– Сначала надо решить, как быть с контрактом. В конце концов, мы сделали первое возвращение. Следующий мини альбом планировался на осень. До этого времени что-нибудь придумаем.

Застегнув чемодан и поставив его у двери, Тхэ Мин подошёл к Читту, который уже стоял, и обнял его.

– Я рад, что ты жив, друг. Желаю тебе счастья. Меня не забывай.

В ответ Читт похлопал Тхэ Мина по спине. Вот, кто оказался настоящим другом.

Читт проводил Тхэ Мина в аэропорт, после чего поехал домой, но Элоры там не застал. Тогда он взял Лукаса и отправился в сад, разглядывать цветочки и бабочек. Он полюбил этого малыша, невзирая ни на что. Читт не мог и предположить, что ребёнок может быть не его. Больно будет даже не от того, что любовь всей его жизни изменила ему. Когда он узнает, что отец Лукаса Вон, острое лезвие распотрошит его сердце.

Лукасу было интересно всё, что показывал ему Читтапон. Они долго бродили по тропинкам большого сада. В душе Читта растекалось приятное тепло. Спустя некоторое время малыш положил свою головку ему на плечо и уснул. Читт присел на скамейку-качель под лиственницей в тени, удобно расположил ребёнка у себя на руках и долго разглядывал личико Лукаса, пытаясь найти схожесть с собой.

От Элоры Лукасу достались губки и круглое личико. А от него? Раньше Читт думал, что нос его и скулы, но теперь он не видел сходства. Нола, мать Элоры, говорила, что виднее станет, когда Лукас подрастёт.

Но что-то было не так, какая-то мелочь, фиксируемая только подсознанием.

***

Таксист повернул ко мне голову и затребовал свои честно заработанные пятьдесят баксов. Я протянула сто и, оставив ему сдачу, вылезла в прохладу зимнего дня. Ноги болели так, что ступать не могла. Дохромав до крыльца, сняла обувь и вошла в дом. Меня встретила Ив.

– А где Лукас? – сразу же спросила я, зная, что даже спящего няня никогда его не оставит.

– Он в саду с вашим мужем гуляет. Он его очень любит, – улыбчиво говорила Ив, восхищаясь заботой Читта. – Я уже выглядывала посмотреть, чем они занимаются. Лукас спит у него на руках, представляете? Такая милота!

Покивав няне, я позвала Клэрис и попросила принести мне мягкие тапочки, а сама присела на диван размять ноги. Злость утихла, но возмущаться про себя я не перестала. Неужели Корбин, требуя, чтобы я поговорила с Заком, не знал, чем тот занимается? Странно и то, что брат, который всегда заботился о моём благополучии, вдруг стал строить козни. Да, я считала, что он специально всё это подстроил. Знать бы, чего добивается.

Вернулась Клэрис с тапочками. Надев их, я почувствовала облегчение.

Отдохнув пять минут, я отправилась в сад разыскивать мужа с сыном.

Воздух был чистый и свежий, небо ясное. Дело шло к весне, солнце приятно припекало. Как раз благоприятное время для прогулки, и хотя я дико устала и перенервничала, было любопытно посмотреть на них.

Читт не видел меня. Он запрокинул голову, закрыл глаза и похлопывал Лукаса по спинке, при этом одной ногой раскачивая скамейку. В домашних клетчатых брюках и тёплом худи Читт выглядел забавно. Как любят говорить корейцы – «gwiyeowo», милашка. И Лукас у него на руках, посасывая кулачок, признал родную душу. Мне не хотелось им мешать, поэтому решила уйти. Но наступила на сухой листик. Слабый треск побудил Читта поднять голову.

Увидев меня, он улыбнулся и похлопал на место рядом с собой, приглашая присесть рядом.

– Ты вернулась.

– А ты проводил Тхэ Мина?

– Да. Сейчас он, наверное, уже в небе. – Читт поцеловал меня в нос, когда я примостилась рядом, и приобнял свободной рукой. Лукас продолжал спать, и я могла видеть умиротворённость на его пухленьком личике.

– Как думаешь, Тхэ Мин встретится с Воном или Марком?

– С Марком он точно никаких дел иметь не захочет. А с Воном даже если встретится, то разговор мягким не будет. Тхэ Мин не станет быть ему морду, как это мог бы сделать я, но выплеснет на него своё негодование.

– Читт… – я отстранилась от него, разволновавшись. Вопрос, который собиралась задать, был опасный. Если чиркну спичкой, вся наша идиллия может взорваться. Но спросить я должна была. – Читт, – повторила его имя, собираясь с мыслями, – Вон был рядом со мной, пока я находилась в коме. И после он утешал меня, потому что… я очень страдала. Мне интересно, какую цель он преследовал. Он ведь знал, что ты жив, но упорно продолжал издеваться над моими чувствами. Я пыталась анализировать, но…

– Он влюбился в тебя, чего тут непонятного? – с нотками ревности бросил Читт, и губы его слегка сжались.

– Тогда… если его целью была я, почему он уехал?

– Это не я должен знать, Элора. Что между вами произошло? Вспомни. Может, ссора или… ты отказала ему…

Не отказала. Вспоминать тошно.

На миг показалось, что не смогу продолжать жить с Читтапоном, держа тяжелую ношу в душе. Вина поедает меня изнутри. И ребёнок не его. И факт измены… Изменила ли я Читту? Мысленно – нет. Физически – да.

Встав, я стала топтаться на месте. Читт заподозрил, что я хочу ему в чём-то признаться. Я поняла это по его напряжённому лицу. Избавиться от груза непременно будет правильным решением и освободиться, жить рядом с любимым человеком и без стыда смотреть ему в глаза. Но Читт может иначе отреагировать. Я не исключала отторжения. Зачем ему ребёнок друга-предателя? И жена, которая изменила, скорбя?

– Элора, что с тобой?

– Э…

– Мы заговорили про Вона, и ты изменилась в лице. – Лукас зашевелился и Читт сильнее раскачал скамейку. – Что-то произошло, да? Между вами что-то было?

Читт говорил спокойно, но в каждом слове чувствовалось напряжение и дрожь. Я молчала. Внезапно стало зябко, и Ив шла к нам, потому что услышала плач Лукаса. Он резко и очень громко расплакался. Пришлось мне взять его на руки, но успокоить не получалось. При этом Читт внимательно наблюдал за моими неуклюжими движениями. Не могла я обращаться с этим ребёнком, потому что любила его на расстоянии, и это бросалось в глаза.

Ив унесла Лукаса. Читт, взяв меня за руку, повёл в спальню. В тихой и уютной обстановке, прижавшись друг к другу, сидя поверх покрывала, мы спокойно беседовали о случившемся. Я подробнее рассказала, как очнулась после комы и какая истерика у меня была.

– Я так хочу, чтобы ты понял меня, Читт. То было ужасное время. Даже не думала, что могу так сильно любить. – При этом я стиснула его худи в кулачок и крепче прижалась к груди. Читт обнимал меня, целовал в макушку и просто слушал.

– Ты поняла это только после аварии?

– Нет, дурачок. Просто я не признавалась тебе раньше… боялась. Я поняла, что люблю тебя после случая с Ким. Когда подумала, что другая женщина прикасалась к тебе, что… – и тут я запнулась, проклиная себя за то, что позволила Вону к себе притронуться, тогда как Читтапон оставался мне верен. Он уже поведал мне о том, как Ким пыталась соблазнить его, чем сделал ещё хуже. – А потом ты сказал, что женился из любопытства, бросив для себя жребий – полюбит или не полюбит. Я подумала, что если признаюсь, ты, одержав победу, потеряешь ко мне интерес. Именно поэтому в день перед аварией я была заведённая.

– Прости, – шепнул Читт, целуя меня в ушко, потом в щёчку. Я повернула голову и поймала его губы. Тело тут же обдало жаром. Обхватив его шею руками, я скатилась на спину, и Читт навис надо мной, лаская руками мой живот под свитером.

Я снова промолчала.

Не сказала правду.

Долго это будет продолжаться? Смогу ли я нести вину в душе. Читт целует меня, снимает с меня одежду, наслаждается моим телом, не подозревая о том, что предатель смог попользоваться его женой бесстыдным образом. Внезапно из моих глаз хлынули слёзы. Только сейчас я осознала, что Вон, зная, что Читт жив, в самом деле воспользовался мной, а потом, насмехаясь, скрылся. Он посмеялся над моим горем, посмеялся над слабой женщиной. Нельзя было быть такой дурой!

Читт понял, что его жена плачет, когда я не смогла больше сдерживать спазмы, и грудь содрогнулась. Послышался тихий всхлип. Читт обнял меня, ни о чём не спрашивая. Он, вероятно, полагал, что ко мне вернулась боль и муки пережитого. Поэтому утешал тихо: «Ш-ш-ш». А я ревела, приговаривая: «Ты никогда меня не простишь».

– За что я должен тебя прощать, Элора?

Истерику я уже не в силах была остановить. Слёзы заливали подушку и плечо Читтапона. Оно рвалось наружу. Я не могла сопротивляться желанию очиститься.

– Не простишь, Читт… – плакала я, беспомощно уткнувшись в его грудь.

– Элора? – Он всерьёз испугался. – Что я должен простить? Объясни мне.

– Измену, – выронила я и застыла, не дыша и даже не всхлипывая.

Через секунду Читт отодвинул меня от себя и сел.

– Ты спала с Заком?

Энергично помотала головой «нет».

– Тогда…

Эта минута оказалась самой ужасной, но я не могла сдаться, не могла оставить всё так. Произнеся слово «измена», я уже подписала себе приговор. Нужно постараться по максимуму оправдать себя. Хотя бы сделать попытку…

– Я провела ночь с Воном. Это было один раз. Наутро он исчез.

Читт сидел на месте, словно замороженный, глядя куда-то в пустоту перед собой. Я могла представить, что он чувствует. Его сердце ранено. Теперь предстояло нанести смертельный удар.

– Лукас… Он… его сын.

***

Блаженно выдохнув, Фаррен растянулась на шелковых простынях и закрыла глаза. Когда открыла, Ричард протягивал ей шампанское.

– М-м-м, – сладко пропела она, садясь повыше, – что празднуем?

– Нашу будущую победу, – сказал Ричард, пристраиваясь рядом, только вместо бокала в его руке была бутылка и пил он прямо из горла. – Мне нужна Элора. Тебе нужен её азиат. Думаю, мы сможем провернуть это дельце, и никто даже мысли не допустит, что всё подстроено.

– Их уже пытались разлучить. Смотри, что вышло.

Фаррен отставила бокал в сторону.

– В этот раз от нас мало что потребуется. Эти голубки сами всё сделают. Ты, главное, сделай, как я говорю, и увидишь результат.

– Объясни мне одну вещь, – Фаррен убрала руку Ричи со своего бедра. На сегодня секса было предостаточно. Ей ещё Дэниела ублажать всю ночь.

– Какую?

– Почему ты решил, что Читтапон помешает Элоре строить карьеру? Он сам «звезда», наоборот, он должен поддержать её.

– О чём ты! Он будет диктовать ей условия, контролировать и её и меня заодно. Захочет, увезёт в свою Корею и сорвёт какие-нибудь съёмки. К тому же до аварии я говорил с Элорой. Так вот, она одержима им, а это помешает карьере. Фаррен, Элора заработает для меня много денежек, но её азиат будет мешаться под ногами. Он станет камнем преткновения. Я не могу так рисковать. Элора не простая. Пока он рядом, она не даст согласия. Но если её разозлить…

– Она подпишет любой контракт, – закончила за Ричарда Фаррен и широко улыбнулась. – Твой план не выглядит сложным. Единственное… – она прицыкнула языком, – мне будет сложно вернуть её доверие.

– А ты постарайся, – мурлыкал Ричард, наклоняясь, чтобы поцеловать её шею.

Захихикав, Фаррен выгнулась ему навстречу. Ещё один раз, и она будет как разбитое корыто.

– Ричи, Ричи, всё хватит. Я не железная.

Он не стал настаивать. Не очень-то и хотелось. Фаррен девушка красивая, но не настолько, чтобы желать её без передышки. Допив шампанское, он исчез в душе, а Фаррен набрала Дэниела, чтобы отменить свидание, наврав с три короба про несуществующий недуг.

***

Противоречивые чувства смешались в один горький коктейль, мешающий говорить и оправдываться. Я стояла перед Читтом на коленях, умоляя простить. Он до сих пор не произнёс ни слова. Стоял в стороне, прикрыв лицо согнутой в локте рукой, словно закрывался от удара, и молчал.

– Скажи хоть что-нибудь, – рыдая, умоляла я.

Читт собрался с духом.

– Мне больно.