Но хуже всех был бездомный мужчина с обморожением. Не то чтобы это был особо тяжелый случай – обморожение было несильное, ему даже удалось сохранить все пальцы, – просто никто в моей смене не хотел заходить к нему в палату, потому что от него отвратительно пахло, и все очень громко жаловались на это в коридоре: так, что ему явно было слышно. Это меня одновременно расстроило и взбесило, так что я отпустила остальных и отправилась к нему сама.

Именно такие случаи меня теперь задевали – не особенно страшные и кровавые, а грустные. Я циклилась на них. Где была семья этого мужчины? Пытались ли они его искать? А что с женщиной, на которую поднимает руку муж? Удастся ли ей уйти, прежде чем он снова ее ударит?

Вся дорога домой пролетела как в тумане, ведь голова была забита подобными мыслями. Я даже не заметила, как остановилась на своей подъездной дорожке. На улице еще было достаточно темно, и мой дом подсвечивали огоньки гирлянд. Уже перевалило за вторую неделю января, но у некоторых моих соседей еще оставались новогодние украшения, так что я не торопилась убирать свои. Вид весело мигающих в предрассветной хмари разноцветных огоньков меня приободрил. А именно это было мне и нужно – что угодно, лишь бы держать тоску в узде.

Я заглушила машину и вышла. Мое жилище ничего особенного собой не представляло: всего лишь двухкомнатный коттедж в деревенском стиле в полубезопасном районе. Но он был целиком и полностью мой, и я ужасно гордилась сделанным собственными руками ремонтом и отпечатком индивидуальности, который мне удалось на нем оставить. Дом был отделан состаренной вагонкой зелено-голубого цвета, плинтуса выкрашены в теплый оттенок белого, а небольшое крыльцо выглядело особенно нарядно и уютно благодаря тематическому украшению с надписью «Добро пожаловать!» на двери и праздничной елке, увешанной блестящей мишурой и игрушками.

Внутри все было так же жизнерадостно. Близких членов семьи у меня не осталось, и увешивая свой дом рождественским декором от пола до потолка, я просто отвлекала себя от мрачной мысли, что отныне праздники я буду проводить либо в одиночестве, либо на работе.

Громкое мяуканье пронзило тишину, когда я закрыла за собой дверь и скинула ботинки.

Ну, я была не совсем в одиночестве. Компанию мне составлял Фред. Наверное, он крепко спал на моей постели, когда я зашла, потому что сначала мяуканье послышалось откуда-то издалека, а потом его высота и истошность стала возрастать, как у сирены подъезжающей скорой.

Черт, он громкий, когда злится, подумала я. Если будет продолжаться в таком духе, соседи решат, что я его мучаю.

– Господи, Фред, – сказала я, когда мой длинношерстный черно-белый кот вылетел из-за угла. – Всё в порядке. Я сегодня всего на пару часов задержалась.

Когда он оказался у моих ног, я подхватила его, перевернула на спину и зарылась носом в теплый шерстяной живот. Когда я была маленькой, мама называла это «пушистой терапией». Она возвращалась домой после долгого рабочего дня и, прежде чем поздороваться со мной или с папой, сразу шла к котам и тискала их, пока они не начинали вырываться. Ей от этого всегда становилось лучше, так что я решила поступать так же с Фредом с первого дня его появления. Я обнаружила его на пороге – полумертвого мокрого котенка, жалобно умоляющего спрятать его от грозы. Может, из-за того, что я начала проделывать это с ним в самом юном возрасте, он вполне спокойно терпел пушистую терапию – урчал и мял мне волосы на голове.

Наверное, для не-кошатников я выглядела как сумасшедшая, но мне было наплевать. Я в принципе не доверяла людям, которые не любят кошек, так что они все равно не смогли бы меня осудить.

Получив свою дозу, я отпустила Фреда и пошла в комнату переодеваться. Он засеменил вслед за мной. Можно было бы подумать, что я дико устала после долгой смены, но сна у меня не было ни в одном глазу. Наверное, потому, что я умела засыпать за долю секунды и всегда могла пять минут подремать где-то в уголке во время затишья. В больнице было удивительно тихо с полуночи до часу, так что мне удалось поспать целых шестьдесят минут. Таня сказала, что одна из верхних медсестер – они работали на верхних этажах, в специализированных отделениях – пожаловалась на общую медлительность, когда забирала результаты из лаборатории. Мы были просто в ярости. Медсестра из скорой помощи никогда бы такого не сказала.

Я приняла душ, переоделась в самую удобную пижаму, налила себе огромный бокал вина и устроилась с Фредом на диване. Сначала я подумывала включить телевизор и отключить мозг, но во время смены я не заглядывала в телефон, так что ленты в соцсетях взывали ко мне.

Покорившись неизбежному, я открыла свое любимое приложение и стала листать. Как и ожидалось, мне выпадали видео с милыми животными, делающими милые вещи, с тупыми людьми, попадающими в дурацкие ситуации, с причитаниями по поводу бывших, а также фотографии мускулистых мужчин и женщин в зеркалах спортзалов. Но чаще всего – эротические фото. В частности, эротические фото с мужчинами в разного рода масках. Я помешалась на них еще в начале осени, когда этот поджанр оказался в топах благодаря любителям порнографических романов и грязным вуайеристам типа меня.

Одной рукой я чесала за ухом Фреда, а второй упорно лайкала видео мужчин, наряженных в разных персонажей, или облаченных в футуристические доспехи, или даже в полноценные костюмы героев хорроров. Но предпочтение я отдавала образам призраков. Если была маска и не было рубашки – у меня текли слюнки. Добавить бутафорский нож и немного крови – и это гарантированная подписка.

Но моим абсолютным фаворитом был пользователь под ником «человек. без. лица», потому что в своем контенте он собрал все мое самое любимое: уникальную оригинальную маску, столь же возбуждающую, сколь и пугающую, красивое мускулистое тело, хорошее освещение, великолепное музыкальное сопровождение и внутреннее понимание того, как вовлечь зрителя и заставить его хотеть больше. Весь мой раздел «любимого» был забит его видео, и я регулярно обращалась к нему и пересматривала их, если мне нужно было развлечься после тяжелой смены.

Как сегодня.

Я добила остатки вина – черт, я совершенно потерялась во времени, пока листала ленту, – и пошла за добавкой. Фред спрыгнул с дивана и свернулся в своем маленьком войлочном домике у телевизора – нежностей на сегодня ему было достаточно. Я проверила его воду и корм на кухне – и того, и другого было более чем достаточно – и долила бутылку себе в бокал. Когда я его прикончу, во мне будет полпузыря.

Да, скоро я буду пьяненькая и, надеюсь, уставшая. До начала следующей смены у меня оставалось всего десять часов, и мне обязательно нужно было восполнить катастрофический недосып после обычных авральных выходных в больнице.

Я снова уселась, накрылась одеялом и запустила видео с Безликим, как я привыкла его называть. Было сложно выбрать самое любимое, но если бы мне приставили пистолет к голове и заставили, то я бы остановилась на том, где он распростертый лежит на диване, положив голову на подлокотник, на нем нет рубашки, а вся комната залита красным светом. На видео он был показан только выше пояса: вся кожа покрыта татуировками, мощные мышцы сокращаются от яростных движений руки, намекающих, что он мастурбирует; но видео не заходило слишком далеко из-за угрозы бана.

При просмотре я никогда не знала, куда смотреть. На то, как напрягались и расслаблялись его бицепсы при каждом рывке? Или как вздымалась его грудь, когда он был на грани оргазма? Или просто в пустоту, представляя, как его рука обхаживает стоячий член?

Видео начиналось с того, как он смотрит в потолок. Но ближе к самому концу он поворачивал голову и смотрел прямо в камеру. Хотя я понимала, что у маски не может быть выражения, у меня возникало ощущение, что оно есть. Как будто эти бездонные черные глаза заглядывали прямо в душу, а усмехающийся рот звал меня по имени, когда он кончал. Видео прерывалось сразу после того, как он поворачивал голову, и мне стыдно признаться, сколько раз я останавливала его буквально за секунду, чтобы подольше поглядеть в эти глаза.

Каково было бы оказаться вместе с ним в одной комнате, когда он это снимал? Или быть той, о ком он думал, когда себя ублажал? Или, еще лучше, однажды вернуться домой и увидеть, как он лежит на этом самом диване и ждет меня в темноте, весь в крови, а в блестящем лезвии ножа отражается свет?

При этой мысли меня передернуло от смеси страха и возбуждения. Подобные желания, наверное, были не особо здоровыми, но после всех тех ужасов, что я насмотрелась в травматологии, а также моей исковерканной юности до этого, перекос моих предпочтений в более мрачную сторону казался вполне естественным.

Может, Тайлер наденет ее для меня? – подумала я.

Точно, Тайлер. Парень, с котором я спала уже почти год.

Я о нем чуть не забыла. Не то чтобы он не был запоминающимся – он вполне неплохо выглядел и отлично трахался, – но когда на работе начинаются запары, я имею склонность уходить в нее с головой, а из-за текущего кризиса кадров такое происходило довольно часто.

Когда мы последний раз встречались? Точно до Рождества. Давненько для внезапного ночного звонка. Завтра была моя последняя смена на неделе, а потом меня ждали два прекрасных дня свободы. Можно ли провести их лучше, чем в постели с мужчиной, который знает, где находится клитор?

Я осушила свой бокал, приободрившись перспективой испытать опыт с мужчиной в маске в реальной жизни. Недолго думая, я сделала скриншот своего любимого видео Безликого и отправила его Тайлеру вместе с сообщением:

«После пятницы у меня два свободных дня. Не хочешь заглянуть вечерком и захватить такую маску? Обещаю, будет интересно».

Ответ пришел только на следующий день, посреди моей смены, потому что когда я написала ему, он спокойно спал, как и все нормальные люди.

Мое сердце упало, когда я прочла:

«Ничего себе, подруга! Ты еще жива? Я думал, ты меня опрокинула. Прошло два месяца! Пас по поводу маски. Я по такому не особо. К тому же я сейчас кое с кем встречаюсь».

Два месяца? Неужели так долго? Я пролистала нашу переписку – и правда, так и было. Наверное, пора записаться на еще одну сессию с психотерапевтом и поработать над балансом между личной жизнью и моей работой.

Потому что у меня с этим явно беда.

2
Джош

– Ты в порядке, приятель? – спросил я своего соседа. Мы играли в приставку, но минут пять назад прервались, чтобы он ответил на сообщение, и мне стало скучно.

Тайлер плюхнулся на диван рядом со мной.

– Да, просто надо было порвать с той девчонкой, с которой я раньше тусовался, Эли.

Я нахмурился.

– Я думал, у вас все кончилось уже пару месяцев назад.

Он покачал головой и провел рукой по волосам, играя бицепсами и поглядывая на свои мускулы.

Ой, прекращай! – закрутилось у меня на языке, но я смолчал. Тайлеру не перед кем тут было красоваться, но он страдал тщеславием, сколько я его помнил, и позировал даже тогда, когда сам этого не осознавал. В его случае это даже смахивало на нервный тик, так что, похоже, его эта ситуация с Эли задела немного больше, чем он пытался показать.

– Я думал, она меня опрокинула, – сказал он. – Но у нее, видимо, снова был завал на работе.

Я отвернулся к телевизору и с деланым равнодушием спросил:

– Она же медсестра в травматологии, да?

Я уже знал ответ на этот вопрос, как и ряд других фактов. Например, где она живет, где она получала медицинское образование, какие у нее были оценки и какой у нее сейчас рабочий график. Ну, знаете, обычные вещи, которые соседи знают про временных подружек друг друга.

– Ага, – ответил Тайлер. – От нее два месяца не было ни слуху ни духу, а теперь смотри, что она мне прислала.

Он достал из кармана телефон, разблокировал его и бросил мне. Я поймал его в воздухе и застыл, как только мой взгляд опустился на экран.

О черт.