В обеденный перерыв мы обычно сидим в столовой у самого большого окна. Наше самое любимое место, куда красиво проникают лучи солнца. В центре, только с края. Иногда к нам подсаживаются другие девочки, с которыми я разговариваю лишь изредка, потому что мне хватает и моих подруг. Мэди и Николь. Бывает даже напрашиваются мальчики, и Тэйт в том числе. Кажется, что им всем нравится наше место.

Сегодня у меня на подносе морковный сок, который Мэди терпеть не может, и сэндвич с курицей.

Я уже съела больше половины и приступила к соку.

Эмерс продолжает делать самолеты из бумаги и запускает их в воздух даже здесь, в столовой. Когда он попадает в кого-то, то смеется, а Зак качает головой, но не останавливает своего друга. Иногда я думаю о том, как эти двое вообще подружились? Они же совершенно разные!

– Смотрите, какой у меня новый браслет, – говорит Николь и показывает свое запястье, – забыла утром показать. Это мама привезла. Она ведь только вернулась со своей работы из другой страны!

– Красивый, – отзываюсь я и улыбаюсь, когда Мэди внимательно изучает его.

– Ничего себе, Николь. Он светится в темноте, да?!

– Да.

– Так это тот… который сейчас популярный.

– Да, да, Мэди, именно он! Я давно просила его у мамы.

Делаю очередной глоток сока, и взгляд сам собой перемещается на вход в столовую.

Николас входит, как и обычно, с низко опущенной головой. За то время, что я наблюдаю за ним, то поняла кое-что. Например, что мальчик старается словно слиться со стенами или просто стать тенью. Он так ни с кем и не подружился, хотя я видела, как Николас подходил к Рэйфу, даже протянул руку, а тот испугался и лишь покачал головой, после чего ушел. Чего испугался? Того, что Тэйт переключит свое внимание и на него тоже. Ему всегда нужно кого-то задирать. Папа говорит, что это просто человек такой. Так вот… пока Тэйт продолжает преследовать Николаса. Пока он его только дразнит словами, Эмерс сыплет оскорблениями, Зак чаще всего молчит, просто смотрит. А другие… делают вид, что им все равно. Но я вижу, как они шепчутся и поддерживают Тэйта, когда тот посылает очередную шутку в сторону Николаса.

Меня бесит это. Не только поведение остальных, но и поведение Николаса. Почему он терпит? Почему не даст сдачи? Боится? Тогда он здесь долго не протянет.

Вот и сейчас Николас, стоя поодаль от остальных в очереди, выбирает, что будет есть. Его появление замечает Тэйт, который кивает в сторону новенького и вновь что-то говорит, а ребята, сидящие с ним, начинают хохотать.

– Как же бесит, – не выдерживаю я.

– Что?

– Тэйт и его компания. Они такие придурки, – поясняю я для Мэди.

– Полностью согласна, – отзывается подруга, когда Николь лишь поджимает губы. – В последнее время они становятся только хуже.

Наблюдаю за тем, как Николас уже все положил на поднос и идет к своему дальнему столику. Он всегда сидит один.

Когда Николас проходит мимо столика Тэйта, то последний что-то говорит и встает, чтобы… в следующую секунду толкнуть его!

Мальчик теряет равновесие и вместе с подносом падает на пол, когда в столовой раздаются лишь смешки. Повара не обращают внимания, лишь одна из женщин закатывает глаза, потому что ей теперь предстоит вытирать пол. Такое происходит не впервые, имею в виду, что кто-то раскидывает или роняет еду, поэтому они так спокойно реагируют.

Николас, не поднимая головы, складывает еду обратно на свой поднос, когда Тэйт продолжает тыкать в него пальцем и что-то говорить.

Я не выдерживаю и встаю из-за своего стола. Иду прямо туда, когда слышу голос Мэдисон позади:

– Шоу!

Это уже перешло все границы. Ладно оскорбления… но это? Папа говорил, что слабых нужно защищать и помогать. Правда, он это упоминал в контексте с животными… но да ладно.

Когда подхожу, то слышу обрывки фраз Тэйта:

– … если бы ты был нормальным, может, с тобой бы кто-то и заговорил…

Я останавливаюсь прямо за его спиной и твердо произношу:

– Тэйт!

Он оборачивается, смеется и спрашивает, глядя на меня:

– Чего тебе, Шоу?

Даже в голосе слышится насмешка. Это бесит только сильнее.

Чувствую, как мои руки едва подрагивают.

Я не собиралась это делать. Правда. Просто… все накопилось.

На ближайшем столике замечаю стакан с каким-то напитком, кажется, тоже с соком. Хватаю его и без единого слова выплескиваю прямо на лицо и грудь Тэйту.

Воцаряется тишина, он замолкает, как и другие.

– Почему же больше не смеешься? – спрашиваю у него, когда вижу, как мальчик открывает глаза и замечаю в них столько бешенства, словно его собака укусила.

– Ты…!!! Жалкая девчонка!!!

– А ты придурок!!!

Мы делаем с ним шаги на встречу друг другу одновременно, и я рефлекторно сжимаю кулаки, словно готовлюсь с ним драться. Вижу, как рядом со мной останавливаются Мэди и Николь, и как Тэйт переводит на них взгляд. Его губа подрагивает от злости, когда он вновь смотрит на меня:

– Зря ты это сделала, Брайс! – после этой фразы Тэйт разворачивается и покидает столовую, а Эмерс отправляется вслед за ним.

– Спасибо, – благодарю девочек и киваю им, когда Мэди крутит пальцем у виска.

– Ты сумасшедшая, знаешь? Он мог и кинуться на тебя.

– Тут есть взрослые.

– И что? Он бы все равно мог что-нибудь сделать.

Я лишь выдаю улыбку, когда Николь сообщает, что уже пора идти, иначе мы опоздаем. Говорю, чтобы они шли без меня и что догоню их позже.

Девочки уходят, а Николас в этот момент поднимается с подносом и смотрит на меня.

Его еда в ужасном состоянии. А поесть он уже не успеет.

– Иди за мной, – велю ему и разворачиваюсь, двигаясь в сторону выхода, но всё же один раз оборачиваюсь, чтобы проверить последовал ли за мной мальчик или нет.

Мы выходим и попадаем в коридор, где я двигаюсь вдоль стены с краю, чтобы ни с кем не столкнуться. Мальчик идет строго за мной, что вызывает у меня совсем легкую улыбку. Он уже успел избавиться от подноса, положив его на стол.

Сворачиваем несколько раз, когда вскоре доходим до невысоких шкафчиков, и я останавливаюсь рядом со своим. Открываю его и достаю печенье, которое приготовила миссис Прескотт, наша соседка. Иногда она это делает, угощает нас с папой. То пирогом, то сладкими булочками, то, как сейчас, печеньем.

Закрываю шкафчик и протягиваю печенье мальчику, который не торопится его брать.

– Возьми. Ты голодный, и из-за придурка Тэйта так и не поел.

Он кивает и нерешительно берет их, когда тихим голосом произносит:

– Спасибо.

– Пожалуйста. Это готовила наша соседка. Очень вкусно… и очень сладко. Ты же любишь сладкое? – только сейчас задумалась о том, что, возможно, он и не ест такое, однако, мальчик выдает кивок. – Отлично! Тогда уверена, что ты никогда прежде не ел ничего вкуснее. Попробуй прямо сейчас! А то скоро уже начнется урок.

Николас нерешительно кивнул и достал одно печенье, после откусил и начал тщательно его жевать, а я наблюдать за тем, как меняется его выражение лица.

Сначала там проскальзывает удивление, затем – осознание, и… появляется слабая улыбка, такая, что я сама улыбаюсь. Даже его глаза будто светлее становятся.

– Очень вкусно.

– Знаю. Говорю же, что это лучшее печенье. Меня зовут Шоу, – представляюсь я и протягиваю руку.

– Знаю. Мы же в одном классе, – он пожимает её, – а я Николас.

– Тоже знаю, – улыбаюсь я. – Но теперь мы знакомы лично, как говорит мой папа. И Николас… слишком длинно. Я буду называть тебя Ник. Тоже три буквы, как и у меня. Ник… и Шоу. Шоу и Ник!

– Шоу и Ник, – повторяет мальчик и откусывает ещё один кусочек, – мне нравится.

Глава 2

Очередной бросок, и я оказываюсь лежащей на матах, сильно ударяясь спиной. Так, что весь воздух вырывается из груди, и вспышка боли ослепляет всё на мгновения.

Плохо дело!

Кашляю, но даже это не получается из-за удара. Хорошо, что хотя бы на маты, а не на железный пол. Тогда я точно могла бы себе что-нибудь повредить. Уже проходила.

Заставляю открыть глаза даже через боль.

– Давай, Брайс. Отрывай свою тощую задницу и вставай.

Ненавижу.

Как же ненавижу!

Если раньше я считала, что человека хуже Тэйта просто быть не может, то ошибалась. Стоит запомнить, что всегда найдется, кто похуже. И в моем случае этим кем-то оказался Аксель Андерс. Мой личный мучитель.

Встаю, смотря на него и его легкую ухмылку. Ему это нравится. Издеваться.

– Ты слишком медленная. Выйдешь и будешь трупом. Хотя… может, ты этого и добиваешься? Тогда ты только попроси. Я помогу.

Сжимаю кулаки и встаю в стойку, готовясь нанести первый удар.

Ему не объяснить, что безумные не будут меня опрокидывать через себя или бить, стараясь ударить, как можно больнее. Нет. Единственная их цель – заразить, а не сожрать, как я думала изначально, как многие думали изначально. Поэтому то безумные и стремились укусить или поцарапать кого-нибудь. Да, они могут… съесть кого-то, но это лишь в том случае, когда в их организме происходит сбой.

Двигаюсь прямо на Акселя, внимательно смотря за его действиями. Он слишком быстрый, этого у него не отнять. Мне нужно всего лишь сделать так, чтобы это он оказался лежащим на матах.

Я иду к нему, медленно, словно выжидая. Но это не игра. Просто не могу идти быстрее, ведь дыхание до сих пор сбито, в груди колет, словно легкие сжались в кулак.

Аксель смотрит с ленцой, почти с насмешкой, будто я очередной новичок, который не понимает, как ему повезло стоять на этих матах с ним, а не с кем-то из "настоящих противников".

Бросаюсь вперёд. Не думаю, просто действую. Моя цель заключается в том, чтобы не просто ударить, а дестабилизировать. Увести баланс, чтобы хоть на миг парень потерял устойчивость. Тогда я смогу сбить его с ног. Сначала ложный выпад в левую, парень уходит в сторону, как и ожидала. Преувеличенно легко. Следом… правый апперкот снизу, и…

Он ловит моё запястье.

Пальцы, как стальные клещи, вцепляются в мою руку. Я чувствую, как напряжены его сухожилия. Аксель мог бы сломать мне кисть слишком легко. Но не ломает. Он учит.

– Слишком предсказуемо, – говорит он тихо, почти с интересом, и делает шаг вперёд.

Я пытаюсь вырваться. Безуспешно.

Он тянет меня к себе, резким движением, и я понимаю, что опаздываю. Снова!

Парень переносит вес, сгибает колени, и прежде чем я успеваю придумать, как вывернуться, его бедро врезается мне под живот. Аксель поднимает меня в воздух рывком, будто я бумажная кукла.

В следующую секунду я снова в полёте.

Тело летит назад, а вместе с ним и дыхание, мысли, злость, страх. Всё растворяется в одном длинном, расплывчатом мгновении.

Удар!

И перед глазами на секунды темнеет, когда я чувствую вновь лишь одну сплошную боль, что растекается по телу.

– Очередная попытка ещё хуже предыдущей. Начинаю думать, что ты действительно безнадёжна, Брайс.

Не отвечаю. Не могу. Всё внутри вибрирует от боли. Но хуже боли – это осознание: я проиграла. Опять. И он знал, что победит.

Принимаю положение сидя, когда Аксель машет рукой, чтобы я освободила место и ушла с матов.

Он ненавидит меня. Невзлюбил ещё с самой первой нашей встречи. Впрочем, это взаимно.

С поднятой головой ухожу с матов и сажусь на лавку к остальным, а именно к нашей небольшой группе, состоящей из десяти человек.

– С тобой Аксель всегда более жесткий, – отзывается Майки, когда Аксель вызывает на маты Эби, девчонку, с которой периодически спит. Они улыбаются друг другу, а мне блевать хочется от этого зрелища. Её он так перекидывать не будет.

– Я уже говорила по какой причине.

– Да, по той, что ты знаешь Джеймса Хадсона. Только какой толк? Вы же с ним почти не общаетесь.

Молчу, смотря на то, как эти двое «дерутся», а мыслями ухожу в себя, ведь Майк напомнил, с чего всё началось.