«Эм… Нет?»

«Тогда, пожалуйста, подпишите здесь».

«Кто это отправил?»

«Понятия не имею. Мы не располагаем такой информацией. Вы примете доставку или нет?»

«Ладно, давайте».

Все ненадолго затихло – видимо, она ставила подпись.

«Пожалуйста, – сказал мужчина. – Хорошего дня».

Входная дверь снова закрылась, и я услышал еще какие-то приглушенные звуки.

Мой телефон просигналил через секунду.

«Ты мне что-то прислал?»

Много чего, но она сама это скоро узнает.

«Лучше бы это была не бомба, потому что я вернусь в виде полтергейста и найду какой-нибудь потусторонний способ тебя убить».

Я усмехнулся. Эли была именно такой саркастичной, какой казалась в своих пошлых комментариях, и я был всеми руками за.

Внезапно она появилась на экране моего телефона, войдя в спальню. Она пошла прямо к Фреду, подхватила его и отнесла в ванную.

«Прости, дружок, – сказала она. – Но ты должен остаться здесь. Мамочка собирается сделать что-то очень глупое, а я не хочу, чтобы ты пострадал, если что-то пойдет не так».

Она закрыла дверь, невзирая на его протестующее мяуканье, и вышла из комнаты.

Я попытался отыскать в себе хотя бы крупицы раскаяния, но был слишком взволнован, пока, согнувшись на сиденье, прислушивался, как она открывает упаковку. Тем более я знал, что это не бомба. Очевидно.

«Что за?.. – произнесла она. – Что все это такое? Ты, наверное, издеваешься надо мной?!»

У меня тренькнул телефон, и я сразу же открыл сообщения.

«Ты отправил мне домашнюю систему безопасности?»

«После того, как вломился в мой дом?»

«Ты сейчас серьезно???»

Продолжай, мне хотелось ответить. Помимо полноценной домашней системы безопасности, дополненной камерами для передней и задней дверей, я купил ей специальные антиграбительские приступки со встроенной сигнализацией, которые можно класть под двери, титановые решетки, работавшие в спайке с дверными ручками гораздо лучше стульев, и дополнительные замки, которые нельзя открыть магнитами.

Наконец, поскольку какая-то маленькая часть меня верила в честность и хотела уравнять наши шансы в этой игре, я прислал ей высокотехнологичный детектор камер. Наблюдать за ней было весело, и это удовлетворяло мою склонность к подглядыванию, которой я раньше в себе даже не подозревал, но будет еще веселее, если Эли решит, что она хочет, чтобы за ней наблюдали.

Я услышал еще какой-то шорох, а потом:

«Вот говнюк».

«Зачем ты прислал мне все эти штуки? – не понимала она. – Чтобы в следующий раз, когда будешь вламываться ко мне, усложнить себе задачу?»

«Ты какой-то больной ублюдок, которому нравятся препятствия?»

«Кстати, ты избавил меня от необходимости покупать все самой. Как раз собиралась это сегодня сделать. Но если ждешь благодарности, то фиговый у тебя расчет, приятель».

Прошла целая минута твердой тишины.

«Ответь мне, черт возьми!» – разнесся ее голос по моей машине.

«Я знаю, что ты читаешь эти сообщения, ты, ублюдок! Я вижу отметки».

Не успев вовремя остановиться, я послал ей эмодзи с поцелуйчиком. Однажды я научусь не быть таким говнюком, но это случится не сегодня.

Гулкий рык из моих колонок прозвучал просто очаровательно.

«Ну, все, – сказала она. – Я передумала. Я натравлю на него копов».

«Не надо», – напечатал я ей в ответ. Те же два простых слова, что и в прошлый раз.

Это нельзя было отнести ни к чему из того, что она написала, и если мы вдруг закончим в суде, то там будет ее слово против моего. Ей придется доказывать, что это мой ответ на произнесенные ею слова. Но я правда надеялся, что до этого не дойдет. Мне с ней было слишком весело.

«Какого черта? Ты что, каким-то образом меня подслушиваешь? Как мне отключить этот чертов микрофон на ноутбуке?»

«Ну, я точно тебе не подскажу», – ответил я.

«Надеюсь, ты доволен собой, сукин ты сын», – огрызнулась она.

«Невероятно», – подтвердил я, а чтобы добить ее, поставил улыбающийся эмодзи.

«Я тебя найду и заставлю пожалеть об этом».

«Ты извращенка!»

Из моих колонок донесся сдавленный смех, а на моем лице расплылась зловещая ухмылка. Я ее подловил. Она тоже в каком-то смысле этим наслаждалась. Теперь мне оставалось лишь продолжать дергать ее за ниточки, пока я не найду ту, которая заставит ее раскрыться и перестать бороться с собственной природой. И тогда она присоединится ко мне в моем спуске в темноту.

«Не обманывайся насчет звука, который только что вылетел у меня изо рта, – сказала она. – Это был просто истерический смех. Вызванный стрессом и убийственной яростью».

«Сексуально», – отозвался я.

Она закашлялась от очередного приступа смеха.

«Все. Я выключаю компьютер».

Я послал ей плачущий эмодзи.

«Ты не смешной», – заявила она.

«Тогда почему ты постоянно смеешься?»

«Я не смеюсь. Не по-настоящему».

Я открыл свое приложение для фото. Выбрал видео, проверил, что фон там достаточно размыт, чтобы ее комнату было не узнать, и послал ей вчерашний ночной фрагмент, просто чтобы она не прекращала разговор.

Она затихла, наблюдая, как я с голым торсом пытаюсь заснять себя в зеркале, но Фред запрыгивает на кровать, во все горло мяукает и трется головой о мои руки, если я не успеваю его погладить.

Это был огромный риск. Может быть, комната и размыта, но я рядом с черно-белым котом – такую улику будет сложно опровергнуть. Но в этот момент я руководствовался лишь инстинктами. Эли пока никак не отозвалась, и нутро мне подсказывало, что может никогда больше этого не сделать.

«Нет, – произнесла Эли вслух. – Это абсолютно невозможно. Что ты сделал? Обмазался кошачьей мятой? Он ненавидит мужчин».

Хм, с чего вдруг эта деталь вдруг сделала меня особенным?

«У него просто избирательный вкус», – ответил я.

Я послал ей другой фрагмент. На нем Фред идет за мной по пятам, а потом атакует мои беззащитно свисающие пальцы и бьет по ним лапами, не выпуская когти. Потом он отпрыгивает и исчезает с экрана, но за кадром раздается такой вой, будто он зовет меня поиграть с ним в догонялки.

Эли рассмеялась, но потом послышался какой-то хлопок и сдавленные звуки, будто она закрыла себе рот руками, чтобы сдержаться.

«Это ничего не значит, – сказала она. – Коты по натуре социопаты. Фред просто распознал в тебе собрата».

«Если я кот, то ты тогда кто? – написал я. – Мышь?»

«Я чертова волчица!» – сказала Эли, а потом все оборвалось, потому что она выключила компьютер.

Черт! Ну, по крайней мере, у меня еще на несколько минут оставалась камера в спальне. Я заблокировал планшет и включил блютуз на телефоне, чтобы лучше ее слышать через колонки.

«Что это, черт возьми, за штука?»

Мой телефон начал пищать пулеметными очередями.

ОБНАРУЖИТЕЛЬ КАМЕР?

НЕТ.

ЧУВАК.

НЕТ.

НЕ СТОИЛО ТЕБЕ.

Она направляется прямиком к себе в спальню с устройством наперевес.

Увы, конец моему последнему способу слежки за ее домом, подумал я.

У нее меньше минуты заняли поиски установленной мной камеры, а когда она ее нашла, то просто встала перед ней и замерла. Она так долго смотрела на нее, что я начал нервничать.

Не в состоянии больше этого выносить, я схватился за телефон.

«Скажи что-нибудь», – написал я.

Она взглянула на экран телефона, а потом снова на камеру.

«Вчера ночью, когда ты послал мне то видео. Ты…»

Она осеклась и закрыла рот, будто не могла заставить себя закончить предложение.

«Эли, нет, – написал я, чувствуя подступающее отчаяние. Я хотел, чтобы она боялась меня, но не так. – Я остановился».

«Я тебе не верю», – сказала она так тихо, что я едва расслышал.

Черт, я начинал ее терять, да?

«И у тебя нет на это никаких оснований, – напечатал я. – И все же я говорю тебе, что остановился».

«Ты наблюдал, как я переодеваюсь, и сплю, и…»

«Нет. Мой моральный компас не всегда указывает строго на север, но он не такой шизанутый».

«Почему я должна тебе верить?»

Я вздохнул. Мне хотелось убедить ее, но я понимал, что это неправильная стратегия. Пока что я был для нее только незнакомцем из интернета.

«Ты не должна, Эли».

Она издала низкий, полный разочарования звук и покачала головой.

«Черт».

Я видел, как она выдернула камеру из розетки, и хотя я знал, что это случится, все же был не готов к чувству потери, которое будто ударило меня под дых.

«Я не хочу навредить тебе», – написал я, понимая, что могу об этом пожалеть, когда все полетит к чертям и она, наконец, на меня заявит.

«Ты разве только что не намекнул, что я была бы идиоткой, поверив тебе?»

Наверное, так и было.

Ее статус «онлайн» погас, когда она вышла из приложения.

Это было нормально. Я ожидал, что какое-то время Эли будет просто вне себя из-за камеры.

Но если все пойдет по плану, то я докажу, что не хотел ей навредить и что она может мне верить.

7
Эли

Надо перестать проверять телефон, подумала я, толкая дверь комнаты отдыха.

Каждый раз, когда у меня освобождалось хотя бы пять секунд, я туда заглядывала. Вчера я установила новую систему безопасности, поставила маленькие сенсоры на все окна и камеры на дверных звонках. В наборе также имелись внутренние камеры, но черта с два я их поставлю. Не сейчас, когда через них за мной может наблюдать Безликий.

Сволочь.

Я просто не могла поверить, что он установил камеру у меня в спальне. Проникновение – это уже достаточно паршиво, но, хоть я и понимала, что не должна, вчера я уже была почти готова простить его за это. Ну правда – я сама попросила его это сделать. Но наблюдать за мной без моего согласия – это уже за гранью, и после всего, что он сделал, было бы глупо с моей стороны поверить в его пургу с «Эли, я остановился». Пусть мое странное нутро и подсказывало мне, что я могу ему доверять.

У какого сталкера отыщется такая моральная выдержка? Почему именно за эту грань он выйти не может? Может, я и плохой человек, но если бы у меня появился шанс поменяться с ним ролями и посмотреть, как мастурбирует он, я бы не остановилась. Я запустила бы руку себе в трусы и присоединилась к его веселью.

Когда я в очередной раз схватила телефон из ящика, меня ждало два извещения системы безопасности. В одном сообщении было видео с пузатым маленьким енотом, шастающим у моей задней двери. Я сохранила его у себя в картинках на память, потому что хоть я и понимала, что это дикие звери и переносчики бешенства, но каждый раз, видя эту маленькую мусорную панду, мне хотелось заобнимать ее до смерти.

Второе видео было с моим странным соседом Стивом, который бегал по нашей улице по ночам, даже зимой. Он был ультрамарафонцем и любил соревноваться в самых экстремальных уголках планеты: чем жестче условия, тем лучше, считал он. Я знала об этом мужчине чересчур много, потому что он ко всему прочему был болтлив, как черт, и однажды зажал меня в угол на одной из соседских вечеринок и без малого двадцать минут рассказывал про свой режим тренировок и про то, что ультрамарафон – это скорее про моральную стойкость, чем физическую выносливость. С тех пор я его избегала. Его настойчивость меня нервировала.

Вот и все. Всего два видео. За последние шесть часов я посмотрела уже дюжину, и все они демонстрировали проезжающие мимо моего дома машины. Мне надо было как-то настроить чувствительность камеры, а то мне весь день будет приходить спам о том, как мои соседи – любители светлого времени суток – живут свою жизнь.