– А мы есть сами должен выбрать, может, на чтом добираться? – высказывает предположение Лючия. – Что-то я не припоминает, чтобы в виртуал нам кто-то что-то предлагать для пройти уровень. Мы там сами решать, если надо, отбирать у монстров и оружий, и ключи, и…

– Да ты ж, ямбом об хорей, золотце наше! – сияет от радости командир. – Как в воду поссала, чисто конкретно базаришь! Я вон на том корыте чмолохудром хочу!

И предводитель второй компании кидается к самой шикарной яхте, обособленно пришвартованной у отдельного пирса. Однако мечтам самозванца суждено лишь только обломиться. Нет, преграды никакой к овладению судном не возникает. Ни охраны, ни сигнализации, ни запоров. Но завести яхту не выходит, как ребята не стараются. Индикатор атомного генератора писком извещает, что приказывает всем долго жить, чего нельзя сказать про срок его жизни.

– Хрюндец, печальный как яйцо! – выражает общее мнение Пьер.

Перепробовав все окрестные яхты, команда убеждается, что всё глубже и глубже оказываются в клоаке. Остаётся лишь вариант с катамараном на педальной тяге. Пораскинув мозгами, приходят к мнению, что это единственный имеющийся сейчас способ для передвижения по воде.

Все трое скидывают свои походные мешки под навес судёнышка и отчаливают. На педали садятся парни, а девушка в позе лотоса устраивается на корме. Команда медленно отчаливает от причала навстречу приключениям.

Кажущийся долгим путь неожиданно оказывается вполне приемлемым, и ребята на хорошей скорости покидают Керчь, устремляясь прямо на середину грандиозного строения через весь пролив, именуемого Крымским Мостом. Чем ближе он приближается, тем трепетнее становится на душе. Шикарное сооружение, построенное ещё столетие тому назад, и сейчас поражает воображение широтой замаха и грандиозностью замысла. Непонятно почему, но по мосту не снуют машины, не летят поезда на магнитных подушках, не слышно и рабочих, обслуживающих такое сооружение. Никого!

Только неподалёку от самого моста две встречные баржи столкнулись, упёршись носами друг в дружку. Не знают ребята, что и у них отказывают атомные двигатели и те, впав в дрейф, случайно пересекаются курсами.

Откуда-то тянется тягучий скрип, зловеще окрашивая таинственностью сюрреалистическое зрелище, когда ребята проплывают под гигантским сооружением. Это спорят баржи, проминая друг другу борта, но кажется, что скрежет этот идёт от далёких сказочных чудовищ.

Глава 6. Керчь. Митридат. Команда "Лошки́" капитана Дрыща

"Все вещи – в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием."

(Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.)

Дрыщ

Прочитав задание, Серёга озадаченно чешет очередной подбородок, положив руку на свою грудь.

"Причём тут труд, око и ухо?" – ну никак не может он соединить в один пазл разрозненные элементы мозаики слов послания.

В сторонке что-то бормочет хлюпик, доставшийся Сергею в команду, немного отстранившись, будто и вовсе не при делах.

Девушка, самая невзрачная из всех, кого Сергей только встречает в жизни, с испугом смотрит на своего новоиспечённого начальника, затаив, кажется, дыхание. Будто ловит изречение самого миссии. Приходится ещё раз повторить задание вслух и, к сожалению, подтвердить своё непонимание.

– Труд? – словно запоздалым эхом повторят Ли, Китаянка из Гуанчжоу, а именно она остаётся последним кандидатом в его команду из оставшихся. – Может, нам надо сделать что-то очень тяжёлое, совершить трудновыполнимое?

Сергей озадаченно смотрит на щуплую девчушку. "Что самое тяжёлое для неё? – и смеётся, – наверное, поднять меня!"

Неожиданно они оба слышат рядом, как среди мешанины слов хлюпика отчётливо слышится:

– Трудно! Очень трудно подняться на самый верх по этой лестнице… Но надо, надо! Там око и узреет, а ухо услышит! Но очень это тяжкий труд! Очень…

Оба не сговариваясь смотрят на Митридатскую Лестницу, что стрелой прорезает гору, возносясь, как кажется, к самому Олимпу.

– А, ведь, убогий прав! Вот это действительно труд! – восклицает Сергей. – Так, команда! Соберитесь, подтираем сопельки и в путь! – неожиданно Сергей начинает вести себя разнузданно, будто не в реале находится, где боится со всеми общаться, а там, в виртуале, где он герой и балагур.

Может, на него действует успокоительно то обстоятельство, что сейчас его окружают не задиры из двора, а задроты и задохлики, более хилые и беспомощные, чем он сам? Возможно. Но с ними ему легко и можно вести себя непринуждённо, как в…

Он сам обрывает мысль на полуслове, боясь спугнуть накатившее настроение "героя наяву". Включает сервопривод экзоскелета и тот непринуждённо переставляет ноги Сергея, создавая впечатление, будто он сам бодро и весело шагает по брусчатке, словно и нет в нём четверти тонны веса! Ребята еле поспевают за ним, взвалив ещё на себя и громадные тактические рюкзаки, которые им наверняка утром собирают заботливые родичи. А ему никто не собирает, он сам для себя всё готовит! Правда несёт не совсем сам, взвалив ношу на плечи того же экзоскелета, в который сейчас и облачён.

Уже на первом привале, на видовой площадке с грифонами, двое путников Сергея, выбившись из сил, заваливаются прямо на плиты, благо круго́м нет ни души, туристам они не помешают.

Сергей же шагает легко, посмеиваясь над попутчиками. И, словно заправский гид, читает отстающим друзьям лекцию из Рунета через прошитый в мозгу нейрочип:

– Существуют две Митридатские Лестницы. Эта как раз Большая. У неё Четыреста Двадцать Пять ступеней.

Девушка печально вздыхает, но сразу умалкивает, а Сергей, войдя в роль лектора, продолжает:

– Она идёт от Предтеченской Площади с Храмом Иоанна Предтечи на самую вершину Горы Метридат к часовне-мавзолею Стемпковского и Обелиску Славы. По пути мы должны преодолеть три яруса с террасами пересекающих Лестницу улиц и со смотровыми площадками, с чередованием фронтальных и боковых лестничных маршей с объединяющими их платформами.

Попутчики, переведя немного дух, поднимаются выше, а их предводитель снова включает гида, что ведёт экскурсию для сотни разинувших рты туристов:

– Скажите, Вас, наверное, вдохновляют декоративные балюстрады и массивные каменные перила на фигурных стойках? И, наверняка, Вы замечаете, какими великолепными арками украшены фасады фронтальных маршей? Замковые камни арок отличаются по размерам, они украшены барельефами львиных голов.

Сергей не обращает внимания, что запыхавшиеся попутчики бросают на него гневные взгляды, и продолжает, упоённый молчаливым вниманием слушателей:

– А знаете ли Вы, что грифоны, украшающие нижнюю смотровую площадку, во время разрушения Лестницы в конце Девятнадцатого Века были сняты и перенесены на ворота Феодосийской Заставы на сухопутном въезде в Керчь?

Обозлённая девушка порывается прервать тираду словоохотливого спутника, но он предвосхищает её жестом предупреждения:

– Погодите! Я знаю, что Вы хотите мне сказать! Да, я ни словом не обмолвился про создателя этого помпезного сооружения. Большая Митридатская Лестница построена аж в Тысяча Восемьсот Сороковом году по проекту Керченского городового архитектора русского итальянца Александра Дигби Младшего в рамках реконструкции города при губернаторе Херхеулидзеве. На вершине как продолжение оси Лестницы стоит часовня-мавзолей над могилой предыдущего губернатора Стемпковского. Она была разрушена в Девятнадцатом Веке и восстановлена лишь спустя почти сто лет!

Сергей может и дальше заливаться соловьём, описывая историю взлёта и падений обычного на первый взгляд набора ступенек, гордо именуемых Лестницей. Но почти на самом верху марша, когда остаётся лишь последний, самый продолжительный подъём, экзоскелет Сергея начинает временами зависать, и парень с ужасом замечает, что индикатор заряда попискивает и панически мигает!

"О, нет! Только не это! Я же не успел перед отлётом зарядить его… Мне дали очень мало времени для подготовки к турниру. Так нечестно!"

Глава 7. Первый. Трасса Таврида. Команда "Быдло" капитана Жбана

"Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем."

(Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.)

Жбан

– Кто это сейчас сказал? – вскидывается Жбан, да так, что виляет рулём, чуть не слетев с трассы.

– Аккуратнее! – просыпается, убаюканная стремительной несуетной ездой, Александра.

– Что шеф? Когда сказал? – пытается вникнуть в происходящее Упырь, озираясь вокруг.

– Вы чё, не слышите ничё чё ли?

Двое попутчиков Жбана синхронно мотают головой.

– Ну… это… "Было, будет, ничё нового"… Не слышали чё ли?

– А, шеф! Это радио! Вот тут, если подкрутить, из динамиков можно услышать песни всякие, постановки разные, иногда слышно, как дикторы трепятся между собой. Это же ретро! Тогда не через мозг общались, а через всякие приблуды разговор шёл. Плееры, динамики там, колонки, наушники. Это магнитолой называется. Вот громкость! – и Упырь начинает что-то накручивать на приборной панели драндулета.

Александра искоса кидает взгляд на чудаков через прикрывающую глаза ладонь. Просыпается окончательно:

– А Вы молодцы! Хоть бы включили эту свою магнитолу! – протягивает руку и нажимает большую кнопку, пробудив зверя.

– А ты откуда разбираешься в этом? – отшатывается от взревевших колонок Упырь.

– Брат у я любит в таких рухлядях капаться. Чинит, реставрирует, продаёт за большой деньги. В Австралии есть имеется много любителей доисторических колымаг.

– А ты тамошняя аборигенка? – изумляется Жбан.

– Ты с дуба рухнул? В Австралии есть имеются аборигены – папуасы разные, которые Кука кушали в знак признательности. А я есть из белой семьи. Предки есть мои выходят из Вашей Англии. Колонизаторы. А ты где научился водить такой драндулет?

– Я? – переспрашивают сразу оба парня и, переглянувшись, смеются.

– Это Упырь гоняла. – кивает на соседа Жбан. – Я видел его мыслеблоги из Англии. Не знал, что он ещё и геймер. Откровением для меня оказывается его появление здесь.

– Ой, у нас топливо заканчивается! – спохватывается Упырь, заметив мигающий индикатор на приборной панели. – Интересно, давно ли?

– Вот эта, оранжевая? – указывает Александра. – Так, она сразу мигала, как выехали. Я думала, что она означает работу мотора.

– Млин млинский! Нужна заправка! То-то я смотрю, вдоль дороги куча машин стоит брошенных. Правда, почти все они на атомном ходу, а в этой дыре что-то произошло, что ядерный синтез не фурычит. Но я видел и старые авто брошенные. Наверное, у них топливо закончилось.

И здесь как в подтверждение машина начинает дёргаться, а потом и вовсе глохнет.

– Смотрите! Вон то называется заправкой! – радуется Упырь. – Я видел такие. Там можно поменять батареи на неатомных электромобилях или заправить ретроавто.

Ребята выскакивают из машины и дружно начинают толкать. Но машину чуть ведёт вправо, в сторону кювета. Жбан, не раздумывая, прыгает снова за руль, крутит его. Однако без него ребятам приходится тяжело, машина почти не двигается. Оказывается, дорога в этом месте не совсем ровная, а немного идёт в гору.

– А ты толкай за раму левой рукой, а правой уже руль поддерживай! – догадывается Упырь. – Или давай поменяемся, становись сзади, а я буду толкать сбоку и за руль.

Жбану не нравится, что кто-то командует им, он огрызается, вылазит из машины и сам, упёршись обеими руками в руль, толкает машину.

И вот уже заправка. Но на пути им попадается препятствие в виде бугра на дороге. Упёршись в холмик, ребята никак не могут преодолеть его. Обидно, что остаётся совсем немного.

– Эх, может поискать другую тачку? – вопрошает Александра.

– А ты думаешь, они просто так брошены вдоль дороги?