– Чтобы думать о нас, нужно быть рядом, Оля. Быть рядом и говорить. Как взрослые люди. – в его голосе отчетливо звучало раздражение. – А ты бежишь от того, что мы могли бы решить.

– Ты разведешься? – вопрос сорвался с языка так быстро, что я не успела его придержать. Стас не любит такой прямолинейности.

– Я не буду ничего обсуждать на расстоянии, – недовольство нарастало, и я уже чувствовала, как внутри меня растекается неприятно липкое чувство вины. – Выйди на связь, когда вернешься.

– Хорошо, – растерянно пробубнила я.

– И еще, Оля, – на прощание позвал Стас. – На твоем месте я бы не затягивал с возвращением.

Звонок завершился на этой тяжелой угрожающей ноте, а я так и осталась стоять с телефоном, прижатым к уху. Как так вышло, что я начала разговор, чувствуя в себе силу и решимость расставить все по своим местам, а закончила… Как размазня.

Если бы Вика слышала этот разговор, она назвала бы Стаса мерзким манипулятором, а потом перезвонила бы ему и забила бы стрелку где-нибудь на отшибе. Я серьезно, у нее есть кастет. Говорит, что это реквизит для съемок, но я слишком хорошо знаю Вику, чтобы сомневаться в ее готовности расширить функционал этого предмета.

О боже, Вика! Я же ей так и не позвонила!

Гудок. Гудок. Еще и еще. У меня вспотела ладонь от мыслей о том, что подруга уже, должно быть, перебирается через овраг с альпинистским снаряжением, чтобы проверить, в порядке ли я.

– Да, Лель, привет, – неизменно бодрая Вика показалась мне неожиданно растерянной. – Как добралась? Вещи распаковала? Как там дом?

Я раскрыла рот, чтобы выразить свое удивление тому, как она не заметила, что я уже пару дней как должна быть в ее доме, а на связь должна была выйти еще раньше, только не успела я подобрать слова, как осеклась, услышав в трубке мужской голос.

Что именно он сказал – я не поняла, но реакция Вики не заставила себя ждать.

– Останешься на кофе? – спросила она с такой надеждой в голосе, какой я еще никогда не слышала в голосе подруги. Особенно в обращении с мужчинами.

Ее таинственный собеседник что-то ответил, и следом послышался звук закрывающейся двери.

– Вика? – осторожно позвала я, стараясь через телефон прощупать состояние подружки.

– Ох, Леля…

– Что это значит? – встревожилась я. – Мне кажется, или ты предложила кому-то остаться на кофе? Ведь ты обычно никогда не приводишь никого к себе домой. А тут кофе. Твой любимый. А этот парень еще и русский, похоже, – от волнения я начала тараторить, и Вика на том конце усмехнулась в трубку.

– Лель, угомонись, пока не надумала себе лишнего! – следом послышался фирменный смешок. Вика пытается снизить градус и отвлечь мое внимание, а, значит дело куда интереснее, чем подруга хочет признать. Возможно, она пытается обмануть не только меня, но и себя.

Если сначала мне было только тревожно, то теперь еще и обидно. Лучшая подруга от меня что-то скрывает. Мужчину, если быть точнее. Что-то тут нечисто.

– Мы еще вернемся к этому разговору, когда я вернусь. – серьезно предупредила я. – С меня эклеры, с тебя – информация.

– Тут правда не о чем говорить, – отмахнулась подруга. – Твои шикарные эклеры этого не стоят. К тому же, через месяц я о нем и не вспомню.

О нем. Все-таки этот мужчина имеет значение, и вряд ли Вика не сможет вспомнить его через месяц. Месяц… который резко сократился до недели.

– Вик, тут такое дело, – начала я издалека. – Я приеду раньше. Все пошло немного не по плану.

– Выкладывай, – голос подруги наконец зазвучал так же бодро, как и всегда.

Я молчала, размышляя, как подать ей правду. Обернувшись, кинула короткий взгляд на Ивана. Тот виднелся лишь наполовину. Он присел, рассматривая что-то под столом, а моему взгляду была предоставлена лишь его филейная часть, прикрытая светлыми джинсами. Выглядело это весьма недурственно. Настолько, что я, кажется, ощутила голод.

– Леля, ты тут? – позвала Вика, и я вздрогнула, пугаясь собственных мыслей. Нужно срочно поесть. Еще мне не хватало засматриваться на мужское тело. Тем более с такого ракурса.

– Прости, связь плохая, – буркнула я, отворачиваясь от аппетитного зада Викиного брата. – Я вернусь в город через неделю.

– Почему так рано? Дом тебе не понравился? Там, наверное, все дряхлое.

– Ну, я бы так не сказала, – протянула я, безуспешно борясь с образом светловолосого медведя, машущего топором по поленьям.

– Тогда в чем дело? – не поняла подруга.

– Твой брат уже живет здесь, – выпалила я.

– Какой брат?

– У тебя что, много братьев? – я перешла в режим ворчливой Оли из-за странного чувства неловкости, заполнившего все мое тело.

Все началось с того самого момента, когда Иван усадил меня – полуголую – на свой торс. Вокруг горели свечи. Внутри все тряслось от страха, вызванного ночной грозой и внезапным гостем с ружьем. Адреналин превышал все допустимые показатели (не нужно забывать, что для тихой городской девушки, которая даже на велосипеде не катается, показатели должны быть еще ниже).

И вот сейчас, сообщая подруге о том, что ее брат в нескольких метрах от меня достает из заднего кармана джинсов небольшой гаечный ключик (боже, зачем я опять на него посмотрела?!), я не просто испытываю неловкость – я сгораю от стыда.

– Ваня? – подруга удивилась так, будто ее брата в детстве украли цыгане, и она никак не ожидала услышать новость о его чудесном возвращении.

– Он самый, – прошептала я, стараясь чуть меньше привлекать к себе Ванино внимание. Я и так то краснела, то бледнела. Не хочу, чтобы он слышал, что мы с Викой говорим о нем.

– Неожиданно, – медленно протянула Викуля. – С Инной?

– С Инной? – эхом отозвалась я.

– Его жена, – подружка произнесла эти слова так осторожно, словно мы играли в морской бой, и она почему-то боялась подбить мой корабль.

– Жена? – я снова повторила за Викой, хоть и понимала, что выгляжу глупо.

Так, будто я расстроена. Будто эта новость имеет для меня какой-то смысл. Подумаешь, очередной женатый мужчина с подпорченной репутацией. И все-таки я расстроена! Слухи, которые ходят о Ване и девушках с безрассудной интимной политикой, никак не красят женатого человека. Более того, в поселке теперь есть новая категория сплетен – рыжая толстушка, прибывшая к диковатому Медведеву для утоления его аппетита.

– Нет, жены здесь нет, – добавила я, пропуская мимо ушей историю Вики о том, что Ваня не позвал ее фотографировать его свадьбу, и фотки, конечно, вышли уродскими.

– Тогда у меня еще вопрос, – Вика на том конце связи казалась озадаченной. – Как Ваня отреагировал на тебя?

Я скривила лицо и показала язык и тут же, поняв, что подруга не сможет по моей гримасе оценить, насколько абсурдная у нас сложилась ситуация, выразилась вербально:

– Думаю, я ему не понравилась, – сдержанно произнесла я и, подумав, поправила саму себя: Вообще-то, он даже был зол. Жутко зол. Но потом протрезвел и стало полегче.

– Протрезвел?! Это точно Ваня? Он же спортсмен до мозга костей, никакого алкоголя. – сомнение в голосе Вики не могло не смутить. Что, если в доме был не ее брат, а какой-то чужак, забравшийся в пустующий дом. – Знаешь, я приеду завтра. Нет, завтра съемка. Послезавтра! Черт, там на крещении фотографирую…

– Вика! – воскликнула я. – Не говори «черт» и «крещение» в одном предложении. – Вика прыснула от смеха, наслаждаясь моим возмущением. – Не приезжай. Все нормально. Мы с твоим братом смогли найти более-менее общий язык.

– Даже думать не хочу о вашем общем языке! – взбрыкнула подруга. – Лель, давай ты сама уедешь?

Вика не хотела, чтобы я оставалась в обществе Ивана. И это не могло не настораживать. А я сама уже не могла понять, что чувствую в его обществе, ведь помимо странных ощущений, пробуждающихся в моем теле рядом с этим дикарем, было еще кое-что.

Удивительное влияние леса. Казалось, будто все вокруг оказывало на меня невероятный эффект, действие которого выманивало из глухого панциря мою забитую в дальний угол сущность. Ту, что пугала меня своим огнем. Своей силой. Своей неповторимостью. Эта сущность помешала бы мне стать рядовой единицей социума, и потому я спрятала ее еще до того, как та обретет мощь. И теперь здесь – посреди леса – я слышала ее голос внутри себя. И мне это нравилось.

– Я не хочу уезжать, Вик, – как можно более спокойно произнесла я, стараясь не попасться на крючок и не разболтать подруге о тех бандитах, что помешали мне сесть в автобус до Москвы. Ваня просил молчать. И почему я его слушаюсь? Наверное, потому что я сама не готова рассказать об этом Вике. – Не переживай, твой брат сам отвезет меня через неделю. У него какие-то дела в городе.

Вика промолчала, однако я отчетливо слышала, как она несколько раз многозначительно цокнула языком.

– Будь осторожна, ладно? – попросила она. – У меня нехорошее предчувствие.

У меня тоже, Вика, у меня то же. Но вместе с тем я знаю, что грядущее неизбежно, и оно должно случиться, чтобы привести нас к лучшему исходу. Странное, сумбурное чувство внутри, что я, несмотря ни на что, должна остаться. Должна позволить этому лесу войти в мою жизнь и изменить меня.

– Все будет хорошо, – с улыбкой отозвалась я. – Я солнце, и все крутится вокруг меня.

Услышав свою фразу, подруга оттаяла.

– Ты солнце, Леля. И никто не должен подвергать это сомнению.

Распрощавшись с подругой, я направилась к Ивану, который занес стол в дом и стоял с ним посреди комнаты, раздумывая, где тот будет лучше смотреться.

– Красивый стол, – я решила начать с отвлеченной темы.

Иван перевел на меня холодный голубой взгляд.

– Решил достать его на случай, если твой Стас приедет к нам на ужин, – максимально равнодушно произнес он, с неприятным скрипом задвинув стол в темный угол. Подальше от большого круглого стола, за которым с легкостью поместилась бы большая семья.

А вообще, слова Вани – полная брехня! Он достал стол еще до того, как увидел звонок от Стаса. И его резкость мне непонятна. Разве что… Ревнует?

С чего бы? Меня никто никогда не ревновал. Нет, здесь другое. Ваня ревнует своей уединенный дом к чужакам, что могут прийти вслед за мной. Смириться со мной еще как-то можно, ведь я лучшая подруга его сестры, и именно она дала мне ключи и свое полное согласие на мое вторжение. А вот принять в этой крепости одиночества и дикости еще и незнакомого Стаса – это действительно было отличным поводом для хмурой мины, застывшей на мужественном лице Вани.

– А где будет ужинать Инна, когда приедет?

Ого! Ирония слетела с моих губ так легко и быстро, будто я упражнялась в этом бесконтактном виде единоборств как минимум три раза в неделю, когда я на самом деле все больше слыла божьим одуванчиком, неспособным на резкие и едкие замечания.

Глаза Ивана округлились, и рот слегка приоткрылся на удивленном вдохе. Ничего себе, Леля! А ты сбила спесь с этого строптивого медведя!

Глава 11

– Инна не приедет, – холодно отрезал Иван.

Он оставил в покое стол, что притащил из сарая, и, больше не обращая внимания на меня, скрылся за приоткрытой дверцей холодильника. На кухонном шкафчике друг за другом появились продукты: сыр, помидоры, мясо, лепешки. В животе протяжно взвыло мелкое голодное чудовище. К счастью, Ваня сделал вид, что ничего не заметил. Он был увлечен готовкой.

– Почему не приедет? – порыв любопытства прорвал мои попытки оставаться вежливой. – Лесная жизнь не по нраву твоей жене?

Само слово «жена», едва сорвавшись с языка, вызвало во рту неприятный привкус горечи. Дело, конечно, было не в жене Вани. В конце концов, он взрослый мужчина весьма привлекательной наружности (и совершенно дикого нрава!), так что отсутствие семьи было бы даже тревожным звоночком.