Стоило девушке открыть глаза на следующее утро, как в её ушах снова зазвучали слова Чохи. На этот раз о том, что нужно обязательно плотно позавтракать перед занятием. Чонмин впервые за долгое время полноценно поела и вышла из дома. Она даже не ожидала, что предвкушение учёбы так взбодрит её. Бегущая по её телу энергия представлялась ей ярко-жёлтой и очень непривычной субстанцией. Такого цвета в ней быть не должно, а если бы и был, она бы с ним не справилась.

В деревне Памгаси в каждой вилле – от первой до четвёртой – располагались местечки, где можно было что-то купить или съесть: обычно на первом этаже была корейская забегаловка, магазинчик или старое кафе, а выше находились жилые помещения. Учитывая отсутствие туристов и пожилой возраст местных жителей, у молодёжи легко могло сложиться впечатление, что это скучный район.

Мастерская находилась в самом потаённом переулочке, который выходил к начальной школе и вилле под номером 2. Сегодня Чонмин оделась по сезону и избежала потных страданий предыдущей прогулки. Внимательно осмотрев мастерскую снаружи, она увидела увитую плющом вывеску:

Простой лаконичный шрифт на белом фоне, который сливался со стенами. Чонмин открыла дверь, уже чувствуя запах обжигающейся охристой глины. Ровно 13:30. Сегодня в мастерской было довольно многолюдно: одна девочка сосредоточенно возилась с глиной, рядом спокойно и немного робко сидел старшеклассник, а за кругом, в глубине комнаты, сидела Чихе, с которой в прошлый раз Чонмин пила кофе. Чихе первой тепло поприветствовала вновь прибывшую и познакомила с остальными участниками занятия:

– Это Хансоль, ученица начальной школы! Обычно она ходит с подругой, но не сегодня. В следующий раз я вас познакомлю. А это будущее нашей мастерской – Чун. Чун, иди сюда!

Хансоль смущённо поздоровалась, а Чун только окинул её быстрым взглядом. Видимо, это тоже приветствие.

Чихе непринуждённо спросила, может ли она называть Чонмин «онни»^[7], немало смутив её. Как, такое панибратство после полутора встреч? Сама Чонмин упорно называла «уважаемыми писателями» даже своих хубэ, которые выпустились из университета на пару лет позже неё. Но Чихе не была коллегой…

«Возможно, стоит отнестись к этому проще», – пронеслось в её голове, и она с готовностью кивнула. Тем более что в глазах Чихе сияла искренняя улыбка.

Чонмин всегда чувствовала себя некомфортно в обществе тех, кто вырос в любви и достатке, однако её тянуло к таким людям с непреодолимой силой.

– Если ты всегда будешь такой идеальной, мне придётся несладко! – со смехом отметила Чохи.

К удивлению Чонмин, перед уроком она отправилась готовить кофе, как будто это входило в план занятия. По мастерской разлился аромат сладкого латте и лесного ореха. Получив свой напиток, девушка заметила, что на нём не было привычной плотной пенки, но… Один глоток – и это перестало быть важным: по вкусу этот напиток мог поспорить с латте в лучших городских кофейнях.

– Я только сейчас на входе увидела вывеску. Мастерская называется «Соё».

– Ого! Там всё заросло, а ты всё равно нашла. Мы её специально спрятали так, чтобы только наблюдательный человек мог заметить. Так и было задумано.

Мастерская была очень чистой и аккуратной для места, где работают с глиной, поэтому то, что всё «было задумано», не подвергалось сомнению.

– Действительно, вся витрина скрылась под плющом. Я ведь поначалу даже не поняла, что здесь мастерская. А почему «Соё»? Потому, что керамика абсолютно необходима?^[8]

– Не-а! «Со» (塑) означает «лепка», а иероглиф «ё» (窯) означает «печка»^[9]. Мы лепим из глины и обжигаем изделия в печи – по-моему, очевидно. Но ты права, это же омонимы! Получается, и «необходимость» тоже есть. Гениально!

– Красивое название. И звучит просто.

– Ну, если мы с сущностью мастерской разобрались, приступим к занятию?

Чохи провела Чонмин в заднюю часть мастерской. Рядом со шкафчиками, где хранились личные вещи, висело несколько фартуков. Чохи выглядела очень оживлённой и была более разговорчивой, чем в первую встречу.

– Первым делом в мастерской всегда берём фартук отсюда. Только… Где была моя голова?! Я забыла заказать для тебя фартук. Сегодня одолжим чей-нибудь. Только чур это секрет! Те, кто приходит заниматься только по выходным, слабо себе представляют, что здесь происходит в будни. Ну а я, даже когда что-то знаю, ничего не рассказываю. Просто не придаю значения.

Чонмин достался огромный зелёный фартук, весь заляпанный глиной. На нём неловкой рукой были вышиты буквы GS – видимо, инициалы владельца. Фартук пропах сладкими хозяйскими духами, и, когда Чонмин его надела, аромат окутал и её. Она сунула руку в карман фартука, чтобы положить туда телефон, и нащупала там что-то холодное. Тонкое серебряное колечко. На нём не было никакой гравировки: ни инициалов, ни даты, но сразу было понятно, что оно из тех, что покупают себе пары. Кольцо было потёртое, может быть, его подарил один из бывших мужчин владелицы фартука? Неожиданно для себя Чонмин ощутила угрызения совести и засунула кольцо поглубже в карман. Это было всего лишь мимолётное прикосновение к забытой вещи, но… у неё возникло ощущение, как будто она тайком подсмотрела за чьей-то сокровенной историей любви.

Простой фартук заставил девушку сразу почувствовать лёгкое волнение, как будто она уже стала гончаром. Настолько яркие переживания были ей непривычны и внушали одновременно небольшое беспокойство и удивительное наслаждение. Взяв небольшую миску с водой, две губки и турнетку, Чонмин подошла к широкому рабочему столу, где уже сидела Хансоль.

Чохи подсела рядышком:

– Важно сначала определиться с тем, что хочется создать. Что ты хочешь сделать?

– Чашку. Как та, из которой в прошлый раз пила здесь кофе.

– Хм, у чашек есть ручки, это сложно. Обычно начинают с тарелок.

Чонмин немного расстроилась, что не сможет сразу же сделать чашку, и окинула взглядом выстроенные в рядок тарелки. Она понятия не имела, что сделать. Ей, как новичку, показалось, что все изделия вылеплены в слишком сложной технике.

– Хм, а такое сложно делать? – спросила Чонмин, взяв минималистичное жёлтое блюдо. В первую очередь оно привлекло её внимание своим простым дизайном, но в ярком цвете тоже было что-то особое.

– Честно говоря, не каждому мастеру под силу. Поэтому оно и стоит пять миллионов вон. Это блюдо скорее предмет искусства: его изготовили для выставки, и изначально мы не собирались его продавать. Но вообще у тебя хороший вкус.

Чонмин охнула от удивления и поспешно поставила блюдо на место. Ей снова показалось, что она преступила границу дозволенного.

– Послушай, обычно я сначала думаю, как будет использоваться то или иное изделие. В керамике на первом месте стоит практичность, а уже потом идут дизайн и красота. Тебе может показаться, что все эти неглубокие тарелки почти одинаковые и лишь немного отличаются друг от друга размером, но…

Тут Чохи явно села на своего конька; встав перед стендом, она начала указывать на разные тарелки:

– На этой широкой тарелке хорошо подавать пхачжон^[10] в дождливый день. А на этом блюде – десерты после обеда с друзьями. Особенно оно хорошо для выпечки – печенья или мадленок. А это не совсем плоское, в нём можно подавать тончхими^[11] в рассоле. Чонмин-си, подумай о своей кухне. Какая тарелка там нужна?

– Мм… Она достаточно пустая. Если честно, я не пользуюсь тарелками. Я не пользуюсь сервировочной посудой, ем всё прямо из упаковки. И сладкое не люблю. Да и готовка… Я не готовлю.

– Чонмин-си, тебе нужно будет сделать кучу тарелок. Тебе понравится заполнять кухню посудой. Тогда, может, сегодня попробуешь изготовить максимально универсальное блюдце? По размеру чуть больше ладони. Круглое, без украшений – чем проще, тем лучше. На таком сможешь подать разные варианты угощений.

– Звучит неплохо.

– Вначале работа с глиной пойдёт тяжело. Не пытайся всё сделать идеально, считай, что достаточно выполнить работу на шестьдесят процентов – ни больше ни меньше.

Чохи взяла кусок белой глины. Этот неопрятный ком превратится в круглую тарелку… Глина, к которой Чонмин впервые прикоснулась, оказалась податливой, мягкой и на ощупь была холоднее, чем девушка думала. Раскатать скалкой глину до толщины в восемь миллиметров и положить её на турнетку оказалось несложно.

– Здесь нужно сосредоточиться. – Чохи достала небольшой нож.

Она раскрутила турнетку и легонько прочертила на пласте окружность размером со стандартную тарелку.

– Твоя очередь. – Она передала нож Чонмин.

Первая попытка была довольно неловкой: руки подрагивали, и круг получился очень неровным. Чонмин взглянула на Чохи, словно спрашивая, что делать дальше.

– Всё в порядке. Попробуй ещё раз.

Чонмин снова крутанула турнетку, но результат оказался ещё хуже. В третий и четвёртый раз получились более правильные круги, но к этому времени пласт был уже слишком исчерчен предыдущими попытками.

– Может, надо раскатать заново? – озабоченно спросила Чонмин.

– Нет. В отличие от дерева, кожи или металла глина – мягкий материал. Это означает, что в любой момент можно всё поправить. Вот, смотри. – Чохи пальцами затёрла на глине следы неудачных попыток. Они исчезали подобно затягивающимся шрамам и быстро пропали, как будто их и не было вовсе.

– Глину можно поправить… – тихо прошептала Чонмин.

– Знаешь, почему круг всё время получается кривым? Тебе не хватает смелости. Твоя рука следует за движением турнетки, а нужно зафиксировать её в одном месте и надавить посильнее. Так, ну а теперь приступай и пробуй сколько душе угодно. – Чохи стёрла последний, самый удачный круг.

Турнетка быстро вращалась, словно подгоняя Чонмин. Девушка крепко взяла нож и прижала его немного правее центра. Вместо круга получился овал, но, по крайней мере, она смогла зафиксировать руку в одном месте: когда она оторвала нож от глины, он всё ещё был справа от центра. Затем Чонмин вновь затёрла линию пальцем, словно её и не было. Ещё попытка. Наконец-то получился идеальный круг.

Ощущения от разрезания глины ножом по прочерченной линии тоже были Чонмин в новинку: словно режешь хорошо поднявшееся дрожжевое тесто. Когда она смачивала губкой глину, ей казалось, что перед ней упругий культок^[12], пропитанный кунжутным маслом.

– Теперь давай нарастим бортики. Нужно сделать из глины тонкие и длинные колбаски, похожие на карэток^[13], затем по одной прикрепить к основанию кольцами, аккуратно примазывая, чтобы не оставалось щелей.

Чонмин хорошенько смочила руки водой и стала раскатывать глину, которая быстро стала тёплой от прикосновений.

– Если глина нагрелась, значит, она начала высыхать. Как почувствуешь, что от неё идёт тепло, добавляй понемногу воды. Глину нужно чувствовать и давать ей то, что необходимо.

Чохи пошла проверить работу Хансоль. Чонмин не особо испугалась самостоятельного творчества: ей показали, что всё можно исправить. А ещё ей не нужно было стараться вылепить что-то такое же красивое, как у учителя, ведь она и не была профессионалом. Достаточно было «работать с глиной», а не «лепить из глины» что-то грандиозное. Просто сделать функциональную миску, на которую можно положить еду.

Она нарастила два кольца и разгладила поверхность. Получилось блюдо с бортиками, образующими с основанием угол примерно в 120 градусов. Только теперь Чонмин расправила плечи. Она даже не заметила, что так сильно напрягала спину. Девушка потянулась и оглядела мастерскую. Её нос уже привык к насыщенному, резковатому запаху глины. Откуда-то из угла доносились приглушённые звуки радио. Это был канал, на котором транслировали несколько декадентский брит-поп, хоть он и звучал довольно живо. От Beatles до Blur, Oasis и Coldplay – здесь была музыка из разных эпох. Чонмин работала так сосредоточенно, что даже не замечала радио… Чихе и Чун до сих пор сидели за гончарными кругами. Все вставили в уши наушники и были поглощены работой. Чонмин было чудно обнаружить себя в таком крайне индивидуалистичном, но при этом удивительно дружелюбном пространстве.