Журавли летят на запад (страница 12)
– И на чем же они основаны? – Ван Сун смотрит на него с вызовом – и краем глаза в зеркале замечает этот взгляд: гордый, веселый. А он ей правда идет – как и это ханьфу.
– Ло Хуан мне не нравится дразнить, – поясняет У Вэй. – Она моя жена, мне хорошо рядом с ней, мы проживем вместе еще лет тридцать или сорок, а вы… Вы рано или поздно уедете из этого города, начнете свою жизнь, и мне интересно увидеть, какой вы станете.
– Я вам нравлюсь?
– О, определенно, – соглашается У Вэй. – Вы удивительная девушка.
– В романтическом смысле?
– А есть разница?
– Разумеется.
Позже они выходят из ателье и идут к набережной, Ван Сун спрашивает у него:
– Вам ведь что-то от меня нужно?
У Вэй улыбается – лукаво и насмешливо.
– На самом деле да. А как вы это поняли?
– Мне не так часто покупают дорогие наряды и говорят комплименты женатые мужчины.
Ханьфу она сейчас несет в руках, прижимая к груди – обертка приятно шуршит при каждом движении, а ладони холодит атлас. Она жмурится от ветра, дующего ей в лицо, и по-глупому радостно улыбается.
– Я бы сказал все это, даже если бы мне ничего не было нужно.
– Не сказали бы.
– Почему?
– Потому что вы бы ко мне даже не подошли в таком случае.
– Вы так считаете?
Ван Сун кивает.
– Я видела, как вы смотрите на остальных девушек – вам они не особо интересны. Может быть, вы уважаете нас и согласны с тем, что нам нужны права, но общаться с ними ближе вам почему-то не хочется. Мне кажется, что вас в целом не сильно впечатляет процесс общения с людьми. Может быть, дело не в том, что это девушки – вы и с мужчинами редко говорите.
– Вам это Ло Хуан сказала?
Они переходят через мост над рекой – вода сбирается складками, темнит подобно синякам и ползет, пьяно ударяясь о берега. Солнце катается по крышам, и только сейчас Ван Сун замечает, как город широко, как рукава на одеждах раздается в обе стороны: вправо, влево, до самого горизонта, где упирается в городские стены, там – ямынь[19], там – воинский гарнизон, там – театр; город шумит, болтает, что-то продает и покупает, оббегает их вокруг, как рыбки в шумной реке, подпрыгивающей на пороге, чтобы влиться в море.
– Она правда говорила, что вы не очень любите компании, но я сама заметила – даже с портной вы обменялись буквально парой слов.
– Она просто портная, не стал бы я с ней обсуждать наше детство, верно?
– Верно, – соглашается Ван Сун. – Я бы тоже не стала. Но вы на нее даже не посмотрели, как не смотрите сейчас ни на одного из людей. Вам по какой-то причине все равно. А я стала вам чем-то интересна настолько, что вы со мной познакомились, значит, я вам зачем-то нужна.
– Блестяще.
– Ну конечно, Ватсон, – кивает Ван Сун, а У Вэй недоуменно хлопает глазами.
– Кто это?
– Объясню в обмен на рассказ о том, зачем я вам нужна.
– Туше, – улыбается У Вэй. – Я хочу, чтобы вы отправились со мной в путешествие.
– Куда? – Она улыбается в ответ. – У меня был знакомый, Сунь Ань, он уехал во Францию, вы тоже хотите туда?
– Как Сунь Укун[20] или Сунь Ятсен[21]? – мгновенно начинает интересоваться У Вэй.
– Мне кажется, и то, и то. Может быть, вообще, как Сунь Биня[22]. Так куда?
– К сожалению, Франция мне пока не по карману. – Он притворно разводит руками, и Ван Сун кажется, что она слышит в воздухе тонкий-тонкий звон монеток. – По Китаю.
– Звучит не очень безопасно.
– Со мной вам не придется о таком переживать, я вам обещаю.
– Чем клянетесь? – Она не знает, кто говорит сейчас ее устами: кто знает про Шерлока Холмса, Сунь Ятсена, кто понимает, что за обещания нужно принимать плату кровью или душой – в зависимости от того, что обещают. Кажется, она всегда это знала – просто потому, что родилась, думала о чем-то, потому что приняла ханьфу от этого странного человека и позволила взять себя за руку, когда они шли по мосту.
– Какая вы интересная, – У Вэй хмыкает, и в глазах его впервые за все это время сверкает что-то опасное и живое. – А что бы вы хотели?
Она протягивает руку ладонью вверх. На запястье недовольно качается браслет с фигуркой феникса – подарок Хуа Бай.
– Одну каплю вашей крови.
– Дорого берете, моя милая.
– Иначе не соглашусь.
Он взмахивает рукой и проводит ею в воздухе, слышится железный, ржавый звон, и ей на ладонь падает, а затем мгновенно затвердевает, превращаясь в монетку, кровяная капля.
– Используйте ее разумно.
– Я постараюсь. Так куда мы отправимся?
– Не переживайте о дороге, просто возьмите самые важные вещи и приходите завтра на пристань.
– А как же Ло Хуан?
– Она знает, что я хочу уехать на время.
– И так просто отпускает?
У Вэй горько улыбается.
– Ну кто же вам сказал, что просто?
– Что попросила она?
– Сделки с мужчинами гораздо проще, знаете, – сокрушенно качает головой У Вэй. – Они обычно соглашаются на мешок денег, дом, красивый нос или большой… кхм, а вы, девушки, понимаете, что на самом деле нужно просить.
– Вы уходите от ответа, – под ногами что-то мокро хлюпает, но она не решается опустить глаза и проверить, что именно.
– Она попросила ребенка. Чтобы я зачал с ней ребенка.
– Значит, Ло Хуан уверена, что вы не вернетесь.
– Она успела неплохо меня узнать за это время.
– Вы очень жестоки.
– Ничуть. Я сразу сказал ей, что не смогу быть с ней вечно, а наш брак обеспечит ее защитой и даст возможность в будущем получить поддержку у государства, если, конечно, у того останется, чем поддерживать, – У Вэй замолкает. – И не только у государства, знаете, иногда мне кажется…
Но он не договаривает, поэтому продолжить приходится Ван Сун.
– А если не останется?
– Я вернусь и помогу ей.
– И вы уверены, что успеете?
– Я всегда успеваю.
– Зачем вам нужно путешествие по Китаю?
У Вэй усмехается.
– Жил на свете один юноша…
– Меня не интересуют сказки про мужчин.
– Но мужчины считают, что девушки могут быть только их женами, потому и сказки у меня есть только такие, тут уж я не виноват. – У Вэй сокрушенно качает головой, впрочем, даже в этих словах Ван Сун ощущает насмешку над кем-то.
– Вы так не считаете.
– Вы правы, но эта история начинается с юноши. Этот юноша много лет мечтал стать священником, он читал Библию, ходил в церковь на исповеди, больше всего ему нравился Собор Парижской богоматери, невероятно красивое место, в котором, как написал один человек, однажды священник полюбил юную цыганку, а потом уничтожил ее, – все это У Вэй выдает скороговоркой, глаза его насмешливо сверкают, а рот кривится, так, что любой бы понял – он не верит в то, что говорит, – а затем замолкает, проводит раздвоенным языком по губам, переводя дыхание. – Так вот, этот юноша однажды приехал сюда, к нам, и столкнулся с тем, чего понять не мог, мужчины вообще так мало всего понимают, не находите? И натворил дел, а потом сбежал, испугавшись последствий. Я хочу исправить то, что он сделал.
– Это было давно?
– Больше тридцати лет назад.
– И почему вы не начали раньше?
– Я не мог найти человека, который мне в этом поможет.
– А я на это способна? Почему вы так решили?
– Потому что вы хотите куда-нибудь отсюда уехать, – У Вэй пожимает плечами, а затем наклоняется, снимает туфли и дальше начинает идти босиком – по камням, какой-то жухлой траве, по мостовой.
– И это все?
– А разве этого недостаточно? Вы хотите уехать, мне нужно уехать, вы нравитесь мне как человек, я вас немного раздражаю, но не критично.
А потом он ускоряет шаг и, подмигнув ей, отворачивается, начиная смотреть только вперед.
– Буду ждать вас завтра, – и исчезает в толпе, оставляя ее в одиночестве с кружащейся, как от опьянения, головой. – И не забывайте, что вынужденным клятвам духи не внемлют.
Хуа Бай она рассказывает не все. Она даже не знает, с чего начать – что сомнительный эксцентричный знакомый позвал ее в поездку по Китаю, а на руке она до сих пор чувствует запах его крови? Что он ухаживал за ней и сделал подарок? Что он сказал про будущего ребенка Ло Хуан, которая будет вынуждена растить его одна? Что она согласилась с его предложением, даже особо не раздумывая?
– Мне нужно будет уехать, – говорит она в итоге поздно вечером.
Хуа Бай поднимает голову от книги.
– Куда?
Хуа Бай смотрит на нее прямо и открыто – уверенная, спокойная, чуть хмурая, но такая уже близкая и понятная.
– Я пока не знаю. Вместе с У Вэем.
– Понятно.
– Ты не злишься?
Хуа Бай улыбается – скупо, но мягко, так, как она улыбалась всегда только ей, Ван Сун.
– На что я должна злиться?
– На то, что я бросаю тебя ради какого-то мужика с косой, – неловко поясняет Ван Сун.
– Мне просто кажется, что ты уже все решила. Ты хочешь уехать, потому что этот город кажется тебе клеткой, и я это отношение изменить не смогу, да и не нужно этого, может быть, ты найдешь то, что ищешь, где-то в другом месте.
– Но мне ничего не нужно! Я хочу жить тут и помогать тебе, – Ван Сун вздыхает и закусывает начинающую дрожать от слез губу.
– Но зачем помогать мне, если ты можешь сама начать делать что-то свое?
– Пока я просто еду помогать У Вэю в его странной миссии, я даже не очень поняла, чего он хочет.