Но я действовала. Подталкиваемая живыми не заглушенными чувствами: страхом, любопытством, воодушевлением, стремлением выжить. В критической ситуации мне пришлось вести себя по-взрослому. Без Вики, которая со школьной скамьи ходила рядом со мной, словно Цербер, и оберегала от любых нападок. Меня даже никто не обзывал – все боялись чокнутую Медведеву, которая в любой момент могла оказаться в эпицентре драки с диким ревом на устах. Если Иван был медведеподобным внешне, то и Вика далеко не ушла – она отхватила себе медвежий характер.

Но в такой пристальной заботе с ее стороны для меня, как оказалось, был существенный минус – я выросла размазней, которая привыкла, что у нее всегда есть защита. Физический и эмоциональный щит. Крутая девчонка, рядом с которой я могу расслабиться. И я заперла любые попытки своей внутренней дикости пробудиться на тяжелый замок. Я не могла быть крутой девчонкой, эта роль уже была отведена Вике. А я лишь восхищалась и использовала ее характер в своих целях, еще и сетуя на то, что у мне такого характера, увы, не досталось.

Только вчера, когда я под действием инстинкта сохранения ударила Ивана лопатой по голове, внутри абсолютно точно кричала какая-то невероятная амазонка. Это был короткий взрыв, но до того оглушительный, что я, кажется, уже не смогу перестать ощущать ее в себе. Я даже не знала, что могу быть такой. И это пугает и радует одновременно.

На крыльце послышались тяжелые шаги, и я, вздрогнув, вскочила с дивана. Метнулась к печке, надеясь облокотиться на нее как можно более непринужденно, но почти сразу поняла, что выгляжу абсурдно. До лестницы было слишком далеко, так что делать вид, что я только что спустилась, было не менее глупо. Я за пару шагов пересекла комнату и плюхнулась на стул. Тот самый, на котором всю ночь висел мой пресловутый кружевной комплект.

Странно, что я вообще решила взять его с собой в лес. Глубоко внутри я все еще верила, что Стас приедет за мной, и мы займемся любовью прямо у этой дивной печки. Правда теперь, когда я знаю, что в доме есть еще и здоровенный медведь, моя фантазия выглядит отвратительно странно. И с каких пор печка вообще заняла свое место посреди моих фантазий?

– Ты не могла бы одеться? – вроде бы вежливо, но все равно с раздражением попросил Иван, появившись на пороге дома. Понимаю, кому захочется смотреть на полные женские ноги. Я машинально поправила рубашку, прикрывая колени.

– А ты? – я кивнула на влажные кубики пресса, задержавшись на них взглядом чуть дольше положенного. Да, я точно еще не видела такого мужского тела вживую. Нужно срочно сменить тему, пока в фантазиях, помимо печки, не появилось чего-то еще более неуместного. – И вообще мое платье вчера ушло на спасение твоей ноги.

Мужчина глянул на мусорное ведро, и я поняла, что платья у меня больше нет. Отлично, придется возвращаться в деревню в мужской одежде. Если хозяин позволит, конечно.

Я заметила багровую шишку с царапиной чуть выше правого виска, и виновато потупила взгляд.

– Прости, – Иван пожал плечами и оценивающе осмотрел меня. – На такую малышку у меня одежды нет.

– Не такая уж я и малышка, – я поджала губы и подошла к узкому длинному зеркалу, чтобы оценить степень своей помятости и загрязненности. Все-таки вчера мне пришлось здорово поковыряться в земле.

– Смотря, с кем сравнивать, —я подняла на Ивана глаза в отражении и заметила, что он рассматривает мою фигуру, слегка наклонив голову. Боже, он опять думает о том, что я страшная подружка Вики!

Конечно, и Вика, и Иван были высокими и спортивными. Любая другая особь человеческого рода рядом с ними была лишь букашкой. Хотя Иван мягко назвал это словом «малышка».

– Где Вика тебя отыскала? – будто читая мысли, спросил он и, прихрамывая, направился к раковине.

– Мы учились в одном классе.

Мужчина вылил воду из ведра в умывальник над раковиной и поправил висящее рядом чистое полотенце.

– Тут можешь умыться. Часа через два будет баня. Сможешь смыть с себя грязь перед дорогой. Туалет за домом. – отчеканил дикарь ровным голосом. Чем скорее я покину его территорию, тем лучше станет его настроение.

Не желая как-то оспаривать свой отъезд, я перевела тему.

– Что с твоей ногой? – этот вопрос мучил меня вчера перед сном. Как любитель детективных сериалов, я предположила: Будто пулей лизнуло.

Иван поморщился, но кивнул, подтверждая мою догадку.

– Охотился на кабана.

– Видимо, кабан стреляет лучше, – я попыталась пошутить, за что тут же удостоилась сурового взгляда. – Я не останусь на баню. Мне нужно вернуться в деревню, там все мои вещи.

– На чем поедешь? – мужчина равнодушно пожал плечами. – Твой ржавый велосипед свое откатал.

– Ты его достал! – я немного переживала, что в первый же день своего пребывания на природе успела сбросить металлолом в озеро. – Я пройдусь пешком. Не подскажешь, где можно безопасно перейти овраг? Мост вчера рухнул.

Глаза медведя расширились от удивления.

– Ты сорвала мост? – переспросил он, рассматривая меня с ног до головы.

Щеки залило пунцовым цветом. Да, я та самая Леля, которая своим весом рушит мосты. Словно заметив мое смущение, мужчина добавил.

– Ты не пострадала? Я давно хотел срезать этот хлипкий мостик, пока никто не убился.

– Да, было бы неплохо, если бы мост обновили, – я дежурно улыбнулась, стараясь не думать о том, какая картинка нарисовалась в голове Ивана.

– Я предпочел бы, чтобы никакого моста не было, – на полном серьезе заявил он, подхватывая с крючка светлую футболку. – Не хочу чужаков на своей территории.

Он перекинул футболку через плечо и вышел из дома, оставив меня стоять посреди комнаты с дурацким ощущением внутри. Я та самая чужачка, появление которой в этом доме оказалось неприятным сюрпризом. И мне четко дали понять – меня здесь быть не должно.

В груди предательски жгло. Обида. Неприкрытая, неприпрятанная, не завуалированная тысячью отмазок из серии «он не это имел в виду» или «это не то, что я подумала». Но я могла понять боль от обмана Стаса и могла понять свое желание найти в этой грязной проблеме проблеск света. Я видела в Стасе свой последний шанс на взаимную любовь. На семью. На детей.

А та боль, что змеей зашевелилась во мне сейчас, когда мне прямым текстом указали на дверь, казалась непонятной. Почему я вообще злюсь? Этот дом наполовину принадлежит Ивану, и он не ждал никаких гостей. Глупо требовать от него радушия. Мне бы по привычке кротко улыбнуться, сменить его рубашку на свое потрепанное грязное платье и по-тихому покинуть территорию дикаря. Но внезапный прилив жажды справедливости заставил меня поступить иначе.

Я выскочила следом за Иваном, наспех накинув на ноги сандалии. Обойдя дом, я обнаружила три небольших пристроя: баню, туалет и хозяйственный сарайчик. Скрючившись под низкими потолками предбанника, Ваня сидел у печки и подкидывал дрова.

– Я хочу уехать! – заявила я, для убедительности топнув ножкой. – Чтоб ты знал, я так же, как и ты, не рассчитывала делить эту территорию с кем-либо и потому понимаю твое нежелание меня видеть, но…

Я осеклась, заметив, что моя тирада не привлекла ровным счетом никакого внимания. Из бани повеяло жженым деревом. Мужчина молча наблюдал за огнем, словно не слыша ни единого слова, что я выпалила, толком не обдумав. Немного остыв, я вошла в предбанник и присела на скамейку по правую руку от Вани.

Дерево умиротворяюще потрескивало в печи, а запах обволакивал меня деревенских уютом.

– Ты зачем вообще приехала, Леля? – тихо, будто боясь заглушить треск дров, спросил Ваня, с особым придыханием произнося мое имя.

Странно, что из всех моих знакомых только Вика и Ваня зовут меня Лелей. Это что, передается генетически?

– Книгу писать, – ответила я, не спуская глаз с огня. Не говорить же Ивану, что я приехала в попытках сбежать от проблем. В надежде, что все решится само собой. В мечтах о счастливом сказочном конце, в котором жених приезжает за мной на белой карете и увозит в розовое будущее. В конце концов, я и не соврала, ведь я правда могла бы написать любовный роман о наших со Стасом отношениях.

– И ты собиралась жить одна? В лесу? – уточнил бородач. Я неуверенно кивнула, осознавая, как глупо звучала эта затея. – Без мужчины ты бы тут долго не протянула…

– У меня есть мужчина, – выпалила я и тут же снова покраснела. – Он собирался приехать позже, когда закончит дела в городе.

Иван улыбнулся в ответ на мои слова, которым я и сама не верила.

– И твой мужчина, конечно, знает, как выживать в диких условиях, – с насмешкой произнес он.

– Разумеется! – блефовала я. – Мой мужчина такой же дикий, как эти условия.

Последние слова в моей голове звучали иначе, но, стоило им сорваться с языка, как захотелось провалиться сквозь землю от стыда. Иван понимающе кивнул.

– Тогда можешь остаться и дождаться, когда он за тобой приедет, – спокойно выдал он, догадываясь, что у толстой Лели на личном фронте так же дико, как и в фантазиях о ее мужчине.

Стас определенно не был диким. Думаю, он ни за что не согласился бы на отдых в доме, у которого туалет в отдельной пристройке. Как и не стал бы колоть с утра дрова, чтобы натопить баньку. Но в моем списке критериев никогда не было подобной строчки, и я уже сама пожалела, что выдала эту глупую фразу о дикости.

Это все странный пристальный взгляд Ивана и его густо заросшая борода навеяли мне неправильные мысли.

– Не останусь, – с трудом собрав волю в кулак, я вышла из предбанника и направилась к дому.

За спинной донесся безразличный голос:

– Скажи своему дикарю, что уже вечером его ненаглядная снова будет дома.

И следом хрипловатый смех. Этот невежда еще и смеется надо мной! Обида кипела в крови, требуя совершать безрассудные поступки. Например, ослушаться большого и сведущего в диких условиях медведя и отправиться за вещами своим ходом.

Справлюсь без его помощи. Пойду вдоль оврага и в более пологом месте перейду на другую сторону. Уверена, за час управлюсь. Еще и на обед к Наталье успею, а то в животе неприятно заурчало, стоило подумать о еде.

Я вернулась в дом и схватила пресловутый пледик, которым вечером укрывала плечи Ивана. Во мне встрепенулось воспоминание наших соприкасающихся тел, и я, прикусив губу, помотала головой. Этого мне еще не хватало! Я взрослая женщина, давно пережившая пубертат, и интимные желания не перекроют голос разума.

Обернув плед вокруг бедер, я выдвинулась в путь. Идти по лесу было одно удовольствие. Почву практически не размыло благодаря толстому слою иголок. Изредка я все же поскальзывалась, но на природе у меня расчистилось чувство баланса, и мне удавалось устоять на ногах.

Пару раз я с сожалением обернулась на удаляющийся дом. Вот и кончился мой лесной отпуск, так и не начавшись. И вот я уже топаю в сандалиях по грязным иголкам, на мне мужская рубашка и плед. Меня выгнали, надо мной посмеялись. В более абсурдной ситуации я еще не оказывалась.

Когда лес почти закончился и показался овраг, мне пришлось остановиться. Дорога, по которой я еще вчера ехала на велосипеде, превратилась в жуткое месиво. Я снова обернулась – туда, где за деревьями остался бревенчатый дом с мансардой. Что ж, милый дом, на картинке ты казался куда приветливее. Не повезло же тебе с хозяином. Ну, счастливо! Больше не увидимся!

Ведь не увидимся?

Глава 7

Двадцать семь лет я росла в условиях тотальной любви и ласки со стороны своей бабушки, но, даже имея в своей жизни человека, способного любить меня так сильно, я все равно чувствовала себя одиноко. А три года назад и бабушки не стало.