Взгляды обоих детей наполнились нетерпеливым ожиданием. Десятки раз он им показывал, но те всё равно приходили в радостное возбуждение, точно такое же, как при появлении маски Морока у Александра. Действие всегда было одинаковым, но Ярина с Мстиславом восторгались, будто видели впервые.

Илья присел на корточки и одарил их заговорщической улыбкой. Он медленно опустил веки, а затем распахнул и намеренно округлил глаза, демонстрируя побелевшие радужки. Ярина привычно завизжала от страха, её брат повторил вопль, заразившись испугом, и в итоге оба рассмеялись. Илья невольно присоединился к ним.

Мстиславу было почти пять, когда Александр и Агата привели Илью в Ашор, а после Анна забеременела во второй раз. Илья был мал, но благодаря записям прадедушки знал, что ребёнок у Мары – это настоящее чудо, а двое… Если Мстислав подарил семье надежду, то Ярина стала благословением. Оба темноволосые и зеленоглазые, совсем как Северин. Со своими светлыми кудрями Илья никак не вписывался в семью Ласнецовых, но Ярина и Мстислав любили его как настоящего брата, а вопросом кровного родства даже не задавались.

– Почему за ними ты приглядываешь, а не Кирилл? – спросил Александр у Марка.

– Они его в очередной раз обдурили и опять играли в саду среди роз. Там ромашка как сорняк развилась, слуги всё выкорчевать не могут, а лекарь предположил, что именно из-за неё у Ярины и Мстислава сыпь.

Девочка с восторгом продемонстрировала Илье несколько красных пятен на ноге, словно боевую награду. Юноша потрепал её по волосам, припоминая, что месяц назад сыпь появлялась то у принца, то у принцессы. Кажется, выяснили: после ромашкового чая. Он точно не помнил, но сам видел, как весь сад начали проверять на наличие полевых цветов. Скоро те зацветут в полную силу, и нужно поскорее от них избавиться.

– Эй, высочества, пора домой, – напомнил Марк во второй раз.

– Я не могу идти, я устала, – заныла Ярина, не отпуская рукава Ильи.

Поняв намёк, Илья взял её на руки и встал. На лице девочки тут же расцвела победная улыбка. Марк фыркнул.

– Вся в мать.

Александр поддержал невольным смешком.

– Я тоже устал, – неожиданно выдал Мстислав.

Скептические взгляды трёх взрослых мальчика не смутили. Он уже давно ездил верхом, стрелял из лука и учился обращаться с мечом, но сестра на него дурно влияла. Вместе они превращались в обычных крикливых, временами избалованных детей.

– Ну а почему меня никто не понесёт?! Я ведь утром и на занятиях был, а Ярина ничего не… а-а-а! – Тирада принца оборвалась воплем, когда Александр без предупреждения схватил его и взвалил на плечо. Мальчишка возмущённо заверещал, оказавшись вниз головой.

– То ты заявляешь, что мужчина и нянчиться с тобой не надо, то устал и до дома дойти не можешь, – отчитал его Александр, продолжая тащить мальчика на себе, намеренно раскачивая из стороны в сторону, отчего Мстислав быстро позеленел и закрыл рот.

– Драматизм – их семейная реликвия от Анны, – намеренно встрял Марк, шагая рядом.

– Вот услышит тебя королева, что делать будешь?

– Заплáчу, конечно, – невозмутимо отреагировал Марк. – От радости. Может, она хоть ненадолго выкинет меня из дворца, а то у тебя отгула не допросишься.

Ярина на руках Ильи продолжала улыбаться и мигом присмирела, прикидываясь хорошей девочкой. Она такой и была в своём очаровательном платьице и с украшенными золотыми заколками густыми волосами. Возможно, её Илья любил чуть больше, потому что нянчился с Яриной с самого рождения, а всем его сказкам она внимала с разинутым ртом, будучи самой преданной слушательницей. Пару раз на ходу он намеренно подкинул Ярину, заставляя её вскрикивать и смеяться. Александр с Марком обернулись и оба улыбнулись, а Илья ощутил знакомое умиротворение тёплого счастливого дня. Он знал, что слуги уже наверняка готовят вкусный ужин. За столом к ним присоединятся дядя Северин и тётя Анна. Не хватает только Агаты, но совсем скоро она точно вернётся и его жизнь станет такой же полной, как и прежде. Илья не хотел думать, чем займётся после своего восемнадцатилетия, но, переступая порог дворца, понял, что ему и не о чем размышлять. Он останется здесь со своей новой семьёй.

Глава 2. Илья

Илья недовольно поморщился. Назойливый свет становился ярче и вытягивал его из сна. Сияние тянуло его из забытья и глубокого покоя наружу, куда-то в холодную реальность. Илья был готов поклясться, что его тело зябнет – с каждым мгновением температура вокруг падала. Ногами он чувствовал неприятную влагу, стоя…

Стоя?

Илья распахнул глаза и часто заморгал от обилия режущего света. Он не грел и не окутывал, а рассекал деревья, кусты и всю землю под ногами. Сотни или тысячи нитей хаотично сплетались вместе и нестерпимо сияли, стирая края знакомых объектов. Глаза наполнились слезами, Илья застонал, хватаясь за лицо. Колени встретились с влажной травой, и волна растерянности окутала юношу. Он стиснул зубы от рези в глазах, упрямо моргал, силясь разобрать, где вообще находится, но всё расплывалось из-за обильного потока слёз. Илья помнил, как заснул в своей кровати. Он сумел разобрать по-прежнему тёмное ночное небо, но свет, пронизывающий окружающий его мир, делал Илью по-настоящему слепым. Юношу накрыла паника от непонимания, как и где он оказался, он прислушался к звукам, но кровь грохотала в ушах, в груди болело от сбитого сердцебиения. Он дважды попытался встать, но в голове происходила такая каша, что как подкошенный он опять рухнул. Свет не только горел, но и гудел, сводя с ума своей монотонностью. Не выдерживая неясного давления, Илья сжался, закрывая глаза и голову руками.

– Это всё сон. Я дома. Где-то рядом Александр. Он где-то рядом… где-то… Александр, – едва шевеля губами, повторял Илья, словно имя наставника, как путы, могло привязать его к твёрдой земле и вернуть ясность мыслям.

Монотонный гул нарастал, головная боль усиливалась вместе с ним, кружа мир до тошноты. Рассудком Илья понимал, что остаётся на месте, но земля под ним вертелась, будто могла сбросить с себя юношу, а желудок скрутило совсем так же, как при игре в скакухи ^[1] со старшими братьями в детстве. До слепоты забава ему нравилась, а после подбрасывание в воздух приносило лишь страх да неизвестность: неожиданно его отрывало от земли, и ощущение краткосрочного падения пугающе растягивалось, заставляя чувствовать себя беззащитным.

Глаза и лицо щипало от слёз, кажется, Илья в голос застонал то ли от боли, то ли от сковавшего тело испуга. Собственный плач он оборвал гневным воплем, несколько раз ударившись лбом о влажную землю. Гул, свет, потеря ориентации сводили с ума, земля не прекращала раскачиваться, усиливая тошноту. Привкус желчи уже горчил язык.

– Соберись! – раздражённо приказал себе Илья. – Такое уже было. Сосредоточься!

Пальцы сдавили голову, как если бы боль извне могла пересилить внутреннее давление. Превозмогая муку, Илья распахнул глаза и уставился в землю, но видел не её саму, а тысячи золотых нитей, сплетённых вместе. Глаза жгло, но Илья, упрямо стиснув зубы, глядел вперёд. Не сразу, но свет начал блёкнуть, прекращая сводящий с ума гул. Нити наконец приняли знакомые формы и медленно растворились, исчезая. Мир резко обрёл твёрдые привычные черты, окрасившись в бледные серые и синие ночные цвета. Взмокшего лица коснулся прохладный ветер. Илья шумно вдохнул и рухнул на бок, сдерживая нервные конвульсии во всём теле. Ещё немного и его стошнит.

Чужой всхлип привлёк внимание. Игнорируя раздражающее ощущение качки, Илья всем телом напрягся, готовясь отражать атаку, и вскинул взгляд. В нескольких шагах от него стояла Ярина и, закусив трясущуюся губу, тихо плакала. Илья заморгал, не веря в увиденное. Торопливо огляделся: они в дворцовом саду, на краю знакомого лабиринта. Бледное зарево едва тронуло небо на востоке. Трава под ногами была мокрой из-за вечернего дождя.

– Т-ты… к-кричал, – заикаясь выдавила Ярина. – За-ачем ты п-пришёл в с-с-сад?

Илья не смог ответить, горло сдавило в спазме. Ему чудился привкус крови на языке, в голове гудело эхо, а окружающий лабиринт казался ненастоящим. На нём были штаны для сна и тонкая рубаха, местами ткань промокла и испачкалась, будто Илья не раз повалялся на траве. Обуви он и вовсе не нашёл. Илья снова осмотрелся, ища подсказки о кошмаре.

– И-и-иль-я, – практически провыла Ярина, её глаза и щёки блестели от слёз.

Юноша вскочил на ноги, испуганный её присутствием, попытался подойти ближе, но ноги не слушались, его повело в сторону и он рухнул на землю. Ярина зарыдала. Илья на карачках подполз к ней и сгрёб в охапку, принялся покачивать её и гладить по голове, нашёптывая привычные, успокаивающие слова. Ярина тоже была босая в ночной сорочке, поэтому Илья оторвал её от холодной земли и усадил к себе на колени, боясь, что девочка простудится.

– Всё хорошо, не плачь, – попросил он, возвращая лицу безмятежное выражение. – Я в порядке. Что случилось, как ты здесь очутилась?

Он раскачивал Ярину, зная, что это всегда нагоняло на неё сонливость. Плач стих, когда Илья вытер её слёзы тыльной стороной ладони. Он удерживал на губах дрожащую улыбку, но бегло осмотрел, не поранилась ли девочка. Ярина казалась в порядке, помимо испуганного взгляда, грязных ног и заплаканных глаз.

– Ты кричал, – обвинительно бросила она, вцепившись в плечи Ильи. – Был у себя. Я пошла посмотреть, а ты вышел. Сюда пришёл, а потом закричал.

– Прости, мне просто приснился плохой сон, – выдумал Илья.

– Сон? О чём? – встрепенулась Ярина, наконец успокаиваясь.

– Глупый какой-то. За мной гналась курица.

– Курица? Их нет у нас дома.

Илья вовремя попридержал замечание, что нет живых, но вспомнил, что Ярина на кухню, к счастью, редко заглядывала.

– Вот и я так решил, – заговорщически поделился Илья и, покачиваясь, встал на ноги, продолжая держать Ярину. – Наверное, поэтому прямо во сне я повёл её в сад. Не место курицам во дворце.

Ярина тихо хихикнула, Илья окинул взглядом лабиринт. Дворцовые сады – безопасное место и должны хорошо охраняться, но почему-то никто их не заметил. Может, он кричал не так громко, как показалось Ярине? В любом случае нужно вернуть её в тёплую кровать. Её кожа уже покрылась мурашками. Илья продолжил отвлекать девочку рассказами о разъярённой курице, надеясь, что она не заметит, как его самого пошатывает, а мышцы вибрируют от перенапряжения.

Благо, Ярина смышлёная и умела быть тихой. Похоже, настолько тихой, что умудрилась вслед за Ильёй незаметно выбраться из дворца. Обратно Илья прошмыгнул к спальням без приключений, избегая проходящих патрулей. Ярина подыгрывала, закрыв себе рот рукой, чтобы случайно не рассмеяться.

Их спальни были рядом, но Илья уже решил за завтраком попросить Анну вернуть Ярине ночную няню. Месяц назад ей исполнилось семь, и прикинули, что принцесса достаточно взрослая, чтобы оставаться на ночь одной, но, оказывается, она способна выбраться незамеченной. Кто знает, что могло с ней произойти в темноте на улице. Хотя то, что она проснулась, его вина. Может, переселиться в спальню подальше?

Мысли Ильи путались, пока он влажной тряпкой протирал Ярине испачканные ступни, продолжая описывать лживую историю про курицу во дворце. Он сам не слушал, какую чушь нёс, но принцесса смеялась, не замечая глупостей в рассказе, и ему этого было достаточно.

– Давай, забирайся в кровать. Впредь никаких ночных прогулок, – велел Илья, подойдя к туалетному столику, чтобы затушить им же зажжённые ранее свечи.

Ярина что-то ответила, но Илья не разобрал, уставившись на своё бледное отражение. Волосы всклокочены, капилляры в глазах местами полопались, окрашивая белок в красный; но не из-за этого он подался вперёд, едва ли не носом утыкаясь в зеркальную поверхность. На левой радужке появилось обширное бельмо. По спине прокатилась волна озноба. Он заморгал, но пятно никуда не делось, хотя изменений в зрении он не ощущал.