– Дай-ка угадаю. Тебя хочет нанять Атланта.

Мой сводный брат второй бейсмен в команде Атланты, и, хотя он – один из моих самых близких людей, Исайя и Дин выросли в одном городе и давно соперничают. Мы с Дином стали родственниками в старших классах и не были близки до колледжа, так что я не знала об истории их взаимоотношений, пока мой сводный брат не появился на Дне семьи в Чикаго в прошлом сезоне и они оба не связали воедино все факты.

– Нет, не Атланта. Сан-Франциско.

Исайя замирает, не донеся бокал до губ.

– Калифорния? Но это… на другом конце страны.

– Да. Но климат замечательный, и врач их команды уходит на пенсию после окончания сезона. Его помощник не хочет повышения, поэтому они ищут замену, и наставник, у которого я проходила стажировку, порекомендовал меня на эту должность.

С каждым словом волнение в моем голосе нарастает. Это работа мечты, к которой я готовилась все свои двадцать с лишним лет, и я – одна из трех оставшихся кандидатов на должность. В этом году мне просто необходимо закончить работу с «Воинами» на мажорной ноте, а когда придет время, успешно пройти собеседование, и работа мечты может стать моей.

– Калифорния, – повторяет Исайя, вглядываясь в мое лицо.

Я делаю большой глоток напитка, с энтузиазмом кивая при мысли о том, каким может быть следующий год, и чувствуя насколько хорош этот коктейль. Текила даже не чувствуется.

– Я стала бы первой женщиной – главным врачом в ГЛБ ^[10].

Исайя улыбается:

– Так и должно быть. Это потрясающе, Кенни! Ты заслуживаешь всего самого лучшего.

Я все еще пытаюсь убедить себя в этом.

– Но просто для ясности, – продолжает он: – мы не станем говорить доктору Фредрику о том, что он кусок дерьма и женоненавистник или что его взгляды на женщин в спорте, вероятно, являются причиной, по которой в прошлом году от него ушла жена?

У меня вырывается смешок. Большую часть времени, что я нахожусь рядом с Исайей, мне хочется смеяться, хотя обычно я себе такого не позволяю.

– Мы не скажем об этом, пока я не подпишу новый контракт и не окажусь за три тысячи километров отсюда.

Исайя обреченно вздыхает, откидываясь на спинку стула.

– Калифорния, да? Ты знала, что это мое самое нелюбимое место?

– И когда ты так решил?

– Примерно две минуты назад.

Он в несколько глотков приканчивает свой напиток и возвращает стакан на барную стойку.

– Я провожу тебя до отеля, как только ты будешь готова.

Что?

– И все? Ты покупаешь мне удобную обувь и теплую куртку, чтобы я выпила с тобой всего один напиток, на приготовление которого ушло больше времени, чем у тебя – на то, чтобы его выпить?

– Ты сказала, что мы выпьем только по одному.

– Может быть, я передумала.

Исайя удивленно поднимает брови и выпрямляется, потерпев поражение.

– Кенни, ты хочешь сказать, что не прочь остаться и выпить со мной еще по стаканчику?

Я никогда не была такой импульсивной, как он. Никогда не стирала грань между работой и развлечениями, но с Исайей мне комфортно. Это то чувство комфорта, о котором не рассказываю никому на работе. Может быть, все потому, что Исайя – единственный человек в Чикаго, который знает мой секрет. А теперь он единственный, с кем я могу поделиться своей потрясающей новостью. Может быть, все потому, что финишная черта так близка: мне остался один сезон до работы моей мечты. Так что да: может быть, я хочу немного развлечься. Может быть, я хочу отключить в себе перфекционизм и немного побыть безрассудной после этих адских выходных.

– Да. – Я допиваю остатки своего коктейля. – Я хочу выпить с тобой еще.

3
Исайя

Проклятие! Я понятия не имею, как сюда попал, выпив бог знает сколько с Кеннеди Кей. Покинув «Космо», мы обошли еще три бара. Или уже четыре?

Черт меня побери, я не помню!

Кеннеди выкинула свои туфли в мусорный бак на Вегас-Стрип, но я сразу же вытащил их оттуда. Протрезвев, она разозлится, что выбросила такую дорогую обувь.

Кенни выиграла сто баксов в лотерею «Пенни слотс». Мы оказались в караоке-баре, где не было ни одного человека моложе сорока. Я исполнил песню Мэрайи Кэри «Прикоснись ко мне», и мы ушли, как только пожилые женщины начали воспринимать текст буквально.

Я повел Кеннеди в стриптиз-клуб – она посещала его впервые, и быстро раздала все, что было у меня в кошельке. И вот мы, совершенно пьяные, стоим перед фонтанами у отеля «Белладжио».

Наверное.

Черт, если бы я знал, где мы! Но здесь музыка и огни. Легкий ветерок охлаждает мою пылающую кожу. Серьезно, я весь горю. У меня аллергия на текилу или я просто краснею, как чертов идиот, каждый раз, когда Кеннеди слегка облокачивается на меня или хватает за предплечье, чтобы удержаться на ногах?

Сегодня лучшая ночь в моей жизни.

– Что? – спрашивает Кеннеди, стоящая рядом со мной.

«Неужели я сказал это вслух?»

Черт побери!

– Я сказал, что сегодня – лучшая ночь в моей жизни.

Она закатывает свои красивые глазки, но это выглядит более драматично, чем обычно, потому что Кеннеди так же пьяна, как и я.

– Ты просто так говоришь.

– Вовсе нет. – Опираясь локтями на ограждение перед собой, я смотрю ей прямо в глаза. – Кеннеди, я к тебе неравнодушен.

– Это пройдет.

Ее остекленевшие глаза по-прежнему устремлены на воду перед нами.

– Я серьезно, Кен. Я серьезно влюблен.

– Влюбленность – это просто недостаток информации.

– Да, но я получаю информацию, и от этого ты нравишься мне только больше. Позволь узнать тебя получше! Я пытаюсь сделать это уже три года.

Ее внимание наконец переключается на меня, и она пристально, внимательно изучает мое лицо.

– Почему?

– Потому что ты мне нравишься.

– Тебе все нравятся.

Ох.

Она не ошибается. По крайней мере, делая выводы из того, что обо мне знает. Но Кеннеди не в курсе, что я не взглянул ни на одну другую женщину с того дня, как понял, что она перестала носить обручальное кольцо.

Так что нет, мне нравятся не все. Мне нравится она.

Кеннеди, должно быть, заметила, что задела меня, потому что поворачивается ко мне лицом.

– Хорошо, – слегка невнятно произносит она. – Что ты хочешь знать?

– Почему тебе было так неуютно на девичнике твоей сводной сестры?

Она снова закатывает глаза, и я не могу сдержать улыбку.

– Моя мать замужем за отцом Мэллори и Дина. Мэллори – моя сводная сестра, и ты знаешь Дина. Ты ненавидишь его. Но он – мой друг.

Да, она пьяна.

– Мама настояла, чтобы я была здесь. Понимаешь, из-за того, как это выглядит для семьи.

– Семья? Ты говоришь так, словно состоишь в мафии.

Кенни игнорирует меня.

– И Мэллори быстро выбрала мои последние свободные выходные перед началом бейсбольного сезона, чтобы мне пришлось согласиться.

– Ты на самом деле не хотела здесь быть…

– Она выходит замуж за моего бывшего жениха, и я совершенно уверена, что единственная причина, по которой она пригласила меня сюда в эти выходные, – чтобы еще раз позлорадствовать.

Должно быть, я гораздо более пьян, чем предполагал, потому что понимаю, что ослышался.

– Что ты сказала?

– Она выходит замуж за моего бывшего жениха. – Ее голос лишен интонаций. – Она познакомилась с этим парнем только потому, что я должна была выйти за него замуж и он всегда ходил со мной на общественные мероприятия. Ну, знаешь, тот парень…

Кеннеди опрокидывает в себя двойную порцию текилы, которую мы прихватили с собой из последнего бара.

– И ты… спокойно на это все соглашаешься?

Кеннеди поднимает уже пустой бокал.

– А что, похоже?

– Но… но как же твои родители? Они не могут смотреть на это сквозь пальцы.

– О, им нравится Коннор, – отмахивается она. – Он идеальный кандидат, чтобы возглавить семейный бизнес, и, поскольку я не смогла нажать на курок за все годы нашей помолвки, абослютно все довольны тем, что моя сводная сестра вмешалась и сделала это. Ну, кроме Дина! И же знаешь Дина. Ты ненавидишь его.

Это правда.

– Он единственный, кто высказал вслух, насколько все это ненормально.

Ладно, может быть, теперь я ненавижу Дина чуть меньше, чем тридцать секунд назад, но по-прежнему недолюбливаю его, и мы вынуждены видеться несколько раз в год, когда наша команда играет против Атланты.

Мой мозг затуманен текилой, и я понятия не имею, что сказать в этой дурацкой ситуации, поэтому единственное, что приходит мне в голову, – это:

– Тебе просто нужно выйти замуж раньше нее.

Кенни вздрагивает от смеха:

– Что?

– Выйди замуж раньше нее. Знаешь, постарайся утереть им нос, начав с этого. Держу пари, им такое не понравится. Особенно если учесть, что ты заставила как-его-там ждать несколько лет.

– У меня даже нет парня!

– Я сделал тебе предложение.

– Да, – смеется она. – Только теперь, очевидно, все, что мне нужно, – это муж.

Я не отрываю от нее взгляда.

Она на минуту замолкает, что-то обдумывая, прежде чем ее тон становится серьезным.

– Все еще предлагаешь?

– Ты пьяна.

– И ты тоже.

– А еще сошла с ума.

– Я думаю, ты тоже.

Я точно сошел с ума, потому что, глядя на ее легкую улыбку и ловя взгляд прекрасных карих глаз, в которых сияет озорство, я понимаю, что в этот момент сделаю практически все, о чем Кеннеди меня попросит.

4
Кеннеди

Не знаю, почему он так смотрит на меня.

С другой стороны, он всегда так на меня смотрит. У меня странное ощущение: будто кожа горит, но при этом мне холодно.

Думаю, мне нравится, когда Исайя смотрит на меня.

Эти туфли такие удобные!

– Ты же знаешь, я не могу тебе отказать, – говорит он.

– На это я и рассчитываю.

Слова звучат глупо. Язык будто действует сам по себе.

О чем он вообще говорит?

О, свадьба.

Я должна назначить дату свадьбы – так всегда говорила мама.

Моя мама. Она не очень-то милая.

Коннор тоже постоянно твердил, что мне нужно назначить дату свадьбы.

Но он не нравился мне настолько, чтобы я сделала это.

Но теперь я могу назначить дату.

Сегодня вечером.

Исайя хороший.

И еще он красивый.

Почему я не обращала на него внимания?

Потому что знала: из-за него у меня будут проблемы.

Я никогда не попадала в неприятности.

Я следую правилам.

Я была идеальной дочерью.

И к чему это привело?

Возможно, если бы я попала в беду, мои родители заметили бы меня.

Я хочу попасть в беду.

Хочу ходить на свидания.

Я не могу дождаться, когда начну ходить на свидания.

Впервые в своей жизни я оказалась на свидании, не думая о браке.

Брак…

Исайя качает головой.

Стоп, почему он начал кружиться?

– Утром ты меня возненавидишь.

– Не понимаю, чем это так сильно отличается от того, что я чувствую к тебе сейчас.

Я не испытываю к нему ненависти.

Ни капельки.

Исайя прикусывает нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку.

Наверное.

Честно говоря, в данный момент он – нечеткая фигура, которая помогает мне держаться прямо.

Я беру бокал из его рук и пью.

Это вода.

Наверное.

Вода в фонтанах красивая.

Исайя красивый.

Это просто соглашение.

Коннор, как и я, из богатой семьи.

Это было деловое соглашение.

У нас с Исайей – соглашение о мести.

Практически одно и то же.

Брак всегда был соглашением.

Я чувствую, что что-то говорю.

Я знаю, что Исайя отвечает.

Он ухмыляется, глядя на меня сверху вниз, и маленькая родинка у его правого глаза теряется, когда он улыбается.

Мне хочется ее лизнуть.