Я отпускаю его руку и наконец поднимаю взгляд. Да, поднимаю, хотя он сидит, а я стою, потому что братья Родез невероятно высокие.

– Теперь ты изменил свое мнение обо мне?

– Конечно, нет.

– Я, по сути, использую твоего брата.

– Он, кажется, не возражает. Я почти уверен, что он вызвался бы в добровольцы, если бы имел такую возможность.

Я никогда не пойму так называемой влюбленности Исайи. Если бы он знал обо мне хоть что-то, его чувства бы давно испарились. Коннору предложили управлять компанией моей семьи. Все, что ему нужно было для этого сделать, – быть со мной, и он не справился.

Кай говорит тихо, чтобы слышали только мы.

– Однако если ты причинишь ему боль, у нас будет совсем другой разговор.

– Он не должен пострадать. В этом нет ничего личного. Это просто сделка. И ее срок истекает через шесть месяцев.

Кай касается кольца своей матери на моем пальце.

– Я не уверен, что он воспринимает это именно так.

Меня это тоже беспокоит. Это кольцо кажется слишком серьезным для того, что мы затеяли.

На массажный стол рядом с Каем шлепается одноразовая тарелка с домашним сэндвичем.

– Ешь, – говорит Исайя, обращаясь ко мне.

Я поднимаю взгляд на другого чересчур высокого Родеза.

– Я же сказала, что все в порядке…

– Съешь сэндвич, Кенни! Ты выглядишь так, будто вот-вот упадешь в обморок. – Он поворачивается к брату. – Она здесь весь день и не прекращает работать! Не позволяй ей продолжать разминку, пока она не поест.

Исайя уходит, строго наказав мне съесть этот сэндвич, и Кай хохочет.

Здесь есть столовая, и, похожи, именно там он его и добыл. Я тоже могу туда сходить, просто у меня пока не было такой возможности: когда у моих коллег бывают перерывы, я не позволяю себе останавливаться.

Доктор Фредрик, возможно, никогда не захочет меня повысить, но, когда к нему обратятся за рекомендацией, не сможет сказать, что я не самый трудолюбивый работник в его отделе.

Я снова беру Кая за руку, чтобы закончить разминку перед игрой, но он убирает ее, придвигая ко мне тарелку.

– Ты слышала. Я не собираюсь быть причиной обморока своей невестки.

– Не называй меня так!

Его озорная ухмылка очень похожа на улыбку его брата.

– Объявляю общий сбор! – кричит Монти на весь тренажерный зал. – Владелец нашей команды мистер Ремингтон хотел бы кое-что сказать.

Я сразу же замечаю на другом конце зала Исайю. Он тоже смотрит на меня, жестом показывая, что что-то не так.

– Я вас не задержу надолго, – говорит Артур Ремингтон, поднимая руку. – Хочу пожелать вам удачи. Я с нетерпением жду очередного успешного сезона. Это мой сорок второй год в качестве владельца «Воинов Города ветров», и я горжусь командой, собравшейся в этом зале. Но прежде, чем этот бейсбольный год начнется официально, я хотел бы объявить, что это мой последний сезон.

Мы с Исайей снова переглядываемся.

– В следующем году нашу семейную команду возглавит моя внучка Риз. – Он протягивает руку, указывая на женщину, которая, видимо, и есть его внучка.

Она очень красива. На вид лет тридцати пяти. Короткие светлые волосы, стройная фигура, и одета с иголочки. Сногсшибательная во всех смыслах этого слова. Но что более важно – она женщина. Женщина собирается возглавить всю эту организацию! Еще одна женщина в сфере, где заправляют мужчины.

В глубине души я понимаю, что хотела бы быть здесь в следующем году, чтобы это увидеть.

– Я буду скучать по ежедневным встречам с каждым из вас и по этому полю, но мне не терпится передать в руки своей любимой внучки наследие нашей семьи.

Зал дружно аплодирует, а Риз просто поднимает руку в знак приветствия.

– В этом сезоне вы будете видеться с ней гораздо чаще, чем со мной. В ходе подготовки к вступлению в должность Риз будет замещать меня там, где я не смогу присутствовать. Это касается как домашних, так и выездных игр. Она будет путешествовать с вами весь сезон и отчитываться передо мной, так что относитесь к ней так же, как относились бы ко мне.

Стоп.

Путешествовать с нами?

Я снова нахожу глазами Исайю, ожидая увидеть ужас на его лице – такой же, как у меня, но он просто стоит, засунув руки в карманы, и на его лице ехидная ухмылка.

Он не хуже меня понимает, что теперь одного заявления о том, что мы женаты, будет недостаточно. Теперь мы постоянно будем под наблюдением, и придется притворяться.

9
Исайя

Кеннеди уплетает приготовленный мной сэндвич, и, глядя на это, я мгновенно возбуждаюсь. И еще сильнее – от тихого стона, который вырывается у нее во время перекуса: Кенни думает, что никто не видит, как она жует в углу тренажерного зала.

Кеннеди всегда усердно трудилась – это одна из ее черт, которыми я восхищаюсь больше всего, – но на этой неделе ее темп был другим. Может быть, потому, что она была рада вернуться к работе, но я нутром чую, что Кеннеди трудится больше обычного из-за того, что доктор Фредрик усложняет ее жизнь больше обычного.

Конечно, я не хочу, чтобы она увольнялась, но понимаю, что все станет намного проще, если ее возьмут на работу в Сан-Франциско. Там она станет начальником сама себе, и другие сотрудники будут ей подчиняться.

Я выхожу из помещения клуба. Нещадно палит солнце, и я испытываю невероятные ощущения – так здорово снова оказаться в этой форме и на этом поле. Погода напоминает мне о бейсболе. Мне посчастливилось посвятить свою жизнь любимой игре. А еще круто то, что я играю в бейсбол в одной команде с братом. Как на моем месте можно не стремиться идти на работу?

Добавьте к этому тот факт, что, находясь здесь, я могу видеться с потрясающей рыжеволосой девушкой, на которой женился.

Я сижу на скамейке запасных и роюсь в своем ящике в поисках перчаток и шлема, когда слышу ее имя.

– Кеннеди, сегодня твоя задача – следить, чтобы у игроков не было обезвоживания.

Мое внимание переключается на доктора Фредрика, потому что, черт возьми, как он может говорить Кеннеди – женщине, которая образованна не хуже, чем он, и претендует на позицию главврача в другой команде, – что во время сегодняшней игры она будет выполнять приносить игрокам воду? Более того, для этого у нас есть восемнадцатилетний стажер. Он, наверное, описался бы от радости, если бы смог наполнять водой наши бутылки.

– Поняла, – откликается Кеннеди, не показывая своего разочарования.

– Сандерсон, – он поворачивается к другому нашему тренеру, мужчине, – мы с тобой будем работать на скамейке запасных, а ты, Уилл, – это второй врач, которого он нанял в этом сезоне после того, как не повысил Кеннеди, – ты работаешь и в раздевалке, и в буллпене ^[12].

– Почему?

Этот вопрос слетает с моих губ прежде, чем я успеваю сдержаться. Фредрик в замешательстве поворачивается в мою сторону.

– Что?

– Почему Кеннеди занимается водой?

– Исайя, – тихо упрекает она.

Я пропускаю ее слова мимо ушей.

– Уилл работает в двух зонах, которые находятся на противоположных концах поля, а Кеннеди наполняет бутылки водой. Почему?

– Исайя, остановись. – Голос Кеннеди звучит умоляюще.

Фредрик скрещивает руки на груди.

– Потому что я так решил. Тебя не устраивает то, какую работу сегодня выполняет твоя жена?

Он произносит слово «жена» самым унизительным образом, как будто она моя собственность, а не человек.

Я делаю шаг к нему.

– Да, меня это не устраивает. Или ты хочешь, чтобы я объяснил всем присутствующим, почему считаю нелепым, что именно она наполняет водой наши бутылки?

– Исайя, прекрати. Пожалуйста!

Нашего главного врача осеняет. Он понимает: я в курсе, что квалификация Кеннеди намного превышает требования к должности, на которую он ее взял.

– Вообще-то я бы тоже хотела знать почему, – присоединяется к разговору Риз Ремингтон. Я даже не заметил, что она здесь. – Если у вас есть четыре участка, которые требуют обслуживания, и четыре медицинских работника, почему они распределены неравномерно?

Наверное, Кеннеди в ярости, потому что я привлекаю к ней внимание будущей владелицы команды, но трудно оставаться профессионалом после того, как в течение нескольких лет к тебе относятся так, как к ней. И очевидно, что этот сезон будет для Кенни хуже, чем предыдущие.

А все потому, что она вышла замуж за меня – игрока. Доктор Фредрик наказывает ее за это. Я в этом уверен.

– Это отличная мысль, миссис…

– Риз, – поправляет она.

– Риз, – повторяет Фредрик, и я не могу объяснить, какое удовлетворение испытываю, зная, что со следующего года его начальником будет женщина. – Итак, Кеннеди, ты будешь работать в буллпене, а Уилл – в раздевалке. Я поручу новому стажеру позаботиться о воде.

– Ну что ж, теперь все в порядке, не так ли? – натянуто улыбается Риз.

– Это была отличная идея, миссис… Риз.

Приятно осознавать, что подхалимство доктора Фредрика распространяется не только на игроков, но и на высшее руководство.

Риз бросает долгий взгляд на меня, затем – на Кеннеди, прежде чем покинуть зону скамейки запасных и уйти, как я предполагаю, в апартаменты владельца команды.

Как только она оказывается вне пределов слышимости, Фредрик сжимает челюсти. Он зол, но не посмеет отчитать игрока, особенно перед игрой. Нет, вместо этого он снова сосредотачивает свое внимание на Кеннеди.

– Позже мы обсудим, что значит оставлять личную жизнь дома.

Черт бы все это побрал! Она не сделала и не сказала ничего плохого. Это я вызвал его на разговор.

После этого все расходятся. Кеннеди остается поблизости, но не смотрит мне в глаза.

– Никогда больше так не делай!

– Кен…

– Достаточно того, что я единственная женщина, которую он когда-либо нанимал, и, по его мнению, я переспала с игроком. Я не какая-то жалкая девчонка, которой нужен муж, чтобы ее защищать. Просто… Исайя, позволь мне делать мою работу.

Кеннеди покидает тренажерный зал, направляясь в буллпен, и я не увижу ее до конца дня.

Я ее понимаю, правда. Но она пахала весь день – фактически всю неделю, и я не смог удержаться. Вмешался, как чертов дикарь. Но еще она назвала меня своим мужем.

– Девятнадцатый, – называет мой номер Монти.

Я предполагаю, что так он велит мне выйти на разминку, поэтому хватаю перчатку и бегу мимо него по ступенькам, ведущим на поле, но Монти ловит меня за руку, останавливая.

– Я собираюсь тебя кое во что посвятить. – Он озирается и понижает голос. – Фредрик – придурок, мы все это знаем, и он зол, что Ремингтон сохранил Кеннеди в штате после того, как вы поженились в Вегасе. Он хотел, чтобы ее уволили.

– Ну, это объясняет, почему он заставлял ее работать сверхурочно на этой неделе.

– Я знаю, тебе может казаться, что это не так, но ваша женитьба лишь усложнила ее жизнь. Кеннеди пытается сделать карьеру, но вместо того, чтобы стать опытным тренером, попала в ситуацию, когда коллеги будут воспринимать ее только как жену игрока. Это несправедливо, но такова реальность. Лучшее, что ты можешь для нее сделать, – это позволить ей заниматься своим делом, пока она здесь, на поле. Ты пытаешься ее спасти, но делаешь только хуже.

Черт возьми! Монти прав. И меня это бесит.

– Она большая девочка и справится с этим. Но если когда-нибудь ты почувствуешь, что пора вмешаться, то придешь ко мне, хорошо? Мне не нужно, чтобы кто-то из команды сцепился с главным врачом.

Я киваю.

– Теперь она злится на меня. Я думал, что помогаю…

Монти слегка улыбается.

– Семейная жизнь – это весело, правда? – Он кладет ладони мне на затылок. – А теперь иди на пробежку. И, может быть, она тебя простит.

– Ей на это плевать.