Красивая у него оранжерея. Зимний сад за стеклянной стеной создавал впечатление тропического леса. Сейчас там все залито солнечным светом. Но иногда там шел искусственный дождь. Север любил всем управлять и командовать, поэтому в его доме погода менялась по его приказу. Захотел дождь – и тот пошел. Солнце он делать там тоже мог, просто включая дополнительное освещение… но оно ему, как правило, не было нужно.

Нередко он валялся там у пруда спиной на голой плитке, положив руку на глаза. Наверное, настолько уставал… Когда я видела его там, меня заполняло жалостью.

– Спасибо, – отодвинула я пустую тарелку и повернулась к нему. – Достаточная пауза? Можно узнать, что случилось?

Он к еде не притронулся. Задумчиво глядел на меня, наверное, все время, пока я завтракала. И это тоже бесило. Каждый раз хотелось вскричать, какого черта так смотреть, если нечего сказать? Терпеть не могла эти его звериные повадки.

– Маргариту ночью убили.

Его слова будто скользнули по пузырю моего мира и исчезли в желобе, прямо как в его оранжерее исчезает отработанная вода в специальных отверстиях. Могло показаться, что они меня не задели…

– Что? – просипела я.

– Маргариту убили сегодня ночью, – повторил он, не спуская с меня взгляда. – Мне звонил отец. Твоя клиентка мертва.

– Этого не может быть… – С губ сорвался смешок. – Мы же… Это какая-то ошибка! Твой отец, должно быть, ошибся!

Но внутри все замерло и замерзло. Это солнечное утро показалось картонной декорацией, за которой – холодный серо-бетонный бесчувственный мир.

– Ее мужа уже взяли под стражу…

– Он уже не ее муж! – вскричала я, поднимаясь.

Только ноги не слушались. Я прошлась туда-сюда, запустив пальцы в волосы. Доходило медленно. Нет, не доходило вовсе! Я не могла в это поверить.

А в памяти вспыхивали воспоминания. Как Маргарита обнимала меня вчера на ступенях, как благодарила… А потом – все наши встречи, ее взгляд… такой пустой, сломленный…

– Господи… – Кухня расплылась перед глазами, и я опустилась на пол, обняла колени и сжалась в комок. – Как же так…

Я зажмурилась и спрятала лицо в ладонях. Двое детей. Что с ними теперь будет? Видимо, то же, что и со многими другими – приют. Приюты в мире моего мужа – явление столь распространенное, как супермаркет среднего класса, которые открывают в каждой подворотне.

– Алена, – услышала я рядом и вскинула голову.

Север сидел возле меня на коленях и внимательно смотрел мне в глаза.

– Уйди, пожалуйста, – выдавила я сипло.

– Я не хочу тебя бросать, – возразил он, и могло показаться, что он обеспокоен.

Но я не раз приписывала ему несуществующие эмоции. Придумать себе, что он что-то чувствует, когда смотрит на меня холодными глазами, легко.

– Это то, чем ты угрожал мне вчера, да? – усмехнулась я презрительно. – Меня пристрелят, да? Если разведусь с тобой.

– Я не могу контролировать всех, кто захочет причинить тебе вред, – возразил он жестко. Оттенки тепла застыли в его голосе льдом. – Более того, ситуация сейчас сложная. У мужа Маргариты большое влияние, а общество еще не готово к последствиям такого масштаба…

– Хочешь сказать, что этот ублюдок не понесет наказание, потому что ваши нелюди сочтут смерть Маргариты недостаточным основанием?

– Я предполагаю…

– Оставь меня, пожалуйста, – перебила его я и закрыла глаза, положив лоб на колени.

Сколько я так просидела – не знаю. Мне нужно было время, чтобы просто начать дышать. Найти в себе силы пошевелиться стоило труда.

Когда я поднялась на ноги, то как во сне направилась бродить по квартире в поисках Севера, хотя знала, что он ушел. Но мне хотелось себя добить. Слезы катились по щекам. Мне так хотелось свернуться клубком на его коленях, но удалось лишь почувствовать себя окончательно брошенной и раздавленной. Вернувшись в кухню, я умылась и, оставляя капли на идеальной поверхности стола, потянулась за мобильным.

Шмыгая носом, я склонилась над темным экраном и включила аппарат.

У меня никогда такого не происходило. Никогда… Женщины, которых я освобождала ранее, уезжали, как правило, подальше, забрав детей. Или оставив. Не все были готовы воспитывать такого ребенка самостоятельно, и я их понимала. Но никогда еще в моих противниках не значился столь влиятельный ублюдок.

Ингвар Евстигнеев.

Как вспомню его надменную морду, так по телу проходит озноб. Как Маргарита вообще выдержала в этом браке столько лет и не рехнулась? Последние годы она жила мечтой о свободе…

От звонка на мобильный я вздрогнула. Звонил мой босс.

– Да, – хрипло выдавила я в трубку.

– Ты как? – поинтересовался Арсен. – Все утро звоню.

Судя по голосу, состояние у него было близким моему.

Арсен в моем понимании был человечным оборотнем. Интеллигентным, открытым, интересным. У него не было пары, вел он активную светскую жизнь и был хорошо известен в определенных кругах. С ним было легко забыть о том, что он – такой же, как мой муж.

Как-то он признался, что именно Север попросил его обратить внимание на меня, но Арсен ничуть не пожалел о решении дать мне шанс. Я же лезла из кожи вон, чтобы зарекомендовать себя в чуждом мире. Если в прежней жизни обычного человека у меня и были проблемы из-за того, что я – женщина, то здесь мне пришлось «бежать в два раза быстрее», чтобы хоть чего-то достичь. Сколько бессонных ночей я провела за работой и на работе – не счесть. Начинала с небольших дел, постепенно берясь за все более сложные.

Дело Евстигнеева должно было стать самым значимым в моей карьере.

Но теперь оно имело шансы стать последним, потому что Маргариты уже нет.

– Пытаюсь… прийти в себя, – тихо выдохнула я и снова расплакалась, сползая по столешнице. – Какого же черта, Арсен…

– Это ужасно, да. – Слышала, что он закурил. – Ты как придешь в себя – приезжай. Обсудим. Если нужно несколько дней…

– Нет, я… я сейчас соберусь и приеду.

– Ладно. Тогда жду.

Собралась я как в тумане. Даже Пете забыла написать, чтобы он меня ждал, но, как и всегда, он встретил на парковке.

– Алена Владимировна, – кивнул он мне и открыл пассажирские двери.

– Спасибо. Прости, я…

– Не извиняйтесь, – мягко перебил он. – Я слышал о трагедии с вашей клиенткой. Соболезную.

Я кивнула и залезла в салон автомобиля.

– В офис? – спросил он, не дождавшись от меня распоряжений.

– Да-да, – механически закивала я, – собраться не могу…

– Для этого я с вами.

Я поймала его взгляд в зеркале заднего вида и благодарно кивнула. Мозг впал в какое-то оцепенение. Я бездумно пялилась в окно, даже не стараясь размышлять о том, что же дальше.

Нужно было позвонить и сообщить о гибели Маргариты ее семье. Кажется, брат у нее точно есть, живет где-то в Питере. Младший. Она иногда ездила к нему с детьми. Стоит выяснить его номер и убедиться, что ему сообщат. Потому что Евстигнеев их оповещать не станет. Звери предпочитают женщин без родственников, чаще и вовсе сирот. Чаще оборотни не выносят прежних связей своей пары и рвут их беспощадно, если таковые имеются.

А потом – дети. Стоит проследить, чтобы с ними было все в порядке. У Маргариты двое мальчиков. Одному – десять лет, другому – шесть.

Мысли незаметно перетекли в новое русло, и я подумала, что надо бы позвонить своей маме… А если угроза Севера сбудется, и меня пристрелят после развода, ей позвонит хоть кто-то?

Я прикрыла глаза и просидела так всю дорогу до самого офиса, мечась от одной мрачной мысли к другой. Путь через холл показалась эшафотом. Только в этом мире вина за произошедшее могла лечь на мои плечи. Будто если бы не я, с Маргаритой все было бы в порядке. Словно ей лучше существовать хоть как-то, хоть ради детей, чем умереть…

А ведь мне предстояло еще выяснить, как именно она умерла…

На этаже юридической компании было тихо. Штат у Арсена был небольшой. У каждого юриста – свой кабинет и график работы. Ресепшен пустовал, но секретарь обнаружилась у босса. Я знала, что они были близки. Во всех смыслах. И сейчас София, конечно, будет с ним. На мое появление она соскользнула с края стола Арсена:

– Привет, Алена, – махнула мне рукой, – кофе будешь же?

– Да, спасибо.

Мы с Арсеном обменялись взглядами, и он кивнул мне на кресло:

– Садись.

Вовремя. Почему-то очередной прилив опустошения догнал именно в его кабинете, и я медленно опустилась в предложенное кресло. Арсен молчал, я – тоже. И только шум кофемашины из приемной разгонял тишину. София прошла к столу с чашкой ароматного капучино, поставила передо мной и встала рядом, переводя взгляд с меня на босса и обратно.

– Вы только не повесьтесь тут, ладно?

Никто из нас не мог этого обещать, и София, не дождавшись ответа, вышла.

– Я хочу найти ее брата, – нарушила я, наконец, тишину. – И проследить, чтобы детей хорошо устроили…

– Во-первых, этим ты всем дашь понять, что считаешь себя виноватой. Чего от тебя и ждут. Во-вторых, там есть, кому проследить, – и он сделал напряженную паузу прежде, чем продолжить: – Евстигнеева выпустили под залог.

А я вдруг почувствовала, что меня сейчас вывернет. Подскочила с кресла, согнувшись пополам с криком «ведро!», и Арсен, к счастью, успел мне его не только сунуть, но и собрать волосы в хвост.

– Сонь, влажное полотенце, быстро! Два! – услышала я его голос, сидя на ковре и выворачивая всю утреннюю заботу Севера в урну.

– Может, вам обоим все же взять выходные? – запричитала Соня, бесстрашно усаживаясь рядом со мной. – Держи.

Я протерла лицо мокрым махровым полотенцем и попыталась не отдать ей ведро, но она только фыркнула, что и не такое отсюда выносила.

– Тебе за нее надо держаться, – выдавила я со слабой улыбкой, когда она ушла.

– Это да, – рассеяно отозвался Арсен, сосредоточенно набирая что-то в мобильном. – Давай, хлебни кофе.

Он убрал телефон и помог мне сесть в кресло.

– Какого же черта?! – всхлипнула я. – Как ваша система это допустила?

– Ален, я не знаю, что тебе сказать, – и он тяжело вздохнул. – Женщины всегда у нас имели слабое право голоса, и это – черное пятно на репутации нашего народа. Но чтобы такое…

Он покачал головой, а я потянулась к чашке.

– Не стоит никуда сейчас лезть, – осторожно продолжил Арсен. – Ни к родне, ни на похороны. Евстигнеев свободен, а ты – адвокат, которая сделала его разведенным и поставила его семью под угрозу. – Он помолчал какое-то время, потом потянулся за сигаретой. – Это я виноват, что позволил тебе заняться этим делом…

– Не стоит так думать…

– Ты – человек. И единственная женщина, которая занимается подобной практикой. – Он чиркнул зажигалкой и прикурил. – Я подумал, что наше общество уже готово выйти из средневековых взглядов на женское право. Но я ошибся.

– Его не осудят, да? – прошептала я слабо.

– У него хорошие адвокаты. Создадут видимость тяжелого бракоразводного процесса, надавят на природу и сырую законодательную базу… Думаю, он выйдет с какими-то для себя последствиями. Карьере его конец. Но это не смертная казнь и даже не заключение.

Я опустошенно смотрела на то, как дым от его сигареты вьется к потолку кабинета, и молчала.

– Ты меня уволишь? – поинтересовалась, наконец, отстраненно.

– Нет. Но тебе нужно, как это говорят, «залечь на дно». Для твоей же безопасности.

– Считаешь, что мне будут мстить?

– За что? Не ты сделала эту систему поворотливой. И не ты одна занимаешься громкими разводами. – Он провел по волосам. – Черт, не верится, что я это говорю. Будто мы на пятьдесят лет откатились назад или на всю сотню!

Я же почувствовала, что энтузиазма действовать и как-то бороться с ситуацией у меня поуменьшилось. Захотелось, как Арсен и предложил, забиться в щель и затихнуть. С губ сорвался смешок.

Я все никак не могу привыкнуть к этому миру…