Письменный стол главврача был, как обычно, завален бумагами. Ничего удивительного, что он потерял письмо моего онколога. Но надеюсь, с тех пор он всё-таки его нашёл, потому что так и не посчитал нужным меня осмотреть.

Дверь в соседнее помещение была приоткрыта, и оттуда шёл всё тот же странный свет. Я старался не смотреть в ту сторону, показал рисунки и объяснил:

– Мне бы хотелось сделать ксерокопию портрета Фанни, чтобы отправить её дочери.

Одним ударом двух зайцев – может, я узнаю что-то и о девочке.

– Ксерокопию? У нас нет ксерокса.

Неужели? Я бы сказал, что это слишком! Я показал на подсобку.

– У вас же там техническое оборудование, разве нет? Экраны, компьютер…

– Ничего похожего.

Врёт! Зачем он врёт?

Но я постарался держать себя в руках.

– А почта? – спросил я. – Я до сих пор не получил ни одного письма. Вы же не будете говорить, что письма сюда доставляет электричество?

Главный врач пожал плечами.

– Писем не было. Был бы рад, но я их не пишу.

Он ещё притворяется заботливым. Ладно. Я спросил уже с раздражением:

– А когда ко мне приедут родители повидаться?

Доктор Граф ответил с небольшой заминкой:

– Мы не разрешаем визитов в период реабилитации.

– Что?!

Он поднял руку, останавливая мои дальнейшие вопросы.

– Это новая методика, она приносит отличные результаты.

– И мои родители согласились?

– Да, они согласились участвовать в эксперименте.

А меня почему никто не спросил?!

Про себя я жуть до чего разозлился. Но показаться сопляком, который жить не может без папочки и мамочки? Только этого не хватало! В общем, я переменил тему.

– Ну, что ж, нет так нет. Я отправлю портрет Фанни по почте. Дайте мне лист кальки, она сохранит пастель. Это, я думаю, возможно?! – последние слова я произнёс, повысив голос.

Доктор взглянул на меня, побарабанил пальцами по письменному столу, выигрывая время, потом спросил:

– Могу я говорить с тобой откровенно?

Моя злость сразу куда-то улетучилась.

– Дело в том, – сказал он очень мягко, по-человечески, – что дочка Фанни умерла.

Что?! Я спросил шёпотом, так меня это ушибло:

– А Фанни ничего не знает?

– Фанни не выдержит такого известия. Нет необходимости прибавлять ещё и это к её несчастьям, мы же ничего не можем тут поделать.

– А от чего? Что с ней случилось?

Он опять помолчал, вздохнул и ответил:

– Я не знаю.

Но сначала он хотел сказать что-то другое, я точно это почувствовал. Да этот доктор врал не хуже зубных врачей. А потом прибавил:

– Я ведь могу на тебя положиться? Ты же ничего ей не скажешь?

Я невольно передёрнул плечами. После того, как он поделился со мной своим секретом, я должен делить и его малодушие, или, если хотите, милосердие: да, конечно, я буду молчать.

Я собрался уходить, но вспомнил ещё одну вещь.

– Старенькая учительница будет заниматься со мной правописанием. Я хочу поскорее нагнать, что пропустил.

– Ах, Кристина? Она умная, знающая.

Я вспомнил, что мне говорила Кристина, и спросил ради интереса:

– А вы случайно не знаете, кто такой Луи Лушер?

– М-м-м… Он, кажется был министром во время Первой мировой войны А почему ты вдруг им заинтересовался?

Меня опять заклинило.

– Это что же… Неужто этой учительнице больше ста лет?

– У нас здесь очень хороший воздух, – пояснил мне главный врач с улыбкой.

Я уже слышал, что здесь хороший воздух, но до такой степени?!

На следующий день я решил кое-что выспросить у Кристофа во время урока математики.

– Я вижу, вас одела Фанни. А с вашей одеждой что случилось? – начал я совершенно невинно.

Он насмешливо потянул носом.

– У меня не было никакой одежды.

– Но вы же не голышом сюда приехали?

– Почти. Меня вытащили из воды, и этим всё сказано.

– А потом? Вы, что, не имели времени одеться?

– Всё произошло в одно мгновение. Я шёл по мосту, внизу бурная речка, и увидел ребятишек, они возились на краю обрыва, не понимая, как это опасно. Я им крикнул, но был слишком далеко, и вода сильно шумела. Я почувствовал, что до беды недалеко, и разделся. И точно, один паренёк свалился в воду. Его уносило потоком, и я прыгнул.

– Вы его спасли?

– Не вышло. – Он невесело усмехнулся. – Прыгнул, но я ЕГО НЕ СПАС! Меня тоже закрутило потоком.

– И вас потом отправили восстанавливаться. После шока.

Он покачал головой с безнадёжным видом. Я постарался его успокоить.

– Раз на раз не приходится, вы сделали всё, что могли. А я вот очень рад, что вы здесь, мне очень нужны ваши уроки.

Он грустно улыбнулся.

– Не беспокойся, мы с тобой ещё позанимаемся.

– Кстати насчёт занятий, – продолжил я. – У меня проблемы с учителем латыни. Он меня чуть не поколотил.

– У Леонида трудный характер. Его не надо раздражать.

– Но я же ничего не делал. Я просто с ним не согласился.

– Не согласился! – Кристоф усмехнулся. – Ты не понимаешь. Сейчас молодёжь пользуется большой свободой, может спорить со взрослыми людьми. А в старые времена такого не было. Леонид воспитывался в старые времена, когда дети имели право открывать рот, только когда их спрашивали. И не имели права возражать.

– Леонид опасен!

– Если он находится среди нас, значит, нет.

– Ладно. Поверю вам на слово. Но если что, то это будет не первый случай, когда эксперты-психиатры ошибаются. – Я сделал небольшую паузу. – А где находятся опасные?

– Никто ничего не знает об опасных. По крайней мере, достоверно. Но, как мне кажется, что-то знает Леонид.

– Леонид? Наверное, потому что сбежал оттуда!

– Не выдумывайте. Если бы сбежал, доктор Граф был бы в курсе и не оставил бы его здесь.

И тут меня прорвало.

– А могу я в конце концов узнать, что это за учреждение такое? Психиатрическая лечебница? Или реабилитационный центр?

Кристоф предостерегающе поднял руку.

– Послушай, Лиам, чем меньше знаешь, тем для тебя лучше.

– Неужто такая страшная тайна?

– Можно сказать и так. Она тебе откроется, когда ты будешь готов… уйти.

– Да я сейчас готов! Ещё как!

Кристоф снисходительно покачал головой и улыбнулся:

– Нет, Лиам, нет. Тебе до выхода ещё далеко.

Я не успел ему ответить, потому что послышались глухие удары, как будто кто-то колотил в дверь, а потом зазвонил колокол. Пожар, что ли, начался? Кристоф подскочил, как мячик.

– Бежим быстрее. Нельзя терять ни минуты!

Глава 11

Мы бегом помчались по лестнице, потом по коридору, потом по другому коридору. Кристоф толкнул тяжёлую дверь с медными накладками, прибитыми гвоздями с большими шляпками. На другой стороне двери были такие же – я обратил внимание, когда мы закрыли дверь.

Мы оказались в длинном зале, освещённом мерцающими светильниками. Ни одного окна. Не повезёт тому, кто страдает клаустрофобией. В зале стояло много небольших столиков со стульями вокруг. По стенам развешаны щиты и разное старинное оружие: мечи, сабли, копья, луки, стрелы, старые ружья и пистолеты.

Остальные «пациенты» были уже тут.

– Есть опасность? – спросил я шёпотом у кузнечиков.

– Не здесь, трусло. Дверь бронированная.

Ладно, успокоил.

– Не такое уж трусло, как вы думаете. Меня Кристоф сюда притащил, – всё же возразил я.

Да, именно так. Потому что я понятия не имел, что надо делать, когда звонит колокол.

– А где Фанни? – встревожился я. – Я её не вижу.

– Она никогда сюда не ходит. И Леонид тоже.

Ну, за Леонида я не беспокоюсь. Зато я заметил здесь ещё одного оригинала, которого до этого не видел. Мужчина средних лет, щетина на костистом лице, по виду настоящий бродяга, одет… пиратом XVIII века. Уж я-то в пиратах знаю толк, в десять лет рисовал пиратские комиксы, правда, дальше третьей страницы дело не шло. Длинные волосы, шляпа с широкими полями, штаны чуть ниже колен, зелёные чулки, белая рубашка с жабо и жилет. Он играл в карты с Андре, тем самым, который спрашивал меня про покер.

Громко хлопнула дверь, и я невольно вздрогнул.

– Вот увидите, буря разыграется, – сказала учительница, подбирая шпильками в шиньон растрепавшиеся седые волосы.

И тут вдруг я сообразил, что тут мне ни разу не попадалось на глаза зеркало. Больные, что, не должны видеть, в каком они виде ходят?

– Вот в бурю-то меня и смыло, – сообщил пират.

Кузнечики тут же насмешливо застрекотали:

– Прямо в открытый океан, утро только-только забрезжило…

– Оба крикуна сейчас получат по хорошему пинку, – грозно пообещал пират.

– Оставьте их в покое, – вмешался Кристоф. – Они куда несчастливее вас.

Вот уж чего я никогда бы не сказал о кузнечиках, они какие угодно, но не несчастливые!

– Моя взяла! – заорал пират, бросая карты. При этом он так тряхнул головой, что стало видно золотое кольцо у него в ухе.

– Что значит «ваша»? – запротестовал Андре. – У вас восьмёрка, а у меня девятка, капитан!

И он забрал себе обе карты.

У капитана задёргался нос, и вид стал очень недовольный. Кузнечики зашептали мне, что у капитана тик, он его заработал, когда стоял на вахте и провёл целую ночь на мостике, а волны его окатывали одна за другой. И что он кричит «моя взяла!» всегда, когда хочет переменить разговор, он терпеть не может слов «несчастливый, несчастье, неудача, катастрофа, не везёт»… И как ни странно, «везёт» не любит тоже. В общем, кузнечики много чего знали о капитане.

Все вокруг громко разговаривали, наверняка чтобы не думать о том, что происходит в особняке, из-за чего мы все тут сидим взаперти за бронированной дверью.

Девушка в костюме феи – кузнечики называли её Эмеранс – впервые подошла прямо ко мне. Я ждал, что она заговорит со мной, но она протянула мне листок бумаги. Нет, кусочек пергамента! На нём был нарисован герб: на жёлтом фоне какой-то чёрный зверь, что-то вроде леопарда – стоит на задних лапах и царапает воздух красными когтями. Внизу надпись «Шевалье Гильем д’Арбур, сопровождаемый…». Она таким образом задавала мне вопрос? Да и смотрела на меня тоже вопросительно. Она, что, немая?

– Нет, я его не знаю. Извините, – ответил я. Я бы очень удивился, если бы среди знакомых ребят был паренёк с таким именем.

В глазах Эмеранс промелькнуло отчаяние. И она молча спрятала пергамент за вырез своего платья. А я оценил качество её наряда: лиф и длинная голубая юбка до пола были из набивного шёлка, а к геннину, оставлявшему на виду только узенькую полоску волос надо лбом, была прикреплена тончайшая вуаль с вышивкой, и она тоже доходила до самого пола. Костюм не был из доморощенной театральной мастерской. Я мысленно зачеркнул «костюм феи» и вписал «средневековый наряд».

Но, как оказалось, Эмеранс вовсе не была немой, потому что в следующую же минуту она взволнованно прошептала:

– Возможно, вы слышали о рыцаре, погибшем на турнире?

Уф! Что на это ответишь?

– Какого рыцаря вы имеете в виду? – спросил я. – Шевалье Гильема?

Она тревожно встряхнула головой.

– Н-н-нет.

И взглянула на меня с грустной покорностью. Она задавала свой вопрос шёпотом, потому что наверняка уже сто раз спрашивала всех вокруг о том же самом и получала тот же самый ответ. Я понятия не имел, кто мог быть этим «Шевалье», но Эмеранс попала сюда явно из-за любовной истории.

Или, возможно, она разыскивала своего отца. Или ещё какого-нибудь родственника. Рыцарь ведь не обязательно прекрасный молодой человек, в которого влюбляются юные девушки в сказках. В первую очередь это воин, а воины бывают и старыми, и некрасивыми.

Дверь открылась, и вошёл… Леонид! Я сразу отступил в тень. Он не обратил на меня никакого внимания, а все остальные сразу к нему повернулись и спросили в один голос, как античный хор:

– Ну что?