Отсюда Шах никуда не денется ещё пару недель – до приезда домой Токсина. Пребывание первокурсников в лагере заканчивается двадцать четвёртого августа. Думаю, успеем поговорить… Не я – так Матвей.

– Костик, – окликаю притихшего Шаха. – У тебя денег на такси не найдётся? А я тебе еды на эту сумму закажу.

Секунд пять офигевший Шах молчит. Потом неожиданно смеётся.

– Кто ж ты такой? Голос вроде знакомый, не пойму… В кармане штанов возьми, там хватит.

Скомканных купюр действительно хватит даже до лагеря добраться. Забираю половину, остальное сую назад в карман.

– Молоко покупать не забудь, – советую напоследок. – А то ни мне, ни Назарову, ни Бородиной ничего не останется.

– Гы… – реагирует домовой, и я впервые задумываюсь: почему он не заступился за Шаха? Всё же его привела кузина хозяина, которая кормит духа в отсутствие Токсина…

Вырубаю Шаха и интересуюсь:

– Господин домовой, а вы почему парню не помогли?

– Убить бы не дал, – отвечает дух. – Но он мне не нравится. Воняет сильно.

Невольно тяну носом – да нет никакого особого запаха.

– Бедой воняет, – уточняет домовой.

Но дальше я не расспрашиваю.

Мне пора.

⁂

Где-то в окрестностях Москвы

Химеринги – это существа из мира разломов. Полуящерицы-полукоты, сотканные из тёмного эфира. Там, где тёмного эфира нет, зверю нужен Хозяин. Якорь, что не позволит его сущности рассеяться. Симбиоз. Но условие для создания симбиотической связи – желание самого химеринга.

Однако с бывшим Хозяином Крайта связь была недобровольной. Бывший Хозяин взял его к себе ещё котёнком. И даже не дал ему имя. С ним Крайт жил будто в полусне, исполняя приказы, получая наказание за ошибки. У него не было ни своей воли, ни своих мыслей, ни своих желаний. До тех пор, пока, в очередной раз впившись клыками в указанную Хозяином жертву, он не напился тёмного эфира. Очень странного тёмного эфира, не такого, как раньше…

Крайт не знал, что спутал эфир с божественной тьмой, внезапно поселившейся в теле Никиты Каменского. Но именно эта тьма заставила его снова обрести себя и ослабила Цепи Души, наложенные Хозяином.

А потом Ник разорвал их. И Крайт остался с Ником. Ушёл вместе с ним из разлома, хотя очень хотел остаться.

Ник не понимал, почему химеринг так поступил. Но люди вообще существа странные. Хотят всякое ненужное, не понимают важных вещей… Но Крайт ушёл с Ником из разлома, хотя давно мечтал остаться там, на своей родине.

Ник не хотел быть хозяином.

Ник дал химерингу имя.

И химеринг признал его Старшим своей новой Стаи. Ник и Крайт стали Стаей.

А потом лесная нечисть из мира Ника превратила химеринга в обычного кота. По крайней мере Крайт стал выглядеть именно котом и мог теперь жить при свете солнца.

В силе он, конечно, потерял… но меньше, чем думал Ник. Зато теперь химеринг мог есть ту еду, которую обычно едят коты, и она оказалась очень вкусной. Особенно змеи.

Правда, Крайту совсем не понравились блохи, но Ник избавил его и от блох. А ещё он Крайта чесал… В общем, быть котом оказалось приятно.

А связь со Старшим позволяла ловить его эмоции и переговариваться.

Когда с Ником случилась какая-то беда, Крайт находился примерно в десятке километров от территории лагеря – гулял и ловил змей. И добраться вовремя не успел.

Но мог найти Ника, руководствуясь чутьём, – и порвать всех его обидчиков.

Крайт рванул в столицу, не чуя лап и очень сожалея, что не имеет сейчас тела химеринга. Впрочем, тогда ему пришлось бы ждать ночи – а найти Старшего надо было немедленно.

Он мчался всё-таки быстрее обычного кота и даже ни разу не остановился перекусить. Но дорога была длинной, и Крайт начал уставать.

Наверное, эта усталость и помогла его прежнему Хозяину натянуть ту нить, которая осталась у него от прежней связи. Натянуть – и дёрнуть так, что подогнулись лапы.

А потом незримая нить потащила Крайта к себе.

Он боролся так яростно, как не боролся никогда в жизни.

Но борьба была неравной, и в какой-то момент сознание Крайта просто потухло.

Беды вроде бы не случилось. Он очнулся в лесу около военного лагеря Императорского училища. И сразу понял, что с Ником всё в порядке – спасать его уже не нужно.

Ник едет сюда! Нужно ждать!

Крайт попытался вспомнить, что произошло с ним самим и как он снова оказался около лагеря.

Но не смог.

Глава 3

Полчаса спустя я подхожу к невзрачному трехэтажному зданию, в которое меня привезли после ареста. Но захожу не сбоку, куда меня вталкивали, а через главный вход, мимоходом оценив скромную вывеску на двери: «Экспертный следственный отдел».

Ничего не знаю об этой организации, но ясно, что не просто полицейский участок. Что-то посерьёзнее.

У турникета меня цепко оглядывает молодой сержант.

– Что вы хотели?

Развожу руками:

– Возвращаюсь в изолятор временного содержания, откуда был похищен неизвестным мне методом. Сообщите, пожалуйста, о моём визите капитану Баканову. Он обрадуется.

Сержант лупает глазами и явно хочет послать меня подальше с такими дурацкими шуточками. Но сразу же осознаёт, что так не шутят. Особенно назвав фамилию… видимо, следователя.

– Ждите, – говорит он.

И спустя минут пять Баканов вылетает к турникету и пучит глаза:

– Каменский! – Он осекается, будто проглатывает ругательство. – Пропустить, – кивает сержанту. И мрачно говорит мне: – Прошу!

Странно. А где быки, которые просто обязаны скрутить сбежавшего из ИВС арестанта?

Камеры здесь расположены на цокольном этаже. Но Баканов молча поднимается на второй – а на повороте лестницы останавливается и протягивает мне…

…мой смартфон.

Не понял. За время моего отсутствия с меня успели снять обвинения?

– Возьмите, князь, – говорит Баканов. В глаза не смотрит.

Он заводит меня в кабинет, аналогичный тем, которые Никита Каменский видел в многочисленных сериалах. Кивает на кожаный диван:

– Присядьте. Придётся немного подождать.

И кому-то звонит. Сухо докладывает:

– Следователь Баканов. Да, новости. Князь Каменский вернулся в отдел. Нет. Сам вернулся. Да, жду.

И мы ждём. Пользуясь неожиданным свободным временем, я включаю смартфон и быстро гуглю название этого заведения.

Отлично… Подразделение Тайной канцелярии для расследования особо важных преступлений. И что же мне собирались вменить?

– Вы мне так и не сообщили, господин капитан, в чём именно меня обвиняют. Думаю, сейчас самое время.

Баканов смотрит на меня едва ли не как на монстра из разлома. Но хмуро отвечает:

– Ограбление. Похищение бесценного артефакта, принадлежащего британской королевской семье.

Круто. Видимо, про него и говорил явившийся вчера сюда, ко мне «на свиданку», Горчаков-старший. Впрочем, его-то понять как раз можно: он сказал, что этот артефакт поможет его сыну Максу восстановиться. Другой вопрос – при чём тут, мать вашу, британская королевская семья? А главное, при чём тут я?

– И откуда же я его украл?

– Из сейфа графа Горчакова, а то вы не знаете, – хмыкает Баканов. – И оставили там сумку со своими отпечатками. Которую и предъявил его сиятельство, когда писал на вас заявление, князь. Поскольку обыск вашей комнаты в башне Императорского училища ничего не дал, естественно предположить, что артефакт уже далеко…

– А что же вы в лагере обыск не провели?

– Отчего же, – хмыкает Баканов. – Провели сразу после вашего задержания. Но предсказуемо ничего не нашли и там. Было бы наивно предполагать, что вы таскаете с собой такую вещь.

Он вдруг наклоняется над своим столом и, глядя на меня в упор, сообщает:

– Вы, князь, государственный преступник. И я не я буду, если не докажу, что это так! Просто честное предупреждение.

– У вас ко мне личные счёты, капитан? – осведомляюсь с интересом.

– Пока нет, – вздыхает он. – Но вот-вот появятся.

– Любопытно, – киваю я. – В таком случае не изволите сказать, кого это мы ждём? В таких, – обвожу взмахом кабинет, – приличных для «государственного преступника» условиях?

Баканов всё же не выдерживает и матерится.

А потом раздаётся негромкий стук в дверь.

Вошедший мужчина вежливо здоровается со мной, проходит к столу и усаживается, не дожидаясь приглашения. Ему около пятидесяти, он абсолютно лыс, очкаст и грузен. И однозначно чувствует себя как дома.

– Н-ну-с, господин капитан? Я вижу, что мой подзащитный поступил как законопослушный гражданин империи, вернувшись сюда. А значит, ваше положение становится даже хуже, чем ожидалось, не так ли? Князь Каменский не совершал побега из изолятора, в чём вы так яростно меня пытались меня убедить.

Баканов багровеет.

– Перепрятывал похищенное, возможно, – хмуро говорит он.

– Возможно, возможно, – весело говорит лысый…

…адвокат?

Тут же получаю подтверждение:

– Простите, князь, я не представился! – Лысый поворачивается ко мне и склоняет голову в коротком поклоне. – Юрий Владимирович Урусов. Ваш адвокат.

Имя мне смутно знакомо.

– Прошу вас, князь, потерпеть этот беспредел ещё совсем недолгое время, – говорит Урусов и снова обращается к Баканову: – Итак, господин капитан. Должен ли я ещё раз перечислить вам процессуальные нарушения, которые вы допустили во время ареста князя Каменского?

– Нет! – с ненавистью отвечает Баканов. – А вот я вынужден вам повторить, что это грабитель, ордер на арест которого подписан главой Тайной канцелярии.

– Ну что вы, это лишнее. Однако арест – ещё не суд, вина князя не доказана, а вот процессуальные нарушения налицо. Ведь даже протокол задержания составлен с нарушениями. Это не протокол, простите, а безграмотная отписка, которая не сделала бы чести даже первокурснику юридического факультета. И, пожалуй, я всё же повторюсь…

Адвокат вытаскивает из пухлого портфеля какие-то бумаги, а Баканов становится окончательно похожим на разъярённого быка, который упёрся рогами в стенку.

– Не стоит, – цедит он.

– Нет-нет, господин капитан! Ведь мы с вами должны прийти хоть к какому-то взаимопониманию, – протестует Урусов. – Вот, например… Не зафиксировано, при каких обстоятельствах происходил арест, это раз… Так…

Он лупит Баканова кучей юридических формулировок, и я слушаю это с удовольствием. Но…

…кажется, меня не забирают отсюда, а всего лишь указывают на нарушения, допущенные следаком. Ордер на арест подписан самим Львовым, главой Тайной канцелярии. Я остаюсь обвиняемым – и не абы в чём.

– …Уже не упоминаю об условиях, в которых пребывал тут князь!

– Роскошные апартаменты обвиняемым не положены, – парирует Баканов.

– Подозреваемым, – поправляет адвокат.

– Побег из камеры…

Урусов поворачивается ко мне:

– Князь, будьте добры пояснить, что случилось с вами в камере? Насколько я понимаю, о факте побега и речи не может идти.

– Совершенно верно, – подтверждаю я. – Трое подсаженных ко мне уголовников вели себя очень невежливо.

– Во-от! – с удовлетворением вставляет Урусов. – Это уже ни в какие рамки не вписывается.

– Да он их всех троих поломал! – не выдерживает Баканов.

Развожу руками:

– Был вынужден защищаться.

– И вы ещё ответите за нападение на задержанного, – обещает Баканову адвокат. – Вы за мно-о-огое ответите, господин капитан…

– А в итоге в меня швырнули порталом.

На секунду брови Урусова взлетают почти на лоб.

– Ну это уже совсем никуда не годится, – комментирует он. – Экий вы затейник, господин капитан!

– И я очутился в подмосковном лесу, – заканчиваю я.

– Чушь собачья! – взрывается Баканов.