – переспросил я.

– Увидишь, – коротко ответила Настя и резко чмокнула меня в щеку. – А ты сладенький.

– Отстань от человека, Блодвен, – вздохнул Макс, возвращаясь с кухни с двумя бокалами вина. Один он протянул своей подруге и, расслабленно выдохнув, опустился на диван.

– Ничего не могу с собой поделать, красотуля, – рассмеялась та. – Как вижу девственную плоть, так сразу с катушек слетаю.

– Это твой знакомец? – палец Макса описал полукруг и указал на тощего гота с оранжевой головой. – А что у него с прической?

– Шампунь паленый попался. Хотел стать, как Шон Брэннан.

– А стал, как мандарин. Плешивый, – хмыкнул Макс и в его глазах зажегся интерес. – Значит, хочет влиться в нашу компашку?

– Жаждет, я б сказала.

– Ладно. Поглядим, что за человек.