Когда мы с папой и миссис Солинс добрались сюда, то я даже не думала встретить Джеймса. Это было неожиданно, но и приятно. Я была рада, что он остался жив. В ту нашу первую встречу за долгое время, когда он меня проводил до комнаты… тогда-то я окончательно и убедилась, что распрощалась с прежней жизнью.

На что я рассчитывала, оказавшись здесь? Наверное, на отдельную комнату. Но её не оказалось. С того самого дня я живу в комнате, рассчитанную на восемь человек. Благо, что хотя бы есть разделения на женские комнаты и мужские. Правда, за свое место, которое я заняла раньше, пришлось повоевать, и закончилось всё моим успехом. Ладно. Общую комнату я ещё как-то смогла стерпеть, хоть до этого ни с кем и не жила в подобных условиях. Когда наступает конец света, то не время жаловаться на спальное место. В первую же неделю нашего здесь пребывания нужно было определиться с тем, что мы будем делать. Какую полезную функцию станем делать на благо большинства?

Так как повар, уборщица и человек, что разбирается в компьютерной или связной технике из меня никакой, то я напросилась, чтобы меня зачислили на работу к отцу. Родитель выбрал направление в отделении с оружием, а именно чистить его, проверять состояние и прочее. Изначально меня не хотели брать туда в силу возраста, но я убедила, что разбираюсь в этом весьма не хуже более старших. Поэтому в первый год нашего пребывания здесь я работала с отцом, а после его повышения он стал обучать людей стрельбе и обращению с оружием, это произошло после того, как один из прежних инструкторов умер естественной смертью. Я осталась одна, вернее, почти одна, так как с теми, с кем работала… почти не контактировала. До тех пор, пока не перевелся Майки. Просто Майк. Это я его так зову. Парень, старше меня на два года, и до этого занимался техникой, пока… все мы окончательно убедились, что это бесполезно. Пытаться связаться с внешним миром.

Именно на складе мы с ним и сдружились, нашли общий язык. А когда через месяц стало известно, что вскоре ожидается первый выход наружу, то я уговорила Майки перевестись со мной. В одну из групп, которые первыми выйдут на поверхность спустя… два года. Конечно, перед этим мы должны пройти подготовку. Чем сейчас и занимаемся. Остался месяц. Месяц на то, чтобы сдать «экзамен» и доказать, что ты справишься в новом неизведанном мире.

В чем заключается экзамен? Мы должны будем не только одолеть Акселя, нашего тренера, но и сдать остальные нормативы. Стрельбу, показать навыки выживания в диких условиях, то есть пройти их в специально разработанном симуляторе. И конечно… убийство. Доказать, что мы сможем убить кого-либо на поверхности, необязательно безумного.

Мне не повезло, что Аксель оказался нашим тренером, а позже будет и командиром группы, когда они отправятся на поверхность. Если для остальных он сможет поддаться, чтобы помочь им сдать, то со мной… точно нет. Он собирается завалить меня. И мы оба это знаем. Ему известно, как сильно я хочу на поверхность, но неизвестно по какой причине. И его цель – не дать этому осуществиться.

Я просила о переводе. Неоднократно, но получала отказ. Единственный мой возможный вариант… Джеймс. Обратиться к нему? Но мы с ним не общаемся уже… полгода точно. Максимум просто здороваемся, когда видим друг друга. Но если у меня не останется выбора, то я сделаю это. Попробую поговорить с ним. Я была инициатором прекращения нашего общения, и если понадобится, то я буду инициатором и… возобновления отношений.

Первый месяц моего пребывания в бункере я общалась с Джеймсом, ходила за ним практически везде, потому что более тут никого не знала, и всё ждала. Искала подходящий момент, чтобы сообщить ему о Мэди. О том, что её больше нет. Я сделала это в один из дней, замечая в его взгляде… грусть. Возможно, там была ещё и боль, но либо он хорошо скрывал свои эмоции, либо… ему было просто жаль мою подругу, свою девушку. Не более. Не на такую реакцию я рассчитывала. После я стала замечать его поведение, то, как он командует другими, что это и правда отличается от того Джеймса, которого я знала в школе. От него узнала и насчет Рэйфа, кузена Джеймса, которого, к моему удивлению, в Возрождении не оказалось. Парень сообщил, что он с родителями должны находиться в другом бункере.

Через время я выяснила ещё кое-что, касаемо Джеймса. А именно, кем является его отец. Мистер Конрад Хадсон. Ещё один военный из множества других, оказавшихся здесь, но занимающий далеко не последнее место. Он входит в число тех людей, что являются главными в этом бункере. Верхушка. Так с Майки мы их зовем. Однако, это не так важно, как кое-что другое.

Конрад Хадсон тот самый военный, что был в Норт-Лэнде. Это именно он застрелил поцарапанного мужчину на глазах у жены и ребенка. Сделал это слишком легко и просто. И это был именно он, человек, что спускался тогда в подвал и чуть не нашел нас с папой. Именно от него мы и прятались. От Конрада Хадсона, отца Джеймса, который если бы нашел нас, то убил бы моего отца, возможно, и меня саму за сопротивление.

Мы встретились случайно в коридоре, когда шли с Джеймсом, и я сразу узнала мужчину, хоть тогда на нем и была маска. Его цвет глаз, голос, походку.

Я видела, как они разговаривают, как мистер Хадсон кладет руку на плечо собственного сына и сжимает его. Тогда я и задумалась… А знала ли Джеймса вообще? Ведь мы, по сути, так и остались почти незнакомцами.

Я испугалась. Не только этого, но и того, что Конрад Хадсон как-то узнает, что одна из девчонок не прошла тест, проникла сюда нелегальным путем, поэтому и отстранилась от Джеймса. Стала избегать с ним встреч и прочее. А позже его вовсе перевели на противоположную часть бункера, поэтому мы встречаемся лишь пару раз в неделю, и то случайно.

Аксель понял, что Джеймс мне больше не помощник, поэтому отрывается по полной программе. В рамках дозволенного.

Когда парень закончил с Эби, то вызвал моего друга, и я услышала тяжелый вздох Майки. Всё равно пожелала удачи, наблюдая за их движениями.

Майк только кажется хилым и слабым со стороны, но это играет ему на руку. Это самый ловкий человек, которого я когда-либо встречала. Он поделился, что не совсем легально проник сюда. Изначально выдал себя за другого человека, подделав документы, а после, когда уже было поздно, во всём сознался. Естественно, никто наружу выгнать его уже не смог, поэтому так он и остался здесь. Обманным путем. Прямо, как и я…

Первые полтора месяца плохо спала, не только из-за постоянных кошмаров, в которых видела и Мэди, и того убитого военного, но и того, что боялась. Не описать никакими словами, как я боялась.

Я ждала. Минуты, часы, дни, недели… Я всё ждала и думала, что превращусь в безумную в любой момент. Но этого так и не случилась.

Я всё ещё я.

Спустя только два месяца пребывания под землей людям стало известно чуть больше о вирусе, но откуда он взялся… до сих пор это остается для всех тайной. Тот день, когда всё началось… его прозвали днем Х или, как говорят некоторые, просто судный день.

Как мы с отцом и думали, то заражение происходит двумя способами. Первый – воздушно-капельный, с чего всё и началось. Второй – через зараженную кровь, слюну, ДНК, в общем, то, что есть в безумных. И если в первом варианте человеку может повезти, то есть он может вдохнуть вирус в воздухе, попасть в сам очаг, и так и остаться не зараженным. Обычным человеком без следа вируса. То вот со вторым вариантом сложнее… В девяносто девяти случаев людей ждет обращение в безумного. Лишь ходит слух, что есть один процент, который просто умирает, а не обращается. Но всё же итог один – плачевный. Ты больше не будешь человеком. Заражение происходит в течение сорока восьми часов, двух дней. Правда, чаще всего достаточно минут и даже секунд, чтобы стать безумным. Сорок восемь часов – самый максимально зафиксированный случай, когда человек продолжал оставаться человеком.

Всё вышеперечисленное мы узнали по связи с другими бункерами и городами, когда она ещё была… А оборвалась она практически сразу, в первые две недели нашего пребывания здесь. Я не знаю, что именно случилось, но Майки рассказал, что это всё из-за молний и непогоды в целом. Что они попали в специальные приборы на поверхности, которые должны были быть защищены от воздействий окружающей среды, но что-то пошло не так и случилась катастрофа. Связь осталась только внутри бункера, то есть компьютеры продолжают функционировать за счет генераторов. Можно посылать электронные письма друг другу и множество ещё чего, но как только сигнал идет наружу, то… всё обрывается. Всё это время мы сами по себе. И нам неизвестно, что с остальным миром. Это ужаснее всего.

После объявления информации жизнь внутри изменилась. Люди стали следовать плану, который, как выяснилось, существовал с самого начала, на случай подобных катастроф. Поверхность оказалась закрыта минимум на два года. Не раньше. Причина – газ, распылённый по всей земле. Он должен был не просто очистить воздух, а захватить вирусные частицы и постепенно нейтрализовать их, сдерживать распространение. Это медленный и сложный процесс. Однако работал он только с вирусом в воздухе. С самим вирусом, живущим в безумных, нет, как изначально полагал друг папы, мистер Смарт. Кстати, знакомого мистера Смарта мы с отцом так и не нашли, поэтому сделали вывод, что… либо он не добрался, либо с ним что-то случилось. Возвращаясь к вирусу, то он продолжает существовать, меняться, заражать именно через мутантов. Газ не может справиться с живым носителем. Поэтому безумные всё ещё представляют опасность. Но в любом случае, это лучше, чем то, что есть в воздухе, где человек… играет в лотерею. Повезет ему или нет? Однако, у газа есть и обратная сторона. Если для безумных, как я говорила выше, газ особой угрозы не представляет, то на людей он действует смертельно… как именно это происходит, не знаю. Правда, я всё равно надеюсь на то, что безумных больше нет. Может быть, с их организмами что-нибудь случилось за столько времени.

Сейчас отец, да и я тоже, понимаем, сколько ошибок совершили в первые дни, пока добирались до безопасного места и что нам, по большей степени, просто повезло.

На поверхность выйдут не все, как я упоминала ранее, а лишь несколько групп. Не только на разведку, но и чтобы постараться связаться с остальными.

Всего бункеров по официальным данным должно быть чуть больше тысячи, а именно одна тысяча двести семьдесят два. Городов меньше, лишь сто двенадцать. Катастрофически мало, с учетом того, что в нашем бункере немногим больше десяти тысяч человек и он не самый маленький среди всех. Есть ещё подводные лодки, но их численность мне неизвестна, как и то, сколько там находится людей. От семи миллиардов людей осталось лишь пару десятков миллионов. Остальные либо мертвы, либо стали безумными, либо… неизвестность. Да. Вот ещё кое-что. Либо нам не говорят по причине, что не знают, либо просто скрывают. Люди, что не успели найти безопасное место, что остались на поверхности, когда применили тот газ… Что стало с ними? До сих пор я не знаю этого. Их всех убило? Не хочу верить в это.

Я собираюсь это узнать. Не только, что произошло с миром, но и… попытаться найти Ника. Да, я не оставила эту мысль. А для этого мне нужно сдать чертов экзамен, чтобы отправиться на поверхность. Хоть отец и не разделяет эту мою мечту. Нет, он не против, но папа был бы рад, если бы я осталась с ним здесь и лишь когда мы убедились бы в безопасности, то вместе покинули бункер, перебравшись куда-нибудь на поверхность. Я понимаю его. Но у меня был почти год, чтобы уговорить его.

Я пообещала, что буду следовать всем правилам, что не стану рисковать напрасно и обязательно вернусь. За ним. Мы ещё выберемся. Вместе.

Сначала мы стремились попасть сюда, а теперь наоборот. Люди стремятся вернуться обратно, на поверхность, потому что жизнь под землей… Это тяжело.

Я скучаю по солнцу, по ветру, по временам года, да банально по свежему воздуху. Здесь хоть и есть системы фильтрации, но иногда вонь стоит такая, что сдерживать рвотные позывы становится всё сложнее.